Щастье!

 Джэя - это такая Джэя! Мы с ней, однако, оперативно работаем )
Мой позавчерашний фик проиллюстрировали с художественным переосмыслением, обнажив истинную подноготную сущность персонажей! Неприкрыто-слюнявая Мери Сья и кросавец-Логейн во всех прелестях его буйного нрава!
Да, и не спрашивайте про первую фразу - я сама, вооружившись набором "Юный инквизитор", пытаюсь выведать значение у автора рисунка.

смотреть

@настроение: тут должно быть штук сорок СПАСИБО, но длина строки не позволяет. (

@темы: прелесть какая!, DA

---

Это божественно! )))

Наткнулась на жж автора одних из лучших Loghain-centred фиков "In All These Wasteful Hours" и "Carthography".
Автор жжот: сделала в Sims 3 героев своего фика - Логейна и Элиссу - и предоставила им свободу воли. Комменты к этому действу загоняют под стол в легкой истерике. Короче, it made my day.

Часть 1
Часть 2
Часть 3

@настроение:

@темы: прелесть какая!, хе-хе, DA

---

Нашла.

Офигенная рекламная кампания проводилась в Чехии, призывающая покупать классику, пока не вышло ее очередной жуткой экранизации.

«Прочитай, пока до нее не доберется Голливуд»

@темы: хе-хе

---

Мдя

Обычно "вдруг" бывает только "пук". А сегодня "вдруг" оказался еще и "фик". Меньше суток от идеи до воплощения в 4-х листах, новый рекорд!
Сей произвед я торжественно посвящаю товарищу  Джэя ! Не потому, что я ей торчу фик и даже, наверное, макси-фик за все, что она для меня сделала , а потому, что у нее самые лучшие арты по DA. Собссно они мну и вдохновили. Восхищаться здесь и далее по девианту.

Ну и вот в придачу плод моих дневных трудов.


Долгое «Прощай».
Автор: Rina.
Фандом: Dragon Age (origins+awakening)
Жанр: ангст со стебом о_О
Прочее: ни рейтинга, ни пейринга, ни особого смысла не содержит.

читать

Кожа зудит и беспрестанно чешется. Корка грязи, словно естественная броня - с такой и доспех скоро уже не будет нужен. Ноги ломит, саднят старые мозоли: утомительный марш-бросок, лишь бы достичь Башни Бдения до темноты, заночевать под крышей, а не в палаточном лагере посреди чащи. Отряд Стражей не появлялся на базе уже три недели: беспокойное время, события проносятся с ошеломительной быстротой, ни секунды на передышку. Безумный ритм, выматывающий, утомляющий, высасывающий силы и тела, и души.
Давно, когда Кусланд впервые прибыла на место нового назначения, впечатление от базы Серых Стражей было иным — древняя, промерзшая развалина с вездесущими пронизывающими сквозняками. Могильник вековой истории, кладбище эпох - едва ли пригодное обиталище для живых существ. Сейчас, после трех недель скитаний по болотам и лесам, Кусланд не покидало ощущение, что она вернулась домой. Остановиться, выдохнуть и прикрыть глаза, насладиться кратким покоем. Ванна, горячая еда, полбутылки красного вина и на боковую. Здесь безопасно и тепло. Никого не видеть, просто отключиться до утра. Все дела перенести на завтра - подождут.
Сенешаля обходим с правого фланга, на безопасном расстоянии. Короткий вопросительный кивок:
- Что-нибудь срочное?
Варел успевает открыть рот, обшаривая карманы в поисках заготовленного свитка с отчетом — футов десять длиной должно быть, никак не меньше - но Кусланд тут же обрывает:
- Отлично, в таком случае, отложим нашу беседу! Я рада, что вы так хорошо без меня справляетесь! Если кто-то попытается разбудить до полудня — за его здоровье не ручаюсь.
Сенешель с обреченным видом закрывает рот и унылым взором буравит спину удаляющегося Серого Стража. Длинные пальцы нервно мнут испещренный цифрами пергамент.
Кусланд минует анфиладу, стягивая на ходу шлем. Волосы спутались в лохматый кокон. В голове такой же беспорядок и сумбур: наружность соответствует тому, что внутри. Желтые тени факелов рисуют на камне причудливые узоры; взгляд затуманивается от усталости - отблески огня убаюкивают, теплый свет успокаивает. Серый Страж не сразу замечает массивную фигуру в тяжелом доспехе. Сердце пропускает удар. Кусланд широко раскрывает глаза, пытаясь поверить, что это не сонный морок, не игра измученного сознания.
Логейн стоит в самом конце зала, расслабленно прислонившись плечом к резному дереву несущей колонны. При приближении Стража он выпрямляется, чуть подается навстречу.
Кусланд тоже делает несколько шагов вперед, при этом смутно ощущая, что ее непроизвольная улыбка от уха до уха выглядит на редкость по-идиотски. И ничего поделать с собой не может. Сияющие глаза не могут оторваться от неожиданного посетителя, дюйм за дюймом изучают полузабытые черты лица.
«Рада тебя видеть»
«Отправляют в Монтсиммар? У них совсем мозги выкипели?!!»
Убьют. Как пить дать, убьют. Не сразу, не в открытую — излишнее внимание привлекать нельзя. Это не кинжал, Логейн. Участь Эамона едва ли сможет сравниться с тем, что готовят тебе — завуалированный декор убийства будут плести более искушенные умы. И они постараются, чтобы смерть героя Дейна оказалась мучительной.
«Приказ, значит, из Вейсхаупта... За сколько дней, ты говоришь, я могу в Вейсхаупт доехать?»
Есть и более простой способ — яды не нужны, достаточно пары капель оскверненной крови: Страж был уже немолод, пришел его срок. Чрезвычайно жаль, что столь быстро. Соболезнуем всем Орлеем.
Кусланд держит эти мысли при себе. Зачем, если все и так ясно; Логейну за шутливой бравадой не скрыть, что он тоже видит свой приговор. Но когда Логейн Мак Тир убегал от смерти?
«Барахло из тайника? Отлично, повешу в спальне, топор изящно впишется в интерьер. Спасибо.»
«На рассвете в Орлей? Так скоро?»
В его глазах то же сожаление, та же мука.
«Останься...»
Оба знают, что это невозможно.

Пожалуйста, останься. Ты же видишь, как мне тяжело. Трудно без тебя. Без твоего опыта, без твоих советов, без твоей поддержки. Когда все решения зависят только от одного человека, а остальные лишь послушные марионетки, привязанные к пальцам. Солдаты, пушечное мясо — не должно быть никаких сожалений. И вину за их смерть невозможно разделить ни с кем. Таково бремя ответственности - его нельзя перепоручить, потому что остальные не в силах справиться. Кому я рассказываю, ты и сам все знаешь. Даже лучше, чем я.

Ванна все же стала обязательным пунктом исполненных желаний, вино тоже. Два кувшина. Сон пришлось исключить из списка.
Два Серых Стража засиделись в кабинете до глубокой ночи. Есть, что вспомнить. Есть, что обсудить. Давящее прошлое, смятенное настоящее, неясное будущее.
Стол завален бумагами, случайно опрокинутый Логейном пузырек чернил цедит вязкие темные капли на пол. Свечи догорели, закончилось вино. Ладони по инерции играют опустевшим кубком, пальцы вслепую прослеживают мелкие завитки узора на серебре. Времени мало, а говорить хочется еще целую вечность. Впрочем, больше остается недосказанным, но это ни к чему. Слова не будут произнесены: все останется, как есть.
- Хотел привести в порядок доспех перед сном.
- Выстави за дверь: прислуга вышколенная, ни единой царапинки не останется. Шлем, сапоги, ножны — все оставляй, Лиз вычистит.
Очередная свеча с шипением гаснет, огонек на тонком фитиле тонет в лужице воска.
Кусланд понимает, что эта встреча может стать последней. Бросить все и бежать к этим ублюдкам в Вейсхаупт, которые откровенно рады послать на смерть человека, сейчас сидящего в кресле напротив нее? Строчить многостраничные письма на дорогом пергаменте, отягощенные гербами и печатями? Угрозы, запугивания, убеждения?
- Еще несколько дней, - умоляет она. - Съездишь со мной в Амарантайн... К тому же, к западу в последнее время необычная активность порождений тьмы. Ты мог бы мне помочь, ты знаешь. Что тебя ждет в Орлее? Ты там быстрее не от асассинов загнешься, а от бездеятельности.
Логейн из-под полуприкрытых век смотрит на собеседницу, уголок рта чуть заметно искривляется в отдаленном напоминании улыбки. Пауза затянулась. Кусланд чувствует, что проваливается в сон, слова Логейна доходят до нее словно сквозь густую вату.
- Мой отряд выезжает утром. Ты прекрасно справишься одна, под твоим руководством орден в надежных руках.
Серый Страж спит в неудобной позе, свесив голову на плечо.
Логейн неслышно отставляет кубок на стол и покидает кабинет.

Утро отвратительное. Стойкий мерзкий привкус гнили во рту, словно всю ночь жевала носок Кристоффа-Справедливости. Шея затекла, при каждом движении новая гримаса боли, одна чудовищней другой — сон в кресле не проходит без последствий.
Не выспалась, абсолютно разбита. Еще и некий урод в довершение картины, истерично орущий прямо под дверью — кажется, придется исполнять накануне данное сенешалю кровавое обещание.
- Не надо! Нет!
По всей видимости, кто-то уже успел опередить Кусланд в ее жажде отмщения за потревоженный покой. Все бы хорошо, но молящий голос принадлежал Андерсу.
Растирая кулаком опухшие глаза, Серый Страж вышла из комнаты.
На углу, соединяющем два коридора, разыгралось странное действо: высокий комод из мореного дуба, переживший даже пожар после захвата Башни порождениями тьмы, сейчас подвергался организованному нападению. С одной стороны Логейн Мак Тир, наглядно демонстрируя, что некогда пожалованное дворянство оказалось не более чем наносным налетом к его истинной сущности, забористо и с душой матерился замысловатыми пассажами.
По другую сторону изрядно побледневший Андерс пал ниц перед коридорным предметом мебели и на коленях исследовал темные пыльные глубины, скрытые под днищем комода.
Кусланд приблизилась, широко зевая и растирая кончиками пальцев онемевшую шею.
- Что тут? - коротко спросила она. Логейн истощил поток ругательств, Андерс все еще был занят попытками проникнуть между полом и нижней доской, комод тоже ничего не отвечал.
Логейн без слов развернулся и, заметно прихрамывая на одну ногу, направился к своей комнате.
- Андерс! - требовательно прикрикнула Серый Страж, скрестив руки на груди. Маг, наконец, соизволил поднять голову и дать вразумительный ответ. Брови вымученно поползли вверх, Кусланд не нужно было строить лишних догадок - голос Андерса становился таким плаксиво-жеманным лишь в единственном случае:
- Сэр Ланселап!
- Что «сэр Ланселап»?
- Нассал мне в сапог сэр Ланселап! - громко отозвался Логейн, не поворачивая головы.
Кусланд обернулась в его сторону, проводив недоуменным взглядом удаляющуюся хромую фигуру.
- Бедный сэр Ланселап так напуган! Боюсь, он теперь до вечера не выйдет из-под комода, - с неподдельной печалью посетовал маг. Кусланд вымученно закатила глаза и быстрым шагом бросилась вслед пострадавшему гостю.
- Логейн!
- Да, я понимаю...- проворчал Мак Тир, все еще не оборачиваясь. - Стоило проделать длинный путь в эту дыру ради... такого внимания. Подозреваю, орлейцы едва ли переплюнут эту рыжую тварь в изощренности каверз.
- Лиз вычистит.
- Сапоги зачарованы, - угрюмо бросил Логейн через плечо. - Лучше я сам.
- Лиз вычистит, - настойчиво повторила Серый Страж, останавливаясь возле двери в гостевые покои. - К завтрашнему утру высохнут.
- Мне нужны другие сапоги, нет времени ждать - выезжаем через час, - раздраженно отозвался Логейн.
- Других сапог нет, а Орлей подождет. Или ты хочешь наповал сразить их пусть не оружием, но пунктуальностью? - невзначай поинтересовалась Кусланд. Логейн, разглядывая порог двери, в раздумьях покачал головой и неопределенно хмыкнул. Серый Страж положила руку ему на плечо.
- Останься... Прошу, останься.

@темы: произвед, DA

---

Насмотрелась "Начала".

Была там идея, что "Идея" - такая сотонинская штука, которая жрет моск, пока не ошизеешь. Вчера (в лучших традициях - в полпятого утра) мне тоже в голову пришла Идея. Пока я с ней борюсь и дрыгаю левой ложноножкой-тентаклем, пытаясь вытясти Идею из мозга. Идея вцепилась крепко своими крючочками и зубами вгрызлась в подкорку. Короче, ждите в ближайшее время фика по DA. Я надеюсь, мы придем с Идеей к консенсусу и это будут миник! Или даже драббл, а не очередное чудовище на 100 листов! ((

@темы: шиза, DA

---

Из ДАшных бесед с Maddy

Про то, как получаются архидемоны:
Мaddy: Порождения тьмы чуют древнего бога (который дракон) и яростно роют землю в его направлении, потом заражают скверной и архидемон готов.

Я: То есть древние боги закопаны повсюду, как прошлогодняя картошка? =\

Мaddy: Скорее как трюфель, блин ))))

Я: Ага, и всякие свиньи эти трюфеля находят.

Про кровь для посвящения:
Я: Их запасы - штука странная, термос у них там, что ли? Как после 400 лет они все еще пили кровь, а не грызли засохшую коричнево-багряную субстанцию?

Maddy: Они ее в нужный момент бадяжили с водой...как доширак!!

@настроение:

@темы: хе-хе, DA

---

Фик. Выкладка шестая.

Эфес и клинок.
Автор: Rina Nettle.
Фандом: Neverwinter nights 2.

предыдущая часть

Четвертая глава, первая половина.

В темноте на самой окраине деревни ошивалась пара скелетов. При появлении людей лишенные плоти и оружия мертвецы молниеносно скрылись с глаз и поспешили исчезнуть в лесной чаще. Нежити становилось все больше, но пока разрозненные и ослабленные остатки разбитой армии Гариуса не осмеливались нападать. Паладин остро чувствовал присутствие рядом оживленных некромантом мертвецов: кожа каждый раз неприятно зудела, сотни крошечных иголочек впивались в нервы - постоянное покалывание, словно при нарушенном кровообращении в затекшей конечности. Пока причин для беспокойства не предвиделось, поскольку нежить избегала любого контакта, предпочитая прятаться от вооруженных людей, но до сих пор на пути попадались лишь единичные скитальцы. Что если ближе к Крепости скрывались более крупные формирования, оставшиеся от отступающей в тени темного леса армии?
Заночевали мужчины неподалеку от покинутого в спешке села, не рискуя углубляться далеко в чащу. Небольшая, окруженная сухим шелестящим терновником поляна как нельзя лучше подходила для безопасной стоянки. Бишоп собрал сухостой для костра — ночь, несмотря на конец лета, не радовала теплом. Паладин и рейнджер устроились поближе к полыхающим веткам, Касавир едва ли не подпалял себе колени: выстиранная одежда еще не успела высохнуть и теперь противно липла к телу.
Молчали. Недавно полученный адреналин не позволял быстро уснуть, хотя до рассвета просто необходимо было урвать хоть кусочек сна. Бишоп лениво жевал пресную лепешку, периодически шевеля веткой разгорающиеся поленья, подправляя форму сруба. Иногда недовольно морщился: ладони все еще зудели после падения в крапиву. Касавир остекленевшим взглядом смотрел на пламя. На душе было муторно. Он оставил на столе в гостевой спальне горстку вырученных у кузнеца монет, но что стоили эти медяки? Они не могли окупить мерзкое ощущение причастности к скользкой афере. После той ванны Касавир вышел еще грязнее, чем был до нее.
В лесу висела гнетущая, безжизненная тишина — ни пения ночных птиц, ни шуршания мелких животных, ни звенящей трескотни насекомых. От земли тянуло холодом, кроны древнего леса тихо шелестели темной листвой. Существовавшая еще прошлым вечером иллюзия взаимопонимания развеялась, как пепел на ветру.
- Послушай, паладин, твоя кислая физиономия меня угнетает. Выпей, что ли, пива - полегчает, - великодушно предложил следопыт, протягивая Касавиру свою флягу. Паладин поднял тяжелый взгляд на человека, сидящего по другую сторону костра, и ничего не сказал; флягу не принял тоже.
- Знаешь, я хочу внести ясность в ситуацию, - ничуть не смущенный настроем собеседника, продолжил Бишоп. - Не потому, что мне нужно извиниться или, еще хуже того, оправдаться. Просто хочу заставить работать твои мозги.
Касавир презрительно поджал губы и отвернулся в сторону, глядя в темноту леса. Он подумывал просто улечься спать, повернувшись спиной к костру и тем самым свести на нет все возможные разговоры, но любопытство взяло верх. Паладин, все еще хмурясь, повернулся к следопыту.
- Я не сказал этому неотесанному идиоту ни единого слова лжи. Зелье действительно придает человеку стойкость, твердость. Всему телу. К тому же... - следопыт немного замялся, подбирая слова. Паладин метнул в его сторону быстрый, внимательный взгляд, стараясь понять причину едва заметной перемены тона. Рейнджер хмыкнул и, плавно взмахнув недоеденной лепешкой, обрисовал свою мысль:
- Бывает, во время боя накатывает стояк... Ну, со всеми случается от напряжения. А тут кто-нибудь из магов или эта ненормальная друидка наколдует дубовую кожу. Мало того, что пальцы едва гнутся, так еще и в штанах все на час так и остается колом. Ходишь, как раненый в задницу барсук, а девки пялятся.
Брови Касавира чуть заметно вздернулись вверх, в глазах заплясали ироничные искорки, он с трудом сдерживал отстраненное выражение лица.
- Поэтому, паладин, не настолько я был не прав, - значительно постановил рейнджер, запихал остатки лепешки в рот и отряхнул ладони от крошек.
- Это чистой воды демагогия, - едва разлепив губы, отозвался Касавир, пытаясь держать нейтральный, отчужденный тон. Все еще не глядя на следопыта, мужчина передвинулся ближе к костру, вытянул вперед длинные пальцы, согревая ладони.
- Но я не лгал, а наш дорогой трактирщик не пытался вдаваться в детали, - пожал плечами Бишоп. - О чем это говорит?
- О том, что ты воспользовался его некомпетентностью. Полуправда не отменяет факт обмана, - сухо произнес паладин.
- Я так не думаю. Если бы лиса благородно не пользовалась некомпетентностью кролика, который не знает, как сдвоить следы, то давно бы сдохла с голоду. Или все еще торчала в пропитанном кровь доспехе, сшибая своей вонью пролетающих мимо ворон. И уж в любом случае была бы лишена лепешек с элем, - сообщил Бишоп, прикладываясь к горлу фляги. Паладин долго смотрел на собеседника печальным взглядом и, наконец, вымолвил:
- Теперь я понимаю, почему так изменилась Кейна.
- О, в самом деле? - с нарочитым удивлением прищурился Бишоп. - По-твоему, ей недоставало ума или опыта, чтобы прийти к подобным выводам самостоятельно?
- Она брала с тебя пример, а ты пытаешься идти самым легким путем, - вздохнул Касавир.
- А ты пытаешься найти сложности там, где их изначально нет, - парировал рейнджер.
- Быть человеком — вообще непростая задача. В своей философии ты признаешь только право сильного, более хитрого, приспосабливающегося. И в этом ты, Бишоп, недалеко ушел от принципов животного, - спокойно произнес Касавир.
- Почту за комплимент, - ухмыльнулся следопыт. - По крайней мере, я честен с собой, а не терзаюсь сейчас никчемными муками внутренней морали после этой вылазки. А ты ведешь себя, словно только что потерявшая честь девица.
- Я полагаю, тема исчерпана, Бишоп, - ровно ответил паладин, укладываясь удобнее перед костром и прикрыв глаза. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - медленно произнес следопыт.
Несмотря на завершенный разговор и сковывающую усталость, Касавиру не спалось. Некоторое время он лежал без движения, слушая шелест ветра и треск поленьев. Вспомнилась Кейна. То, как она изменилась с появлением в их компании Бишопа, словно восприимчивый подросток, попавший под дурное влияние. Конечно, следопыт всего лишь нашел благодатную почву для взращивания своих идей: измученная постоянными преследованиями, сражениями, конфронтациями девочка просто тянулась к быстрым и однобоким решениям своих проблем. Так легче жить: не задумываясь о последствиях своих поступков, не принимая в расчет чужие интересы — действовать только ради личной выгоды, а другие пусть сами позаботятся о себе.
Ее путь был залит кровью, многие жаждали ее смерти - в таких условиях сложно сохранить человеческое лицо и самой не стать монстром. Даже получив вполне ожидаемый паладином итог, когда мужчина, кому она всецело верила, оставил ее перед решающим боем за Крепость, Кейна все еще пыталась найти оправдания Бишопу. Говорила, что не винит его. И сама в это не верила. Сейчас ситуация складывалась не лучшим образом: когда - «и если», - мрачно добавил про себя паладин - они найдут Кейну, девочке, вполне вероятно, взбредет в голову тут же кинуться в объятия своему спасителю-следопыту. Все идет к тому, что рейнджер будет реабилитирован.
Касавир знал, что Кейна строила большие планы по поводу своего будущего: Невервинтер и Крепость На Перекрестке по возможности должны были лежать как можно дальше от ее новых маршрутов. Девочка смертельно устала, хотела просто пожить для себя, не встревая в новые хитросплетения интриг и безумные авантюры. Но остановиться на полпути не могла, выжженное в характере чувство долга давило, не позволяло перечеркнуть свое предназначение.
«Если не мы, то никто».
«Я словно лошадь, прочно впряженная в телегу, с грохотом несущуюся прямо в ад».
Касавир не был уверен, что способен реализовать, воплотить в жизнь то будущее, которое виделось ей. Но в силах паладина было воспрепятствовать рейнджеру нарисовать свой вариант дальнейшего существования. Когда Кейна поймет, во что с легкой руки следопыта впуталась, может уже быть слишком поздно.

С рассветом они выдвинулись в путь, возвратившись на козью тропу. Рейнджеру понадобилось не больше получаса, чтобы вновь взять вчерашний след.
Следопыт искал ночную стоянку гит и начинал слегка беспокоиться, когда они проходили милю за милей, а покинутого лагеря все не было. Это означало, что преследуемые шли быстрее, чем он предполагал. По расчетам Бишопа, от цели их теперь отделяли сутки с четвертью. При наилучшем раскладе - в прежнем темпе и при ясной погоде — отряд можно нагнать дня через три-четыре. Если, конечно, до этого гитиянки не ускользнут в какой-нибудь неожиданный портал. Или летний ливень не пройдется по отпечаткам.
Рейнджер вдруг застыл на месте и потянул носом. Замер, слушая лес. Касавир, знакомый с этой не сулящей ничего хорошего манерой, сразу подобрался и настороженно опустил ладонь на эфес. Бишоп, ничего не объясняя, тронулся с места и продолжил вести по следу. Иногда отклонялся от траектории, сходил с тропы, высматривал какие-то сторонние метки и все больше хмурился. Через несколько минут путники вышли на просторную поляну. Солнце широкими лучами ложилось на густой ковер изумрудного мха, белели разбросанные в траве звездочки кислицы, пушистые кисти осоки подрагивали на слабом ветру. В овраге неподалеку, среди корней ивняка шумел ручей. На этом прелести пейзажа заканчивались: по прогалине раскинулись черные пятна кострищ, в центре высились два кургана из беспорядочно сваленных обугленных тел. Местами трава темнела мазками коричнево-багровой крови, кое-где в зарослях трилистника можно было заметить блеск потерянного клинка и торчащие, словно сухой тростник, стрелы. Без сомнения, здесь ночевали гит, но их сон сменила кровавая бойня.
Бишоп подошел к кострам. Вонь паленого мяса, которую он почувствовал задолго отсюда, уже привлекла хищников. Те трупы гитиянки, что не успели догореть до рассыпающегося пепла, были разорваны, изгрызены, стащены с насыпи. Огонь не был сильным, не проник вглубь спешно накиданной кучи тел — некоторые превратились в ссохшиеся черные мумии, поскольку пламя не успело пожрать их плоть. Зато успели другие - рейнджер поднял крупную кость, повертел в руках и отбросил обратно в кучу: характер оттисков зубов ему категорически не нравился, такие клыки не принадлежали ни одному четвероногому хищнику.
Второй курган, как и предполагалось, состоял из тел нападавших. Ни звери, ни прочие жаждущие мяса твари его не тронули. Здесь было намного больше золы, трупы прогорели дотла. Касавир уже осматривал эту насыпь - процеживал сквозь пальцы серый пепел, задумчиво сдвинув брови. Замарав руки, выкопал из углей сохранившийся обломок черепа, но тот мгновенно рассыпался в его ладони в прах. Бишоп вздернул уголок рта:
- Кажется, на наших друзей напали отнюдь не крестьяне с вилами.
- И даже не патруль, - сухо заметил Касавир. - Нежить.
Паладин окинул взглядом поляну, пытаясь воссоздать картину происходящего. Мертвецы пришли с востока, судя по беспорядочному разбросу стрел и пятнам крови на траве. Очевидно, атаковали молниеносно, скопом, пока лагерь спал.
- Оттеснили гит к ручью, - словно в продолжение мыслей паладина произнес Бишоп. - А оборона у зеленых была построена крайне бестолково.
Судя по высоте погребального кургана, он был прав. Следопыт, весь внимание, сделал круг по опушке и спустился к воде, Касавир неспешно прошелся вокруг кострищ, оглядывая поле боя. Оставшиеся в живых гитиянки явно в спешке покидали это место. Не все вещи погибших были преданы огню, паладин натыкался на скатки одеял, заплечные мешки и оружие — не донесли до костра, бросили как было.
Рейнджер уже выбрался из ивняка, отряхивая мокрые сапоги, и теперь бродил по поляне, шевеля высокую траву. То и дело останавливался, иногда поднимал и оглядывал предметы, однажды кивнул паладину на довольно неплохой меч: Касавир проделал с найденным клинком пару выпадов и финтов и лишь покачал головой. Слишком легковесное, вычурно-грациозное оружие, для хрупких гитиянки в самый раз — паладин же предпочитал более весомые аргументы в битве.
Бишоп, тем временем, нашел снаряжение для себя. С гримасой отвращения оглядел тисовый лук с роговыми пластинами, всего четыре фута длиной: образец, не рассчитанный на изрядную силу лучника.
- Хилые твари с бабскими игрушками, - пробурчал Бишоп, осматривая трофей.
Следопыт внимательно прощупал сочленения, провел пальцами по тонкому изгибу, оценил натяжение тетивы. Лук при ближайшем рассмотрении оказался не так плох, как о нем свидетельствовала презрительная брезгливость на лице рейнджера; в любом случае, иных вариантов после боя не уцелело. Перекинув оружие за плечевую перевязь, Бишоп продолжил осмотр поляны. Некоторое время простоял над одной точкой, задумчиво покусывая нижнюю губу, затем сделал паладину знак оставаться на месте и, не говоря ни слова, скрылся за деревьями.
Вернулся быстро и, все еще предпочитая обходиться без объяснений, подошел к насыпи искалеченных тел гитиянки. Решительно ухватив за ноги один из трупов, сдернул обгоревшего мертвеца с кучи.
- Бишоп, ты в своем уме? - осторожно поинтересовался Касавир, когда следопыт, поднимая тучи пепла, начал растаскивать мертвых с погребального костра. Рейнджер не ответил и, отряхивая руки от золы, кивнул паладину на курган, приглашая подсобить.
- Ты... не нашел ее следы? - ошарашенный неожиданно догадкой, негромко произнес Касавир.
- Просто хочу быть уверенным, что не придется сбивать ноги впустую, - пояснил следопыт, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Шумно выдохнул, сдувая остатки пепла с лица, и принялся вытаскивать очередной обгорелый, мумифицировавшийся скелет. Повел подбородком в сторону, давай спутнику указания: - Соседняя куча: ее могли сбросить вместе с зомби и упырями.
Касавир подобрал с земли широкий меч и разворошил второй, более низкий курган: под золой не было ни единого целого трупа, все расчленены, порублены на части. Хрупкие кости, которые он пытался извлечь, рассыпались прахом, едва их касались солнечные лучи. Человеческих останков здесь не было.
Бишоп, тем временем, кашляя и отплевываясь, продолжал без тени почтения к мертвым растаксивать в стороны тела. Весь серый от разметавшегося по поляне пепла. Касавир хмурился, наблюдая за его действиями, рейнджер уже начинал понемногу пользоваться правой рукой и это было нехорошо: кость еще не срослась, а новое смещение легко заработать при таком наплевательском отношении.
Одиннадцать трупов. Только гитиянки.
- Значит, все еще тащат на носилках, - постановил следопыт, досадливо потирая лоб. - Здесь в округе срублено несколько молодых деревьев: похоже, теперь у тварей в отряде есть и другие раненые, которые не стоят на ногах.
- Это замедлит их, - подтвердил Касавир. Рейнджер хмыкнул что-то нечленораздельное и отправился умываться к ручью.
Осознание, что противник ослаблен, обнадеживало, придавало преследователям сил. Скоро пейзаж сменится - чаща должна закончиться, дальше к северу простирались обширные суходольные луга. Там гитиянки придется быть вдвойне осторожными, особенно пересекая Большой Тракт западнее Крепости на Перекрестке. Сейчас главное — выбраться до ночи на открытую местность; еще одна болотистая пойма, и Топи Мертвецов останутся позади.
В низине Бишоп замедлил темп, быстро передвигаться здесь было попросту опасно. Следы кружили по сухим островкам, гит обходили трясину, не рискуя соваться в стоялую, заросшую буро-зеленой ряской воду. Местами над болотными омутами кто-то перекинул шаткие мостки, но никаких троп через мшары не вело, путь приходилось прощупывать самостоятельно.
Обманчиво-мелистые озерки то и дело вздувались рябью пузырей, выпуская на поверхность зловонный газ. Кряжистые деревья с разветвленными, словно клубок змей корнями низко нависали над водой, касаясь бахромой наросшего мха густо-зеленой водной глади. Солнце клонилось к горизонту; лягушки начали свой вечерний концерт. Путники опасались, как бы не пришлось ночевать на болоте; по прикидкам следопыта до сухой возвышенности оставалось не более пяти миль, при должном везении можно успеть выбраться засветло.
Но расчет на везение, как всегда, был опрометчивым. Они задолго услышали низкие, утробные звуки, разносящиеся над топями. Паладин обнажил меч, Бишоп высвободил лук; сопение и чавканье слышалось все ближе. Старый рыже-черный секач, пыхтя и хрюкая, подкапывал клыками корни ольхи и вылузгивал крупные бледно-зеленые личинки из кладки болотных жуков. Расстояние до зверя составляло меньше половины полета стрелы, обойти громкоужинающее животное не представлялось возможным — по обе стороны залегали подернутые тиной и ряской озерца.
- Итак, сегодня в рационе мясо? - тихо поинтересовался Касавир. Рейнджер презрительно фыркнул:
- Ему второй десяток стукнул. Жесткий и вонючий, как подошва золотаря.
Паладин ничего не ответил: кабан действительно выглядел крайне неопрятно — налипший на ляжках помет, свалявшаяся шерсть в толстой грязевой корке — никакого аппетита своим видом он не вызывал.
- Возможно, удастся спугнуть, - произнес следопыт и, не таясь, пошел на вепря, размахивая руками и выкрикивая матерные угрозы касательно животного и его родственников. Касавир последовал его примеру, правда, не столь богато расходуя лексикон. Кабан поднял измазанное в мокрой земле рыло, отупело посмотрел на следопыта и паладина крошечными глазками и рванул с места. Прямо на людей.
- Спугнуть не удалось, - мрачно констатировал Бишоп очевидный факт. Касавир поднял фальшион и встал в защитную позицию.
- Либо бей наверняка, либо вообще не суйся, - наставительно заметил рейнджер, натягивая лук и морщась от боли в предплечье. Тетива рванулась вперед с тихим свистом, стрела поразила зверя с десяти шагов, войдя в щетинистую морду под правым глазом. На второй выстрел времени не было: следопыт метнулся за чахлую черную березку, скрываясь с пути разъяренного животного. Кабан заревел и бросился на Касавира, тот ждал до последнего, не шевелясь. На подходе вепрь чуть сбавил темп — торчащая из черепа стрела делала свое дело, паладин ловким прыжком отскочил в сторону, ухитрившись в нижнем замахе вонзить меч в толстые складки на горле секача. Кровь брызнула горячим фонтаном, обильно заливая бурый прошлогодний мох.
И все же Касавир был недостаточно быстр; громко хрипя, вепрь мотнул головой, оснащенной шестидюймовыми клыками, и, вывернувшись, рванулся в сторону. Тараном налетел на паладина. Тот в стремительном броске назад избежал столкновения с клыками зверя, но его прыжок завершился в болоте, куда мгновением позже рухнула туша издыхающего секача.
Бишоп подбежал к берегу, но не рискнул лезть в воду, наблюдая за барахтающимся в ряске паладином, который тщетно пытался разминуться с бьющимся в агонии вепрем. Оба поднимали тучи грязных, вонючих брызг; кабан уже дергался скорее рефлекторно, а Касавир тонул, тяжелый доспех утягивал во всколыхнувшуюся зыбкую топь. Секач преграждал ему путь к берегу, продолжая задевать человека мощными копытами, увлекал на дно за собой. По мутно-зеленой воде струились багровые потеки крови, хлещущей из распоротого горла.
Паладин пытался оттолкнуться от умирающего животного, но все было тщетно. Ноги затягивал холодный текучий ил, вепрь все сильнее взбивал рыхлую взвесь. Мужчина вышвырнул на берег меч, пытаясь подавить бьющуюся внутри панику от ощущения, что его сапоги засасывает трясина. Рейнджер некоторое время спокойно наблюдал, ожидая, что его спутник сможет выбраться сам, но затем сообразил, что дело плохо. Касавир находился менее чем в семи футах от берега, но при этом не мог продвинуться вперед, тонущий вепрь всколыхнул до дна омут и мешал движению в ледяной густой жиже.
Всем телом Бишоп навалился на невысокую березку, за которой не так давно пытался укрыться от прущего в атаку кабана. Гибкое дерево пригнулось к воде, осыпая голову паладина трухой и листьями. Касавир вытянул руки, хватаясь за тонкие ветви, но они, едва приподнимая его из воды, ломались под весом тела. Следопыт налег на ствол сильнее, но вдруг почувствовал, как что-то ползет вверх по его сапогу. Бишоп дернул ногой и обернулся.
- Ублюдки лусканские, - раздраженно прошипел он сквозь сжатые зубы - за спиной обнаружилась новая опасность и в изрядном количестве. Разумеется, к Лускану болотные жуки никакого отношения не имели, но вот их число и явно агрессивный настрой заслуживали в этой ситуации и более нелицеприятных эпитетов. Разворошенное кабаном гнездо с личинками привлекло взрослых особей на защиту кладки.
Следопыт, чертыхаясь, оглянулся на паладина, тот все еще держался на поверхности и даже успел сократить расстояние до берега, разгребая зловонный зеленый кисель. Вепрь уже не бился в воде, последние силы покинули его, зверь шел на дно. Касавир все еще не мог нащупать твердую почву под ногами, то и дело скрывался в топи с головой, тяжелая экипировка по прежнему тянула его вниз. Скользкий отвесный берег всего на расстоянии вытянутой руки крошился мокрой глиной и песком, разваливался прямо под пальцами.
Бишоп оседлал березу, не позволяя стволу распрямиться, и начал отползать назад, все выше по стволу, наклоняя дерево к паладину. Сжав левой рукой меч, он одновременно пытался отбиваться от ближайших насекомых. Жуки щелкали мощными челюстями, один ухитрился впиться в сапог рейнджера - благо, толстая дубленая кожа защитила от серьезных травм. Выгадав секунду, Бишоп бросил в приближающееся скопище бледно-зеленых тварей заклинание опутывания: сработало плохо. Кроме мхов на болотистой почве почти ничего не росло, а жуки резво высвобождали лапки из тех ловушек редких стеблей, что смогли до них дотянуться.
Следопыт быстро обернулся оценить, как обстоят дела у Касавира. Паладин все-таки ухватился за крепкую ветку и был уже практически на берегу, как вдруг рейнджер ощутил, как ствол многострадальной березы под ним с треском надламывается. Бишопу стоило усилий ровно приземлиться и устоять на ногах, когда опора под ним неожиданно исчезла.
Касавира накрыло кроной дерева, он с головой скрылся под водой, а болотные жуки продолжали атаковать, их уже собралось не меньше десятка.
Следопыт выматерился, воткнул в землю меч и подскочил к берегу, оттаскивая в сторону упавший ствол, одновременно пытаясь отбиваться от насекомых ногами. Нескольких тварей он скинул в воду, один особо шустрый жук уже карабкался вверх по телу, пытаясь вцепиться в незащищенное высокими сапогами бедро.
Касавир ухватился за ветки наполовину ушедшей в болото березы и наконец-то начал выбираться из топи, держась за ствол. Бишоп, не дожидаясь, пока паладин управится сам, здоровой рукой сильно дернул мужчину за плечо, грубо выволакивая на берег.
Впиваясь пальцами в скользкий мох, тяжело дыша, Касавир на коленях выполз на твердую почву, оставляя за собой водные потеки и темно-зеленый шлейф из водорослей и ряски. Кашляя, сплевывал тошнотворную, гнилую воду, глухо бормотал под нос нечто недостойное паладина.
- Хватит жабрами хлопать, русалка! - выкрикнул следопыт, уже развернувшийся обратно, за оружием. - Меня сейчас на подстилку для норы растащат!
Бишоп сапогами и мечом расшвыривал в стороны гигантских насекомых, сдерживая колышущуюся живую волну атакующих. Левая штанина повыше колена пропиталась кровью. Клинок с отвратительным хрустом рассекал прочные панцири; отсеченные лапки, истекая желтоватой слизью, конвульсивно плясали во мху. Пару жуков рейнджер пинками отправил в болото, остальные устроили толчею, с писком и скрипом переползая по трупам своих павших собратьев, пытались дотянуться жвалами до неуклюже кружащегося следопыта.
Паладин, предплечьем утерев тину с лица, восстановил дыхание, подобрал фальшион и устремился к Бишопу на помощь. Врубился в толчею насекомых, со скрежетом размалывая хитиновые спинки жуков, под мощными ударами клинка мутные водянистые внутренности разлетались осклизлыми брызгами. Тяжелый меч Касавира справлялся намного эффективнее с бронированными болотными тварями: не прошло и минуты, как с насекомыми было покончено. Новой атаки не предвиделось.
Рейнджер, скривившись от боли, занялся свежим ранением. Не стесняясь, приспустил штаны и осматривал бедро, задетое челюстями жука - всего лишь царапина, не мешающая передвижению, но неприятно саднящая. Паладин листьями тростника оттирал доспех от грязи, стараясь сдержать колотящую дрожь после вынужденного купания в ледяной топи.
- Бишоп?
Следопыт натянул штаны и бросил быстрый взгляд на Касавира.
- Спасибо, - собравшись с духом, произнес паладин. - Спасибо за помощь. Думаю, я в долгу перед тобой.
Следопыта передернуло, его лицо закаменело, в глазах сверкнули злые огоньки.
- Идиот, - прошипел он, отворачиваясь. С проскальзывающей в движения нервозностью Бишоп подобрал свой меч и начал яростно счищать остатки кишок насекомых с узких долов. Паладин растерянно молчал — кажется, неверная формулировка: уж не посчитал ли следопыт себя принявшим долг жизни? Конечно, рейнджер помог ему, без постороннего вмешательства Касавиру бы пришлось нелегко: животный ужас от смыкающейся над головой водной глади, от выжатого из легких последнего глотка воздуха еще живо вставал в его памяти. С другой стороны, без активного усердия следопыта паладин не получил бы сваленным деревом по голове.
Бишоп, сосредоточенно нахмурившись, продолжал водить пучком травы по и без того уже чистому лезвию. Наконец, разомкнул губы:
- Не разбрасывайся словами, когда они не к месту, - пробурчал он. - Можешь считать, что зачел свои обязательства лечением моего перелома.
Касавир сдержанно кивнул:
- Согласен.
В страшном мире живет этот человек, если столь боится быть связанным чем-то большим, нежели простое, ни к чему не обязывающее, взаимовыгодное сотрудничество.
- Идем, пока на шум не явились прочие желающие напороться на меч, - произнес Бишоп, не глядя на спутника. И чуть тише, обращаясь скорее к самому себе, чем к Касавиру, добавил:
- Особенно те, чьими следами кишит все болото...


продолжение

@темы: произвед, Невер

---

Фоты. Часть 2.

На этой сборке - всякие странности и чудесатости.

тык

Испания. Трава, трава! Почувствуй себя в фаллауте )



Котэ жарко. Влез в фонтан и сидел под струей.



Забавные деревья.



Он хочет на нас напасть! (с)



Памятник Колумбу: "Нах - это туда!"



Вот такие в Праге на улице попадаются забаные штуки.



На Влтаве живут ) Мы их кормили.



Снято из машины. На самом деле "черствый" - это свежий. Свежие продукты по-чешски звучат как "черствы потравины". ) Тогда же на дороге не успела снять село Krupa. Особенно примечателен знак по окончанию населенного пункта - перечеркнутая табличка. Типа, Крупа закончилась.



А это - Карловы Вары. Речка. Из-за минеральных источников вот такая фигня образуется. Господа, игравшие в Half Life 2 - дежа вю не мучает? ))



Словили вот такую красотищу. Повторяю - все фотки без обработки.



А как вам такое? Мазохисты, конечно, должны быть рады такому заманчивому предложению! Да, в Карловых Варах русский - практически второй язык.



Божественный гуляш.



Я одна вижу в этом шедевре современного искусства нечто непристойное? =\



В Берлине на старых зданиях повсюду видны замазанные дырки от пуль.



Маска доктора времен средневековья. Во время чумы это был способ предохранения - в нос клали пропитанные уксусом ароматические травы.
Я бы точно наложила в штаны, если бы ко мне такой терапевт заглянул =\



Дрон костюмчик примеряет ))



Еще какой-то монстр напал на город ) На этот раз на Берлин.



Ну, и мои сокровища!





Это его зуб, прошу знакомиться - spinosaurus aegypticus

@темы: отчет

---

Фоты. Часть 1.

Товарищи! Предупреждаю во избежание недоразумений и разочарований - с природными и архитектурными красотами туго, ибо фоткать было откровенно лень. Ни о какой обработке и ретуши речи не идет. В общем - обрывки впечатлений как они есть.

тык

Моравский крас. Пещеры.











Пропасть Мацоха, это мы практически на дне. Глубина ее 140 м. Более чем внушающе!











Озерцо на дне пропасти.







Ich bin`s







Костница. Церковь, интерьер которой, как видно, состоит из человеческих костей.







Да-да, сзади - гора черепов и костей. Четыре таких груды расположены симметрично по углам церкви.







Лютики-цветочки.







Испания, Таррагона.







Барселона, моя любимая пристань Не зря в прошлый раз кинула рубль в волны. Обожаю это место, как-то там духовно комфортно.







Маннхайм, Германия, центр.







Берлин. Вот это и есть дух Берлина, его атмосфера!







Далее - Сан Суси.







Рейхстаг. Очередь тупо не влезла в кадр, она на самом деле в 2 раза длиннее.

@темы: отчет

---

Друзья разбежались, муж отправлен на боковую, кошка пристроена по правую руку. Вооружившись бокалом темного чешского пива, села до утра потрошить Awakening. Снова-здорова, бессонные геймерские ночи!

@настроение: ручки чешутся

@темы: шиза

---

Крик души

Господа DAшники и прочие сочувствующие!
А где бы достать "Спертый трон" в удобоваримом формате типа fb2 или txt? Pdf, lit и epub не катят - электронная книжка ругаиться нехорошими кракозябрами. Буду премного благодарна за any help!

@настроение: пичалька

@темы: вселенское зло

---

Путевая заметка фиг знает какая.

Дома. Уфф.
Все еще в легком офигении, что завтракала в Берлине, а ужинаю в Кениге. (о, славься, славься, большой монитор! У меня от него временно легкая агорафобия, но я уже почти привыкла)
Пока свежи впечатления, пишу о последнем дне.
Сан Суси в Потсдаме. Подозреваю, что как-то так выглядят дворцы в Питере и Версаль. Красивые беседки разбросаны по огромненной территории. Все бы хорошо, но при 36-градусной жаре пилить по этим аллеям, любуясь красотами - удовольствие сомнительное. =\
На ночь глядя поперли к Рейхстагу, когда спала жара.

про Рейхстаг, лифт-газенваген, прочие офигевания и кошку.

В прошлый раз я в Рейхстаг не попала, поскольку обычно там стоит очередь, как в совдепии за дефицитной колбасой в гастроном. Торчать 2 часа, играя в эту русскую народную забаву - удовольствие сомнительное. В этот раз встали за полтора часа до закрытия, не смотря на увещевания людей в красном из персонала, что мы вряд ли попадем внутрь. Ну дык мы упрямые - попали! С последней группой! За нами закрыли ленту и разогнали народ, а мы от привалившего щастья долго пухли, свысока поглядывая на несчастных людишек за ограждением.
Экскурсия в Рейхстаг называется "почувствую себя в концлагере". Сначала эта гигантская очередь длиной в сотню метров, потом всю группу, отобранную и пропущенную за ленту, тщательнейшим образом досматривают. Только в задницу с прожектором не слазили. Затем нас тесными штабелями загнали в лифт на 40 человек. "Газовая камера" - первейшая ассоциация. Но, как ни странно, привезли нас на крышу. Там даже был свежий воздух! Вообще-то я думала, что увижу нечто типа исторического музея, а там - только панорама города из-под стеклянного купола и бла-бла-бла через аудио-наушник. "Посмотрите налево" (смотрю в темноту, т.к. было уже 10 вечера) "Вы можете наслаждаться открывающимся видом на Бла-бла" (все еще пытаюсь выхватить взглядом среди огоньков в глухой тьме то, о чем мне впаривает приятный мужской голос в ухе). Весело, в общем. Я разочарован.
Уже в полной темноте шли обратно к машине мимо памятника русскому солдату с ппш. Надо сказать, что по обеим сторонам проспекта находится парк. Смотрим - через дорогу что-то перебегает. То ли большой хвостатый кот, то ли тощий пес. Смотрим - ЛИСА. За ней еще одна. о_О Спокойно бегут через 17 Juni Strasse, через 6 полос дороги. Центр Берлина перед Бранденбургскими воротами. Лисы. Ночью в свете фонарей. Свалили в кусты. Увы, сфоткать не успели.
А еще я наконец-то кошку обняла! Кошка счастлива. Мурчит без остановки, не отпускает меня ни на шаг, постоянно по пятам ходит. В общем, все. Я дома!
Да, btw, подводя итоги. По самым грубым предварительным подсчетам 2,5 недели в Европе нам с Дроном вышли примерно столько же, сколько 10 дней в Турции или Египте на 1 человека. Это не считая питания и покупок, но и то, и другое отразилось на бюждете практически безболезненно. В общем, хотите дешево путешествовать - спросите мну как )

@настроение: the end

@темы: отчет

---

Путевая заметка № (шесть, кажется?)

Берлин. Best Western hotel - отличная, как оказалось, трехзвездатая сеть. Дешево, удобно по расположению и комфортно. Буду рекомендовать всем, кто едет в Джермани.
Сегодня убивали ноги на Unter den Linden. Увидела наконец-то город изнутри, а не из окна автобуса, как было 7 лет назад. Впечатления изменились - уже нравится. Просторно, красивая архитектура, мощь эта немецкая, брутальные квадратные углы огромных коробок с нависшими в арках валькириями и прочими боевыми\учеными\религиозно-направленными мужиками. Потрясный у них центр города, впечатляет! Плюс удобное транспортное сообщение (сюда же я отношу проблемы приобретения и пользования билетами и тарифы на них). В общем, приятное место для пеших нарезаний километража. Из всех мегаполисов Берлин влез в личном рейтинге на второе место.
Попали нахаляву в исторический музей. Сегодня там был день открытых дверей - 10 евро съэкономили ^__^
Цены, конечно, кусачие. Как в России. Контраст ощущается особо после Чехии, где каждый поход за покупками или в ресторан превращается в до боли слезовыжимающее "как все дееешево!!!"
Ощутили на себе разделение Берлина на восточный и западный. Пошли к рейхстагу. Дошли до Бранденбургских ворот, а там все полицией перекрыто ( Фиг знает, может кого-то крутого политика туда возили на экскурсию, я спрашивать не стала. Пытались обойти, чтобы хоть как-то попасть в восточную часть - хренушки! Менты стоят кордоном по всей бывшей границе, даже на реке лодки с мигалками. В общем, испытали на себе прелести железного занавеса. Потыкались в восточную часть и уползли обратно в метро. Придется ночью ехать, через часа полтора, когда оцепление снять обещали.
Домой через 2 дня. Безумно по кошке скучаю!
Да, и я нашла в соседнем магазине залежи мятного шоколада - счастье есть! )

@темы: отчет

---

Фик. Выкладка пятая.

Эфес и клинок.
Автор: Rina Nettle.
Фандом: Neverwinter nights 2.


предыдущая часть


Глава здоровенная и посему в нечеловеческих условиях вычитка проводилась через пень-колоду. Поэтому прошу извинять заранее за всяческие стилистические ужасы, пропущенные запятые и т.д. и т.п.
Примечание для незнакомых с фандомом: поскольку события подаются в виде индивидуальных воспоминаний, то они не всегда соответствуют хронологическому порядку. Таким образом, pov ГГ по времени значительно предшествует событиям в pov Касавира.

Вторая половина третьей главы

Касавир.

Я помню свое первое убийство. Лицо этого человека навсегда врезалось в память: проткнутое широким мечом тело сотрясает конвульсивная дрожь, кровавые пузыри вздуваются на искривленных болью губах... и неверие в устремленном на меня взгляде, абсолютное неверие в подобный исход. В юности каждый мнит себя неуязвимым, способным жить вечно: я существую, существует мир вокруг меня, центром этого мира я и являюсь. И вдруг с рассекающим ударом меча вселенная переворачивается: в долю секунды с ужасом осознаешь, что центром ты никогда и не был. После твоей смерти солнце станет все так же светить, трава зеленеть, а мир продолжит существовать и дальше, но уже без тебя. Даже не заметив этого исчезновения одного из своих самых ничтожных элементов. Никому нет дела - словно перед твоим носом захлопнули дверь, выставив вон с яркого праздника в серый, совершенно пустой в своей бесконечности коридор. Обидно. Особенно обидно то, что выставили навечно, навсегда, без права возврата, а праздник все еще продолжается.
В тот миг я прочитал в глазах этого парня, моего сверстника, такого же молодого и еще неопытного воина именно эту обиду.
За затуманивающимся взглядом стояли любящие родители, вырастившие маленького сына в отважного воина. Из крошечного беспомощного ребенка воспитавшие мужчину. Сквозь его глаза на меня смотрела неизвестная девушка, которой не суждено вновь увидеть возлюбленного. Смотрели учителя и наставники, друзья и приятели, бабушка, дальние родственники и любимый пес. Ударом меча я забрал у них этого человека.
Еще в его расширившихся во всю радужку зрачках бился дикий страх — осознание, что смерть уже надежно вложила ледяную руку в его ладонь и держит, ведет за собой. Прочь из этого мира, сквозь сумрачный коридор в серое, бесконечное ничто.
Мне тоже было страшно. Что-то надломилось внутри, и осколки рассыпались мелкой пылью — уже никогда не склеить. Я прервал чужое существование: ничего нельзя отменить, ничего нельзя исправить. Ни мне, ни этому парню. Кончено.
После было еще много убийств, на войне теряешь им счет. Лишал жизни сам, сам едва не лишался жизни. Стоял на краю пропасти и отправлял туда врагов: десятками, сотнями. Это происходило почти безболезненно: просто я уже старался не смотреть им в глаза. До сих пор приходится насильно закрывать эту часть собственной души, не думать об этом, не вспоминать, иначе можно сойти с ума.
Счастливы те, чьи руки не запятнаны кровью.
Такие, как я, нужны именно для того, чтобы подобных счастливцев было больше.


Я прекрасно понимал, почему Кейна предпочитает оружие дальнего боя. Меч разрубает плоть, но лук дает иллюзию, что смерть несет не твоя рука, а всего лишь посланная ею безжалостная стрела. Ее, острозаточенную стрелу можно обвинить в смерти, а лучник стоит слишком далеко, чтобы услышать последний слабый хрип умирающего. Мертвое тело не падает к ногам, чужие пальцы в судорожной агонии не вцепляются в твои сапоги. Оружие чисто, доспех не заляпан брызнувшей кровью, даже ладони не нужно оттирать. В этом преимущество лучника - им реже снятся кошмары.
Кейна боялась холодного оружия. Свой длинный, узкий кинжал пускала в ход, когда не оставалось никакой альтернативы. Поначалу я давал ей короткие уроки фехтования, но с ходом времени эти занятия постепенно вытеснились из ее графика прочими обыденными заботами. Эта девочка до последнего не хотела брать в руки меч, соприкасаться с кровью, соприкасаться со смертью.
Судьба распорядилась иначе, она всегда жестоко карает тех, кто пытается ее обмануть.
Это случилось в Эмбере, в поворотном пункте, разрубившем ее жизнь на «до» и «после». Я не раз видел обезображенные тела тех, с кем успели позабавиться эти бесчеловечные твари, лусканцы, но это зрелище безумной кровавой резни не шло с прежде увиденным ни в какое сравнение. Десятков изуродованных трупов, призванные не просто породить досужие слухи, а внушить леденящий ужас содеянным с ними. И они его внушали. Это не было обычным жестоким убийством — нечто большее.
Разложившиеся изуродованные останки, уже мало походящие на человеческие, под разорванным тряпьем жирные белесые черви уже приступили к пиршеству. Этих людей так и не похоронили, а ведь прошло уже больше недели. У некоторых раны неглубокие и многочисленные: они умирали медленно, под бессмысленной в своей жестокости пыткой. Прочие — просто кровавая мешанина плоти и костей. Только увидев все своими глазами я понял, почему об этой бойне говорили с содроганием.
Далеко не все члены нашей группы решились принять участие в подробном осмотре трупов. Вонь стояла жуткая: мерзкий, сладковатых запах разложения. Кажется, сама залитая кровью земля Эмбера пропитана этим удушающим смрадом. Хладнокровие сохранял разве что Сэнд. Не знаю, что было тому причиной, долг или привычная абстрагированность искушенного ученого. Возможно, у эльфа зверски расчлененные тела вызывали эмоций не больше, чем распотрошенные на лабораторном столе лягушки. Приложив пропитанный пряно-горьким зельем шарф к нижней части лица, Сэнд невозмутимо петлял по узким улочкам, цепким взглядом изучая детали картины. Без спешки и лишней суеты изящно огибал бледные липкие лужи, растекшиеся под гниющими мертвецами.
Кейна шла за ним следом, посыпала трупы полученным у торговки эликсирами концентратом, призванным упокоить мертвых. Я видел, как она с трудом сдерживает рвотные позывы, склоняясь над каждым мертвым крестьянином и кидая на развороченные останки пригоршни зеленоватого остро пахнущего порошка. Она честно проделала эту процедуру с тремя трупами, на четвертом сломалась.
Кейна внезапно побледнела, покачнулась и начала медленно оседать. Я испугался, что она потеряла сознание: шагнул вперед, намереваясь поддержать резко обмякшее тело, но ее глаза оставались широко открыты. Не обморок - скорее, нервный шок. Девушка сидела на земле, побелевшими пальцами крепко прижав к груди сумку змей-травы, и бездумно смотрела в одну точку перед собой, тяжело, прерывисто дыша.
«Они приписывают это мне... Все это...»
Остальные бестолково пялились на своего командира, пооткрывав рты. Я двинулся вперед, собираясь увести ее подальше от этого жуткого места. Меня опередил Бишоп: схватив девушку за плечи, бесцеремонно оттащил в сторону, прочь от сгнившего трупа с вывалившимися наружу синевато-желтыми кишками и кишащими в распоротой брюшине личинками. Сумка с реагентом выпала из рук Кейны, порошок просыпался на засохшую корку дорожной грязи.
- Размазня, - презрительно прошипел сквозь зубы следопыт. Рывком он поднял безвольно мотающуюся в его руках фигурку на ноги и замахнулся, намереваясь отвесить пощечину: метод действительно эффективный, если у вас хватает запала ударить едва держащуюся на ногах женщину. У Кейны сработал рефлекс, она остановила руку рейнджера и открытой ладонью ударила его в грудь, оттолкнув от себя. Отвернулась. Как бы то ни было, Бишопу удалось вывести ее из оцепенения.
Я подошел к девушке, намереваясь обнять мелко дрожащие плечи. Следопыт пронзил меня яростным взглядом, мысленно присоединяя мое тело к лежащим вокруг расчлененным трупам. Но Кейна отстранилась и от меня, попросив оставить ее в покое. Когда эльф закончил осмотр деревни и сбор потенциальных доказательств, она тихо поплелась в хвосте отряда, так ни с кем и не заговорив.
...Тем же вечером на привале наш лидер вне очередности взяла на себя первую вахту, к радости Сэнда отправив его спать. Девушка была не в силах сомкнуть глаза; я слышал, как к ней присоединился следопыт, он просто не мог не воспользоваться ее минутной слабостью и не повернуть ее душевное смятение себе на пользу. Сидя по другую сторону костра, Бишоп тихо говорил. Казалось, что сам с собой, поскольку Кейна за вечер так и не произнесла ни слова.
- Они как бараны на бойне. Не стали защищаться, сами позволили сделать это с ними. Их пытали, глумились над телами, а эти идиоты не оказали никакого сопротивления. Думали..., - следопыт грустно усмехнулся, - думали, лусканцы их пощадят. С таким же успехом можно умолять о пощаде летящую в грудь стрелу. Во всем виноваты они сами... глупые скоты. Они не стоят жалости. Ничьей жалости.
Кейна слушала.
- Или ты борешься за свою жизнь, или умираешь, зажмурив глаза и опустив руки. Только в последнем случае сострадание излишне — ты сам выбрал свой путь, не оказав сопротивления. Что ж, это тоже выбор.
Мне было, что возразить, но мы с Бишопом уже поднимали эту тему ранее. Устраивать очередную конфронтацию ради пререканий и бессмысленного сотрясания воздуха я не желал. Тем более, что все мои слова всегда уходили в пустоту.
Возможно, я был не прав, что тогда не вмешался: слишком хотел спать, поленился ответить, возразить, аргументировать другую, оборотную сторону. Кейна всегда была слишком восприимчива ко мнению тех немногих людей, кого считала для себя авторитетом. Впитывала чужую философию, словно губка. Вероятно, именно в тот вечер я упустил из рук инициативу.
Перед самым рассветом, когда еще все спали, Кейна разбудила меня. Глаза красные, горят лихорадочным блеском после бессонной ночи: очевидно, так и не смогла задремать. В руках у нее был меч. Разлепив глаза, я сонно смотрел на стоящую надо мной девушку, не совсем понимая ее намерения.
- Кас... мы продолжим наши занятия по фехтованию?


Ночь полыхала кроваво-красным заревом. Стаи взметающихся к небу искр затеняли звезды. В ярких сполохах горящих башен ее лицо казалось перекошенной маской чистой ярости, было что-то демоническое в этом оскале. Разгар боя за Крепость на Перекрестке.
Стена завалена трупами, невозможно сделать и шагу, не наступив на чье-то мертвое или еще живое тело. Вопли неистовства, бешеного исступления в пылу битвы перемежаются полными боли и мольбы стонами раненых. Удушающий запах гари, едкий черный дым полыхающих штурмовых орудий. Ад. Кишащий ожившими мертвецами ад.
Бой шел не один час, не один отряд сменился на стене, придя на смену павшим воинам. Руки онемели: тяжелые, словно вылиты из той же стали, что и мой молот. Усталость, саднящие раны и единственное желание: выжить, дотянуть до рассвета, который наступит через сотню тысяч лет, никак не меньше. Все остальные мысли вылетели из головы, тело движется само: удар, блок, поворот, парирование и снова удар. Изредка краем глаза выхватываешь из общей картины напарников, бьющихся на отдалении; после каждого такого замечания приливает краткая теплая вспышка радости, придающая дополнительных сил: они еще живы.
Кейна, в окружении нескольких зомби, кромсает мертвую плоть легким серебряным мечом. Вся в темных брызгах, одежда залита черной влагой - кровь не принадлежит врагам, нечисть не способна истекать кровью. Воины Крепости, Серые Плащи, мечники и лучники, простые солдаты оставили на доспехе своего командира багряные потеки хлещущей из перебитых артерий собственной жизни. Кейна, накачанная под завязку зельями, наверняка ранена и сама, но все еще стоит, продолжает отбиваться от все прибывающих орд мертвецов. Охвачена безумием боя, словно берсеркер. Она уже давно предпочитает меч некогда любимому луку. С того самого момента, когда на арене Невервинтера под вой неистовствующей публики Кейна своим кинжалом перерезала горло лусканского предателя.
С каждым ударом мстит не врагам, а судьбе за собственную искалеченную жизнь, разрубает на рваные куски внутреннюю боль, каждой новой смертью пытается выплатить, искупить долг перед своим предназначением.
Я не могу ее винить.


Бишоп.

- Спишь?
Девочка подползла ко мне и тронула за плечо. Разумеется, дремоту как рукой сняло, но я не стал это демонстрировать.
- Бишоп? - вновь тихо позвала она.
Вторая вахта была моей, но вылезать из-под теплого одеяла, перемещаться с пригретого места на холодное бревно к костру категорически не хотелось. Странно, что Кейна так ласково со мной обходится: я думал, она уже уяснила для себя некоторые принципы. В прошлый раз был пинок под ребра и стащенное одеяло, сейчас опять это воркование. Пусть горит в аду, я еще сплю!
- Бишоп, пара человек на опушке.
- Так пусти им по стреле в грудь и дело с концом! - пробормотал я, переворачиваясь на другой бок.
- Подмени меня, - коротко бросила Кейна, отползая в сторону.
- Сначала стреляй, а потом выясняй, - тяжелый раздраженный вздох призван был вразумить наивную девчонку. Разве так сложно понять, что раз не приближаются открыто — значит, враги? Но Кейна уже исчезла в густой тени.
Пришлось открыть глаза. Я осмотрелся, едва шевеля головой, по возможности не дергаясь лишний раз, не привлекая внимания. Действительно, какие-то люди толкутся неподалеку, не решаясь выйти из-за деревьев. При этом совершенно не пытаются скрыться, словно оказались в лесу впервые. Вернувшаяся через пару минут Кейна подтвердила мои догадки.
- Крестьяне заблудились, - проинформировала девушка, входя в круг отбрасываемого костром света. Я приподнялся на локтях и зевнул. Карнвир рядом нервно потянул носом воздух, прикрыл бок хвостом и снова затих. Этот проклятый мешок шерсти и не пошевелится, хоть весь лагерь перережь - все-равно будет дрыхнуть! Пошел бы да устроил себе ужин из шатающегося по ночам отребья, утром ведь придется снова лентяя кормить! Крестьяне, значит...
- И ты их даже не пригласила к нам, жестокая девочка? - поинтересовался я.
- Чтобы они что-нибудь стащили или ночью перерезали нам глотки? - вздернула бровь Кейна. - Могу тебя успокоить, Бишоп, чтобы ты напрасно не терзался до утра: женщин среди них не было.
- Могла бы привести мужчину для себя, - усмехнулся я, потянувшись за флягой.
- Ты слишком плохого мнения о моем вкусе, - отозвалась она, сосредоточенно рассматривая наконечник стрелы, поднеся его поближе к огню. - Показала им направление к ближайшей деревне и станется с них.
Я медленно выпрямился, сел, почесывая затылок и продолжая широко зевать. Кейна у костра правила стрелы; ее извечная проблема - слишком короткие женские руки. Постоянно приходится укорачивать древко и переклеивать оперение. В данный момент она пыталась уравновесить тяжелый бронебойный шип каким-то пушком.
- Дьявол тебя дери, что ты творишь, криворукая баба? Этой стрелой можно кого-то убить, только если подойдешь вплотную и рукой воткнешь наконечник в глаз!
- Знаю, - мрачно огрызнулась девушка. - Перья закончились.
Я молча вытащил из сумки пучок совиных перьев. Подошел к костру и вырвал из рук Кейны растрепанное древко. Девушка послушно подвинулась, освобождая мне место на перекинутом через бревно одеяле.
Надо отдать ей должное — с имеющимися в распоряжении материалами она сделала все возможное. Но неужели не могла просто попросить? Ведь знала, что я недавно пополнял запас оперения.
Она внимательно наблюдала, как я привожу в подобающий вид ее стрелу.
- Так действительно лучше, - сухо постановила девчонка. Я, вздернув подбородок, воззрился на нее с оскорбленным достоинством мэтра — и это все, что она может выдать, когда я только что преобразил эту палку в смертоносный мастерский шедевр?
- Спасибо, Бишоп, - с интонациями послушной доченьки среагировала Кейна на мою мину. В ответ я отвесил издевательский поклон:
- Не за что. Может быть, мне даже полагается награда?
Кейна вытащила из-за пояса флягу и в движении взмахнула ею, рассуждая:
- Новая стрела стоит пол-серебреника, правленая и того меньше... хотя, тебе я могу сделать надбавку за срочность.
- Ты знаешь, что я имею в виду: этот вопрос я предпочел бы уладить не деньгами и не благодарностями, а чем-то физически более привлекательным, - сощурившись, я склонил голову на бок и ждал ее реакции. Сказано это было скорее для проформы, чтобы лишний раз понаблюдать за смущением, охватывающим ее от подобных намеков. Разумеется, Кейна стушевалась и буркнула себе под нос:
- Неужели тебя интересуют женщины, готовые отдаться за пятьдесят медяков? На, держи.
- За одну стрелу, - поправил я, принимая из ее рук протянутую флягу. Солодовый самогон. Неплохо выдержанный. Знает, чертовка, мои вкусы. Напиток обжег горло, пронзая пищевод горячей волной. Довольно удачная альтернатива согреться в холодную ночь, раз уж женщина рядом ломается которую неделю.
Мы сидели еще с полчаса, молча глядя на огонь.
...Вокруг стоял храп, тонко зудели комары, Карнвир поскуливал в беспокойном сне. Ветер гуляет в кронах обступающих прогалину деревьев, шелестит едва народившейся свежей листвой высоко над нашими головами. Неторопливо пьем терпкий виски, передавая друг другу флягу, алкоголь приятно греет изнутри. Я поддерживаю огонь, периодически подбрасывая в костер сыплющий искрами еловый сухостой. Мне сейчас спокойно, несмотря на нависающие неотступные проблемы, несмотря на сгущающиеся над нашими головами тучи. С ней уютно молчать, она не лезет в душу.
Хочется обнять ее за плечи, просто так, без всякого подтекста, но знаю, что не позволит. А если и позволит, то простым объятием это не закончится. Я не рискую — глаза слипаются и шевелиться лишний раз лень, я пригрелся на ее одеяле. Тепло. Сонно клюю носом.
Спустя полчаса, оставив мне полупустую флягу, Кейна отправляется спать. Как всегда, поближе к паладину. Этот факт меня уже не раздражает, я даже сочувствую бедному святоше. Находящаяся прямо под боком недоступная юная дева не только не способствует здоровому сну, но и крайне неблагоприятно воздействует на естественные нужды организма. Проще говоря, засыпать и просыпаться со стояком крайне дискомфортно, а сделать толком ничего нельзя, ибо пригревшаяся девица наивно льнет к паладинским телесам, не задумываясь о причиняемых при этом любому здоровому мужчине неудобствах.
Иногда я думал, что мог бы ужиться с ней. Девочка умела молчать и слушать, и при этом мне не могло не льстить, что многие брошенные вскользь советы, мой накопленный опыт она позднее применяла на практике, будь то рекомендации по перекрутке тетивы или же просто замечания касательно ее поведения. Из нее можно вылепить что-то дельное, если девчонка не заартачится и не начинает проявлять характер.
Я знаю, ей нужны моя преданность и доверие. Пожалуй, с преданностью проблем не возникнет, до тех пор, пока она будет ее заслуживать. С доверием сложнее - я думаю, она это тоже понимает и чувствует. Я не умею доверять, это равносильно падению с высоты с завязанными глазами, надеясь на чужую подстраховку — все инстинкты вопят, мозг и тело восстают против происходящего. Я так похож на идиота?
Есть еще один останавливающий фактор — эти ее атавизмы в виде чести и долга. С честью мы вроде как успели разобраться. Надеюсь, она уже и сама осознает, насколько это наивно и глупо: вступающий в схватку герой, борящийся за нелепые идеалы, которые на деле являют собой просто пустой звук, пафосное сотрясание воздуха. Да, он может броситься в битву за чью-либо или собственную честь, и лечь на том же месте с расколотым черепом и выпущенными кишками. Конечно, его благородный подвиг будет жить в легендах! Все два дня, пока в ближайшем трактире не найдется лучшей сплетни про мельникову жену, обрюхаченную кузнецом из соседнего села.
Жизнь не стоит минутной гордыни от ощущения собственной правильности. Смысл заключается в другом: прав тот, кто остался в живых. Кажется, вопреки промывающей мозги трепотне паладина, Кейна поняла эту простую истину. И все же влияние навязчивого ханжи на нее все еще довольно сильно.
Девочка никак не может успокоиться в своей бесконечной беготне за осколками. Она крепко влипла в историю, петля затягивается все туже, но отважная воительница, похоже, не собирается останавливаться на полпути. Я в какой-то мере даже уважаю ее за эту стойкость — ровно до тех пор, пока ей везет.
Я не теряю надежды, что рано или поздно смогу ее отговорить от этого безумного похода: было бы жаль терять способную ученицу, которая, к тому же, испытывает ко мне животное влечение. Будет сложно бросить девчонку, если она зайдет слишком далеко.
Дьявол ее забери, она подкупила меня тем, что я вдруг почувствовал себя кому-то действительно нужным.


Кейна.

Я всегда им восхищалась. Отец являлся для меня не только личным примером для подражания, но и образцом, едва ли не эталоном настоящего мужчины. У него был внутренний стержень, он не привык рассчитывать на что-либо, кроме собственных сил. Тому же пытался научить меня. Скупой на эмоции, закрытый, наблюдающий за моими поступками с позиции подстраховывающей отстраненности, молчаливого нейтралитета: сама набивай себе шишки, дочка, собственный опыт — лучший учитель.
Между нами никогда не было излишних нежностей, Бивилу в этом отношении повезло больше — в любой момент мальчишка мог прибежать домой и запрыгнуть на колени к отцу, оказаться в крепких объятиях матери. С Дейгуном о таких родительских ласках я даже помыслить не могла, ничто подобное не укладывалось в наши отношения, поскольку с пеленок от относился ко мне как к взрослому человеку, как к сознательной личности. Не могу сказать, что страдала из-за отсутствия этих телячьих нежностей, для меня такое поведение было нормой, да и впоследствии я с дискомфортом переносила любые чужие прикосновения. Исключением был разве что паладин: я знала, что у Каса и в мыслях не возникнет грязно облапать или причинить боль. У него особая аура, ровная, мягкая и чистая, от него исходит человеческое тепло. Кас — это уютная подушка, в которую хорошо поплакать или устроиться на ней спать, не опасаясь, что из-под наволочки вдруг выпрыгнет ужасный монстр.
При нашей первой встрече я испытывала серьезный интерес к Касавиру. Позже поняла, что он совершенно не похож на тот образ идеального мужчины, заложенный еще в детстве; интерес перерос в братское чувство. Думаю, Кас это знает. Порой я даже боюсь, что он знает обо мне гораздо больше, чем я сама.
Потом в нашем тесном отряде появился следопыт. Парень себе на уме, с первой минуты поставивший себя в одиночную оппозицию по отношению к команде. Лоялен он был разве что к Келгару и Нишке, поскольку с ними можно было перекинуться в карты или добыть пару золотых посредством стаканчика игральных костей. Это не избавляло гнома и тифлинга от подчеркнутой дистанции в остальное, не затрачиваемое на азартные игры время. Прочие наши спутники если и удостаивались его внимания, то исключительно в негативном контексте; Кару острый на язык рейнджер не трогал вообще — не раз видел, как взрывной характер колдуньи превращает человека в живой факел.
Своей самодостаточностью Бишоп напоминал мне отца, тому тоже было проще жить по однозначным жестким правилам, установленным природой. Оба привыкли рассчитывать только на себя, потому что в лесу помощи ждать не от кого: вокруг либо те, кто хочет сожрать тебя, либо прочие, кого при случае сможешь сожрать сам без зазрения совести. Законы просты: выживает тот, кто умеет выживать.
Исключение составляет только стая. Круг доверенных лиц, связь крови или заработанная кровью, те немногие, ради кого стоит биться без раздумий и размышлений, потому что они пойдут ради тебя на такую же жертву. У Дейгуна в «стае» была моя мать, и, как следствие, позднее в эту закрытую формацию стала входить я сама.
Те, кто делал замечания и даже выражал сочувствие по поводу сухости и дистанцированности отца, слишком поверхностно знали Дейгуна. Он проявлял свою любовь не добрым словом и заботливой лаской. Напротив, он заложил в меня понимание, что показательное расположение собеседника должно настораживать. Впоследствии я сразу начинала искать подтекст в любом благожелательном отношении к собственной персоне.
С Бишопом такого анализа предпринимать не приходилось, он был честен в своей открытой мизатропии и подозрительности. Либо однозначно выказывал свои чувства, либо предпочитал промолчать, ибо недоговаривание ложью не считается. Порой такая прямолинейность больно ранит, но если хочешь чему-то научиться — умей держать удар и жди синяков в процессе обучения.
Казалось бы, что может привлекать в угрюмом следопыте, для которого ты всего лишь взбалмошная девчонка, навязанный источник бесконечных проблем? После того, как Дункан столкнул нас плечом к плечу, этот вынужденный контакт не приносил нам ничего, кроме подспудного взаимного раздражения. Впрочем, мне понадобилось всего четыре дня, чтобы изменить свое мнение.


В Эмбер мы вступили на исходе короткого зимнего дня. Погода стояла тихая: сухой бодрящий холод, не дающий долго застаиваться на одном месте без движения. Дыхание идущих рядом спутников сопровождалось облачками пара, размеренно вырывающегося в морозный воздух. Земля покрылась тонкой хрупкой изморозью, следы видны идеально даже без содействия следопыта, а гитиянки даже и не пытались — не умели или не желали - скрывать четкие отпечатки своих широких плоских ног.
На деревню спустились сумерки, в небе уже мерцали яркие точки проклюнувшихся звезд. Серо-коричневые обветшалые дома теснились в темноте мрачными соглядатаями, неприветливо встречающими непрошеных чужаков. Неестественные тишина и неподвижность, поселок будто бы вымер: казалось, все живое в нем заморозила необычно суровая в этом году зима. Вокруг ни души. Огни не горят. Ни шороха, ни звука.
Мы вышли на деревенскую площадь. Бишоп беспокойно озирался, будто что-то предчувствуя. Гитиянки без сомнения были здесь. Мы не учли одного — они все еще были здесь.
Нападение произошло молниеносно, впрочем, застать нас врасплох не удалось — с недавних пор у некоторых моих спутников и, в частности, у меня развилась параноидальная мания преследования, причем, надо заметить, небезосновательная. Оружие постоянно наготове, даже при оправлении естественных потребностей приходится брать с собой кинжал, хотя, это я уже углубляюсь в личное...
Гитиянки были слишком уверены в своей победе. Честно говоря, ситуация могла обернуться намного хуже, будь у них чуть меньше веры в свое превосходство и в численный перевес. На укрытых позициях противники оставили только магов. Остальная группа, включая лучников, без толкового построения налетела на нас всем скопом.
В узком пространстве между домами их опрометчивая тактика была нам только на руку. Среди зданий, на перекрытой местности, существует множество способов ведения боя, здесь нужно использовать каждый выступ, каждый угол, все возможные преимущества плотной застройки.
Мужчины вступили в контактную схватку, мы с Карой отсиживались за стеной колодца, стараясь снять одиночных снайперов-лучников и засевшего на чердаке жреца. В итоге мага обезвредила колдунья: крыша дома заполыхала, освещая деревенскую площадь багрово-красными отблесками.
Под прикрытием огненных вспышек мы прорвались к крестьянскому двору, где вовсю кипел бой. Я осталась прикрывать колдунью, пока та прицельно превращала врагов в паленое мясо. Следопыт в соседнем палисаднике орудовал мечом, отбиваясь сразу от двух противников, волк серой яростной молнией метался у его ног, защищая хозяина.
Паладин и гном вынудили основную массу нападавших переместиться внутрь дома. Заманивая, и тем самым навязывая более выгодную для себя позицию в узких стенах. Бишоп тем временем, не без помощи волка, уже избавился от одного соперника, но на смену мертвому гитиянки появилось несколько новых. Вот теперь, похоже, все зеленые твари были в сборе, устроившие засаду обратили на нас все резервные силы.
Кара уверенным, хорошо поставленным голосом насылала на атакующих неукротимый огненный ад. Чародейка не на шутку разошлась, истосковавшись по хорошей битве - я была уверена, этой ночью село сгорит дотла. В спустившейся темноте жаркие сгустки пламени расцветали слепящими солнцами, тысячи искр брызгами раскаленного золота вздымались к небу. Звон холодных клинков, вскрики при выпадах и натужное рычание сквозь стиснутые зубы, хрипы и душераздирающие стоны раненых — все смешалось в сумасшедший аккомпанемент к кровавой пляске.
Неожиданно волк тонко и протяжно взвыл. Гитиянки ударом меча рассек ему спину, клинок прошел сквозь ребра, серое тело оказалось надетым на тонкое лезвие. В такт своему зверю следопыт издал полный ярости и боли вскрик, какой-то нечеловеческий, неестественный звук, от которого вздрогнули не только гитиянки, но и мы с Карой.
Я рванулась к Бишопу на помощь. В этом и заключалась основная ошибка. Из окна дома, куда Касавир и Келгар оттеснили часть врагов, выпрыгнул истекающий кровью мечник. Парой быстрых прыжков метнулся к колдунье и, прежде чем она смогла дочитать нацеленное на него заклятье, зеленокожий воин рубанул наотмашь, рассекая плечо не успевшей среагировать девушки. Заклинание Кары прервалось ее мучительным, испуганным криком внезапной боли. Я подоспела слишком поздно — стрела, в следующую секунду насквозь прошившая горло гитиянки, уже не смогла отменить свершенное.
Несколько мгновений Кара с ужасом глядела на чудовищно раскроенный шмат плоти, только что бывший ее рукой, затем глаза девушки закатились и она без звука упала на землю рядом с уже мертвым гитиянки.
Я выругалась в бессильной злобе — все это проклятое нежелание магички надевать доспех! В этот момент из окна дома вылетел гном, покатившись по земле кубарем. За ним куда более изящно спрыгнул Касавир и тут же бросился к следопыту, которого теснили к стене сразу три воина. Рейнджер был на пределе: похоже, ранен. Волк отполз в сторону и не шевелился.
С прибывшим подкреплением мы быстро взяли ситуацию под контроль, накинувшись на гитиянки с тыла, зажав в тиски с двух сторон. Через несколько секунд все было кончено.
Лужи тягучей крови быстро растапливали тонкую подстилку колкого инея. Последний чавкающий хруст вонзающегося в плоть меча, последний удушенный предсмертный хрип, и на деревню вдруг обрушилась почти оглушающая, неестественная тишина. Будто накинутый на голову мешок, отсекающий все громкие звуки. Слышалось лишь потрескивание пылающей тростниковой крыши — огонь освещал все село, жаркие языки взмывали к небу, играя на стенах домов алыми сполохами. Едва слышные стоны умирающих гитиянки, эти уже не жильцы ни на этом свете, ни на своем, астральном. Некоторые еще бились в предсмертных конвульсиях, следопыт и гном короткими ударами мечей обрывали их мучения.
Земля под ногами черная от крови, истоптанные после боя темные проплешины разительно выделяются на фоне тонкого белоснежно-чистого покрывала инея.
После секундного замешательства - легкой эйфории от свершенной победы, осознания конца боя - мы, не сговариваясь, почти одновременно бросились врассыпную. Я, паладин и гном — к Каре, Бишоп — к своему волку.
Касавир бегло осмотрел рану все еще не отошедшей от обморока девушки, затем распотрошил торбу колдуньи, достал пузырьки с зельями.
Меч должен был разрубить ключицу и войти в грудную клетку, но скользнул чуть правее, прошел по плечу и буквально снял слой кожи и мышц, распоров руку почти до кости. Кровь лилась потоком, чуть заметно паря на морозе. Неприятная травма, но не смертельная. При активном лечении на восстановление понадобится пара дней, но мышцы и нервы могут не полностью вернуться к прежнему состоянию. А это очень серьезное последствие для чародейки, от подвижности рук которой напрямую зависит успех многих заклинаний.
Из домов начали осторожно высовываться местные жители. Наиболее активные спешили тушить полыхающий пожар — огнем уже занялось две постройки. Плевать, этот источник света нам сейчас только на руку.
- Лучше внесем ее в дом, - предложила я, пока паладин, чертыхаясь, копался в торбе, гремел склянками, пытаясь найти чистый моток ткани для перевязки, а гном растерянно наблюдал за происходящим, даже не пытаясь вмешаться. За нашими спинами черной тенью возник следопыт. Голос чуть изменившийся, но тон холоден и категоричен:
- Нужно наложение рук. Волк умирает.
Паладин даже не поднял голову, продолжая поиски бинта. Наконец, он извлек из сумки обрывок ткани и торопливо принялся накладывать перевязку на окровавленное плечо Кары. Я растерянно смотрела на Бишопа, не зная, что ответить. К нему обратился гном, пояснил и без того очевидный факт:
- Да тут девочка сейчас кровью истечет, ей тоже помощь нужна.
Было заметно, что рейнджер с трудом контролирует голос, стараясь не сорваться на крик; говорил отрывисто, но ровно:
- Мой волк сейчас умрет. Рана этой рыжей может подождать, она не смертельна. Уделите внимание тому, что заслуживает немедленного вмешательства.
Касавир, наконец, обратил внимание на следопыта:
- Это человек, Бишоп. И я буду лечить человека. Возьми зелья и займись своим животным сам, - паладин секунду помолчал и твердо добавил: - Пожалуйста, извини.
Я переводила взгляд с одного своего спутника на другого. Мимо, толкнув меня в спину, промчался бормочащий на ходу молитву мужик с ведром воды. Лавируя между трупов, крестьянин несся к разгорающемуся все ярче пожару. Гном проводил деревенского жителя неодобрительным взглядом и обернулся к Касавиру:
- Кейна дело говорит: и вправду надо занести колдунью в дом, кабы тут эти оглашенные ее не потоптали.
Бишоп сорвался.
- Мой зверь сейчас сдохнет!!! Ему нужно лечение, твою ж мать! Немедленно!!! Ты, лусканское дерьмо, вставай и займись им, или я тебя на куски раскрою похлеще, чем эту суку!
Касавир метнул угрожающий взгляд из-под сдвинутых бровей на беснующегося следопыта и хмуро, жестко произнес:
- Ну что ж. Попробуй.
Затем обратился к Келгару, кивнув на девушку:
- Поднимаем ее, возьмись за ноги.
Они подхватили Кару, понесли к ближайшему дому - подальше от уже выбравшихся из своих укрытий на улицу и теперь в панике носящихся жителей Эмбера. Крестьяне не обращали на нас внимания, пытаясь спасти свои дома от пламени. «Лучше бы с таким усердием защищались от гитиянки», - пронеслось в моей голове.
Бишоп стоял на месте, крепко стиснув рукоять обнаженного меча: грудь порывисто вздымалась. Все еще сдерживался, и это стоило ему очевидных усилий.
На пороге дома, заламывая руки, причитала толстая баба - уже успела выбраться из подполья и теперь узрела горящий соседский дом. Все ее действия ограничились неистовой молитвой: в ее отчаянном завывании даже божество, к которому обращался этот скулеж, вряд ли могло разобрать отдельные слова. За спиной крестьянки в тон матери подвывали два малолетних ребенка.
Я подбежала к уже поднимающемуся на крыльцо Касавиру; тот с величайшей осторожностью обхватил раненую колдунью под спину, придерживая ее на ходу. Я, с опаской обогнув голосящую женщину, дотронулась до плеча паладина и шепотом предположила:
- Кас, может быть действительно стоит произвести наложение рук на умирающего? Травму Кары можно вылечить зельями, а животное...
Касавир окатил меня таким ледяным взглядом, что я предпочла тут же замолчать, не докончив фразу. В существующих обстоятельствах он не взялся бы лечить волка, даже если бы рейнджер предварительно не бросался угрозами и оскорблениями ему в лицо. Я тихо отошла от Касавира и подхватила сумку с лекарствами. Приблизилась к Бишопу, сжимающему кулаки в бессильной ярости, и потянула его за рукав.
- Он не поможет. Идем, посмотрим, что можно сделать.
Следопыт грубым рывком отдернул руку и быстро зашагал к раненому волку.
Зверь, приоткрыв пасть, учащенно дышал; тело сотрясала крупная дрожь. Крови было немного. Временами волк пытался выгнуть шею и дотянуться до раны языком, но это ему не удавалось, от боли при этих бесполезных рывках Карнвир обреченно поскуливал.
Когда Бишоп приблизился и опустился на корточки перед своим зверем, тот приподнял голову. В умных светло-карих глазах читалась почти человеческая мольба, ожидание помощи. Следопыт перевесился через дрожащее тело, внимательно осмотрел рану, не решаясь прикасаться к животному. Медленно отстранился и покачал головой, недовольно цокнув языком.
- Зелья тащи, - бросил он мне, не оборачиваясь, - вставишь горлышко в рану и зальешь внутрь. Я его держу.
Бишоп склонился к зверю и осторожно поднес руку к его голове, успокаивающе поглаживая. Положил ладонь на глаза. Я осторожно обошла волка со спины, откупорила бутылек с целительным эликсиром. Карнвир, почувствовав неладное, угрожающе ощерил пасть и беспокойно задергался. Рейнджер пододвинулся к животному ближе и зажал его голову крепким захватом, намертво фиксируя морду в тисках рук. Сам навалился сверху на бьющего лапами и пытающегося подняться мощного зверя.
- Тише. Лежи. Тишшше, - спокойным, твердым, металлическим голосом приговаривал он, пытаясь ногами зафиксировать рвущееся из-под него мускулистое, сильное тело. Понимая, что долго удерживать эту махину следопыту не удастся, я тут же подскочила вплотную и раздвинула пальцами густую, пропитанную кровью шерсть. Волк попытался вскочить, заскреб лапами по земле, отчаянно мотая головой и глухо рыча. Бишоп навалился сильнее, придавливая Карнвира всем своим весом.
- Тише! Спокойно, парень! - сквозь стиснутые зубы пытался унять зверя следопыт, попутно метнув в мою сторону гневный взгляд, выражающий весьма скверное мнение о моей сноровистости и ловкости. Сдерживая легкий приступ тошноты, я глубоко воткнула в слабо кровоточащий разрез узкий верх пробирки, метания волка довершили остальное: зелье затекло внутрь, на шерсти осталось не больше четверти всей жидкости.
- Тишшше! - в который раз повторил рейнджер, на этот раз уже сердито. - Все закончилось, сейчас отпущу!
Подобравшись, следопыт расцепил хватку и метнулся в сторону, челюсть Карнвира рефлекторно клацнула в дюйме от его головы.
- Все!!! Чего зубами машешь?! Я тебе сейчас сам ухо оттяпаю! - повысив голос, прикрикнул на зверя Бишоп. Сам с облегчением перевалился на спину, лицо болезненно перекошено: видимо, задел свои полученные в битве раны.
Волк, прижимая уши к голове, смотрел на меня с недоверием, скалил зубы и глухо рычал. Затем снова потянулся к растревоженной ране - не дотягиваясь до нее, беспомощно шлепал по воздуху языком.
- Прирежь ты его, бедолагу, - сердечно посоветовал пробегающий мимо фермер с ведром воды. Бишоп, не поднимаясь с земли, разразился ему в спину яростной матерной тирадой, крестьянин даже не оглянулся, занятый тушением разгулявшегося огня.
Насколько я понимала, моя помощь больше не требовалась: перевязать или оттащить себя с дороги волк все-равно не позволил бы, а с остальными потребностями рейнджер был в состоянии справиться сам.
Следопыт прошел к соседнему дому, сознательно избегая строения, куда гном и паладин отнесли Кару. Дверь была распахнута настежь: хозяева наверняка метались где-то на улице, опасаясь, что огонь достигнет и их жилища.
Бишоп вернулся с большим тазом, по дороге грубо остановил, толкнув ладонью в плечо тащащего деревянный подойник мужика — того самого, что посоветовал прекратить мучения Карнвира. Едва не сбитый с ног крестьянин вытаращился на следопыта, но видя опасный блеск в отражающих отсветы пожара глазах, не решился открыть рот. Бишоп вырвал ведро у фермера и плеснул колодезной воды в таз.
- Зелья сюда, - сухо приказал он, заметив, что я все еще ошиваюсь рядом с его волком. Я отдала пузырьки, рейнджер размешал содержимое одного из них с водой и подсунул под нос Карнвиру. Животное уже немного успокоилось.
Пока волк без особого желания лакал воду, Бишоп, наконец, нашел время заняться собой. Снял кожаные перевязи и задрал кольчугу, обнажив поджарый, покрытый короткими темными волосами живот. Ребра пересекал кровоточащий порез: неглубокий, но явно доставляющий дискомфорт. Следопыт перехватил мой заинтересованный взгляд и зло бросил:
- Чего пялишься? Больше ты здесь не требуешься.
Я демонстративно пожала плечами и направилась в дом, где Келгар и Касавир хлопотали над колдуньей. Бишоп так и остался возле волка, разложив скатку на земле. Не решился оставить его одного, не без оснований опасаясь, что крестьяне, недолюбливающие лесных хищников, могут ночью наделать каких-либо глупостей.

Утром состояние Кары значительно улучшилось, рана зарубцевалась. Жители Эмбера пытались вменить нам в вину сгоревшие три двора, из-за чего в нашей команде вспыхнул новый конфликт. Никто всерьез не признавал целесообразность требований: лес рубят — щепки летят. Но Касавир настаивал, что без помощи эти люди просто не выживут, поскольку в пожаре сгорело все их имущество. Дело не в возмещении ущерба, а в обычной человеческой взаимопомощи - у погорельцев не осталось ничего.
Контраргументом стало заявление рейнджера, что крестьяне этой самой помощи нам не оказали, впустив врагов в деревню, и в этом пункте я не могла не согласиться с ним. К тому же, положа руку на сердце, мне не хотелось отдавать кровью добытое золото какому-то ноющему сброду.
В процессе спора мы практически скатились к грязному дележу хранящегося у меня общака на долевые части. Бишоп, хоть и не имевший никакого отношения к нашим деньгам, подливал масла в огонь. Закончилось тем, что Касавиру все же удалось выбить часть монет — меньше, чем хотелось ему, но больше, чем изначально готовы были пожертвовать остальные.
Выделенная сумма не удовлетворила крестьян, благодарности мы не получили - только новые причитания и перечисления испорченного имущества. Стоит ли говорить, что после этого неприятного инцидента подбежавший к нам невменяемый мальчик, клянчащий блестящую острую игрушку, был довольно грубо отправлен подальше с глаз.
Не знаю, блефовал ли Бишоп, утверждая, что не поведет нас дальше, несмотря на уговор с моим дядей - из-за тяжелого состояния его зверя мы не могли продолжать преследование, а проводник был нам все еще необходим. Вероятно, паладин тоже чувствовал себя немного не в своей тарелке из-за создавшейся ситуации: он категорично отказал рейнджеру прошлым вечером, этим утром в возникшей перепалке перевесил авторитетом - все это в довольно жесткой форме. А нашему нового знакомому более чем не нравилось, когда его мнение и желания подвергали такому тоталитарному прессингу. Словом, Касавир хотел сгладить углы. Без всякий просьб и намеков после короткого завтрака паладин сам отправился к волку. Выложился полностью, несмотря на предстоящий тяжелый переход.
Зверь реагировал на лечение довольно флегматично, словно эмпатически чувствуя светлую, спокойную ауру. Никакой благодарности, как и в случае с крестьянами, паладин не дождался, но его старания не были напрасны: вся команда твердо стояла на ногах и могла держать темп преследования.
К сожалению, несмотря на попытки паладина ослабить напряжение, следопыт ничего не забыл. Первое впечатление — самое стойкое. После событий в Эмбере между Касавиром и Бишопом словно кошка пробежала: следующие полгода совместных странствий эти двое пребывали в неизменной конфронтации. А я металась между двух огней, пытаясь не допустить очередной свары, и при этом не расплеваться с обоими.
Впрочем, все чаще мое собственное мнение склонялось на сторону следопыта. И не только потому, что его мысли были более созвучны с моими.
Касавир старался равномерно рассеивать свои заботу и внимание, умышленно по возможности не делая исключений. Он был равно открыт для всех, кто в нем нуждался. И это меня настораживало, даже порой пугало — у меня не нависал нимб над затылком, искреннему альтруизму я предпочитала здоровый эгоизм. Однажды, если я не оправдаю его ожиданий, паладин может просто поставить чужие, общественные интересы выше моих мелких, низменных желаний и потребностей.
Бишоп, в полную противоположность Касавиру, ограничивался маленьким мирком, суженным до него самого и волка. Этим двоим было наплевать на окружающих — правильным было то, что они сами признавали правильным. А уж волку следопыт позволял все: топтаться мокрыми лапами на чужих одеялах, воровать приготовленное к поджарке мясо, скалиться и ради самоутверждения кидаться на людей, больше пугая, чем проявляя агрессию. И Карнвира, и рейнджера это забавляло. Позиция была простая: все жертвы этих выходок сами виноваты в своей слабости, если допускают нечто подобное. Про обозначение границ своих владений, к которым волк непосредственно причислял и «Затонувшую Флягу», говорить не приходилось: на все истерики Дункана по поводу запаха следопыт разводил руками и предлагал трактирщику самому решать с волком территориальные вопросы.
Мне импонировала подобная всепрощающая связь. Партнер не только встанет на твою сторону, что бы ты не сотворил, но и будет блюсти твои интересы превыше всех прочих. Жизнь своего животного Бишоп ценил много больше жизни любого человека. Да, я хотела быть для следопыта кем-то наподобие этого волка. Стать тем, ради кого он пойдет на все.
Тогда я еще не понимала: существовала лишь одна причина, по которой рейнджер безоговорочно доверял Карнвиру. Зверь не был человеком.


продолжение

@темы: произвед, Невер

---

Путевая заметка номер четыре.

Маннхайм, Германия. Кондишки нет, на улице +24, но душно. Дожди идут. Трехзвездатый отельчик мил - красно-бордовый ковролин, золоченые лампы и светящая стена, разделяющая комнату и санузел, придают данной халупе дорогой вид.
Хочу обратно в Чехию. Серьезно подумываю о переезде на пмж ) Пиво 30 рублей (в ресторане), кг свиной рульки (которая печено вепрево колено) - 180 рублей. Пончики, в конце концов, копеечные, в шоколаде! Вот она, жизнь!
Вчера катались в Карловы Вары. Боже, в туристический сезон там полный ахтунг - понавылезало бабок совковой закалки. В ресторанах лобстеры по 9900 крон и орет шансон. =\ В этом антураже намарафеченные бабки с перманентным рожевыражением "вы все гивно" неторопливо сосут минералку, набирают с собой 1,5 литровые баклахи у источников, причем все это с исконно-совдеповским колоритным криком. В очередь играют. Для этого создают ее искуственно возле краников. Причем главное правило - пролезть с трехлитровой баклахой вне очереди. Весело! ) Только за соотечественников стыдно.

@настроение: домой уже хочу

@темы: отчет

---

Радости

Залезла на девиант - Epantiras в последних выкладках комикса загадочным образом извлекла Бишопа из стены! Я в счастливом предвкушении грызу ногти до локтей )
Если еще кто не читал Ask the Betrayer, то сделайте это немедленно! Тык сюда и далее по ссылкам next.
Омг, Ганн, заперевший Джерро в туалете - это лучшая фишка фарева энд эва )

@настроение: ыы ))

@темы: прелесть какая!, радости

---

Тестег

I write like
James Joyce

I Write Like by Mémoires, Mac journal software. Analyze your writing!

Господа, вы поняли? Вы осознали все величие и мощь? Фанфик по Неверу сравним с "Улиссом"! Я распух от гордости на все фойе отеля! ))

@настроение: гыгы

@темы: прелесть какая!

---

Путевая заметка № 3. Покупки.

Купили Дрону в нью-йоркере футболку с мультяшным Роршахом! С тесаком и надписью Need help. Увы, были только мужские ( Еще приобрела bobblehead Дарта Вейдера, в машину налеплю. А в моравских пещерах возле входа есть обалденный магазинчик со всякими раритетами. В основном там разные минералы, но попадаются и совсем странные вещи. В прошлую поездку купила там Дрону осколок метеорита из Ливии. В этот раз там продавались всякие трилобиты, еще какие-то ископаемые окаменелости и *барабанная дробь* зуб динозавра на шейном шнурке - ну как я могла устоять?!! Все с сертификатом, а цены вообще смешные!
Фотки моих прелестей и точное название динозавра, счастливым обладателем зуба коего я стала, выложу по прибытию.

@настроение: я лублу Чехию!!!

@темы: отчет

---

Фик. Выкладка четвертая.

Эфес и клинок.
Автор: Rina Nettle.
Фандом: Neverwinter nights 2.
Снова по причинческим технинам разбиваю на 2 части.

предыдущая часть

Первая половина третьей главы. Читать дальше.

День прошел в молчании, за весь путь они перекинулись всего парой несущественных фраз. Утренняя стычка не располагала к последующему общению, к тому же заданный рейнджером темп размеренной скорой рыси не давал лишний раз открыть рот, дабы не сбивать дыхание. Болотистые низины постепенно начинал сменять высокий бор с густым подлеском. Утомительный бег по пересеченной местности, по заросшим звериным тропам, где на каждом шагу можно переломать ноги в буреломе и колючем кустарнике. Нехоженая лесная чаща. К счастью, следы гитиянки легко читались в глубоком мягком мху: отряд примерно в тридцать голов, пара разведчиков впереди. Двигались на северо-восток, причем довольно быстро. Паладин и следопыт и без того потеряли полтора дня, поэтому Бишоп изначально задал максимальную скорость, в надежде нагнать гитиянки, до того, как пройдет первый дождь.
К полудню мужчины наткнулись на место ночной стоянки отряда гит. Рейнджер, пригнувшись к земле, словно охотничий пес беспокойно метался по лагерю, постоянно меняя направление, выискивая что-то, понятное ему одному. Иногда застывал на месте, касался травы, беспокойно поводил пальцами над следом. Зачем-то осмотрел деревья по периметру, покопался в кострище, сделал обход вокруг стоянки и, наконец, постановил:
- Кейна жива. Можно двигать отсюда.
- Что-то еще? - подозрительно уточнил паладин.
- Ничего существенного...- в раздумье покусав нижнюю губу, Бишоп дополнил, не глядя на собеседника: - Серьезно ранена, ее все еще тянут на носилках, сама стоять может с трудом. Это к лучшему — она замедляет их.
- К лучшему? - переспросил Касавир с тенью непонимания в голосе. Рейнджер многозначительно пожал плечами и развернулся к лесу, снова вступая на след.
Они двигались до позднего вечера. Остатки мяса были давно съедены, после утомительного дня у обоих путников начинало тянуть в животе. Лес, наполненный тягостной тишиной, был пуст, дичи в округе не встречалось, лишь однажды, когда солнце уже начинало клониться к горизонту, рейнджер приметил какое-то движение в чаще, но, подойдя ближе, быстро сменил направление, уверив спутника, что это существо абсолютно не съедобно.
Ближе к закату Бишоп значительно сбавил темп. Вскоре паладин заметил, что идут они уже не на север, а забирают куда-то далеко вправо. Время, проведенное в горах, научило Касавира многому, в том числе — в какой-то мере читать следы; но сейчас нужно было быть слепым или идиотом, чтобы не заметить, что ступают они по чьим угодно отпечаткам, только не по тем, что может оставлять раса гитиянки.
- Бишоп? - окликнул паладин своего проводника. - Почему мы свернули?
- Может быть потому, что я не могу вести по следу в темноте? - не поворачиваясь, сквозь зубы процедил рейнджер. Отпечатки на тропе проступали все отчетливее: две параллельные закругленные половинки, глубоко утопающие в мягкой почве. Тропа все расширялась, следов в грязи становилось больше и больше.
Что-то не так было в этой зоне, в самой земле ощущалась перемена. Легкое покалывание в кончиках пальцев, приятный, согревающий комок в центре груди - паладин осязал теплую и чистую волну, эпицентр которой чувствовался все ближе. Словно приближаешься к родному дому после долгой дороги, чувствуешь тепло материнских объятий, будто, наконец, находишь спокойствие, защищенность и утешение в тихой гавани. Бишоп, казалось, ничего подобного не замечал, продолжая рывками петлять по кромке следов и избегая марать сапоги в разрыхленной копытами грязи.
Касавир поднял голову и взглянул на дорогу вперед: среди ветвей замаячили крохотные желтые огоньки, вдали в спустившемся на лес полумраке приобрели ясные очертания силуэты темных домов. Деревня.
Мысли о чистой кровати, домашней пище и бадье с горячей водой были более чем заманчивы. Но Касавир не мог не признать очевидного факта:
- У нас ни единого медяка, чтобы заплатить за ночлег.
- Предоставь это мне, паладин, - небрежно бросил Бишоп, продолжая идти вперед по козьей тропе.
- Я могу продать что-нибудь из вещей, нам хватит хотя бы на ужин,- предложил Касавир, перебирая в уме, что из жалкого хлама в его рюкзаке он сможет обменять хоть на пару монет. Ящеры не оставили ничего ценного, а закладывать оружие было бы верхом безрассудства.
- Дай мне склянки с лекарствами, я договорюсь с хозяином таверны, если таковая вообще существует в этой дыре. Сам можешь предлагать свое барахло, может что-нибудь удастся выручить.
Касавир, немного сомневаясь в правильности своего поступка, протянул следопыту кожаный мешочек с зельями, на краткий миг ощутив подобие уважения к спутнику. Эти лекарства были нужны ему для излечения перелома, но Бишоп оказался способен пожертвовать возможностью скорого выздоровления, полностью полагаясь на способности паладина. И все ради того, чтобы они оба смогли нормально отдохнуть, оправиться от бешеного ритма последних трех суток.
- Здесь все, что мы забрали у ящериц? - поинтересовался рейнджер, распуская кожаный шнур и заглядывая в мешочек.
- Большая часть этих зелий — простые настойки на травах, ни капли магии. Половину этих смесей вообще следовало бы вылить - кто знает, что намешал туда шаман?
- Учту, - буркнул следопыт, забирая пузырьки с эликсирами.
Мужчины вошли в деревню уже в густых серых сумерках. По всей видимости, мертвецы из топей не слишком тревожили деревню, находящуюся посреди бывшего ареала владений Черного Гариуса. Незримая, растекающаяся по топям стена, поглощающая все живое, раскинулась дальше на северо-запад, оставив неширокий мыс нетронутой территории, на котором и находилась деревня. Жизнь здесь шла своим чередом.
Селение было небольшим, всего шесть дворов. Центральная улица утопала в вязкой грязи, дома - ушатанные развалюхи с темными от болотной сырости стенами. Пастух загонял стадо в ворота, неопрятная обрюзгшая баба снимала с просушки затертое белье; сквозь щели забора, густо заросшего крапивой, на путников во все глаза пялилась местная ребятня.
Касавир обнаружил эпицентр того теплого сияния, что уже давно ощущал всей кожей - крохотная покосившаяся часовенка с прохудившейся черепичной крышей и сломанными ступенями крыльца. Над козырьком прибит видавший и лучшие времена щит с вытесанным в светлом дереве полукругом солнца, коронованным узкими острыми лучами. Церковь казалась такой же прогнившей и обветшалой, как и прочие деревенские постройки, но именно эти почерневшие от плесени стены светились незримой, теплой и ровной силой.
Бишоп на краткий миг замедлил шаг, проходя мимо запущенного строения - будто тоже уловил исходящие от часовни мощные флюиды, столь явные для паладина. Растер пальцами глаза и помотал головой, будто отгоняя навеянное усталостью видение, и зашагал дальше, с подозрительностью косясь на древнее святилище Латендера.
Касавир справедливо посчитал, что внешний вид двух израненных путников не располагает к излишнему доверию. Один, с грязной перевязью, в кольчуге с оборванным рукавом, вся правая половина головы в крови, запекшейся коркой облепившей отросшую бороду. Второй выглядел не лучше: пыль, кровоподтеки, затекший глаз и жесткая трехдневная щетина придавали паладину вид не святого воина, а, скорее, портового пьянчуги.
Бишоп отправился напрямую к постоялому двору, Касавир заглянул к сельскому кузнецу, выручив несколько монет за скобяной хлам и бытовую мелочевку в своем рюкзаке. Паладин особо не торговался, зная истинную ценность отданных предметов - на похлебку хватить должно, а переночевать можно и на сеновале. Конечно, вопрос личной гигиены все еще стоял довольно остро, но в теплую летнюю ночь окатиться чистой колодезной водой — в этом был определенный колорит. В горах у Родника Старого Филина даже такая возможность зачастую не предоставлялась неделями.
Кузнец долго сетовал на шатающихся по лесу мертвецов. Ухватившись за благодатного слушателя, жаловался на деревенского старосту: самодурство старика заботило селянина даже больше, чем периодически забредающая в эти края нежить. Поселок находилось на отшибе, вдали от торговых трактов и транспортных артерий, поэтому здесь, по всей видимости, радовались любым гостям, будь то устрашающе-грязный паладин или оживший скелет. Приятное разнообразие в ежедневной унылой рутине.
Постоялым двором служил дом пивовара. Насколько Касавир понял из разговора с кузнецом, путешественники в этих местах были крайне редки и большую часть времени таверна пустовала. Постоялый двор представлял собой довольно крепкий двухэтажный сруб со множеством хозяйственных пристроек. Внутри лениво тлел камин, пламя играло слабыми отсветами на прохудившихся, местами треснувших досках грязного пола. Среди мебели выделялся широкий обеденный стол на дюжину человек — столешница уже давно затерта, изрезана и покрыта въевшимися пятнами разных оттенков. В дальнем углу, облокотившись о стойку, Бишоп тихо беседовал с дородным лысым хозяином. Крепкая, еще довольно молодая женщина сноровисто таскала вверх по лестнице ведра с водой, из кухни доносились притягательные запахи, заставляющие как нельзя лучше прочувствовать пустоту в желудке.
Касавир медленно кивнул пивовару, приветствуя, и осмотрелся. На первом этаже подразумевался небольшой трактир, больше похожий на обеденный закуток для прислуги. В целом, обстановка была неопрятной и откровенно бедной.
Рейнджер обернулся в сторону паладина и, кивнув хозяину, воскликнул:
- Эй, а вот и мой спутник!
В голосе следопыта ощущалась несвойственная ему обычно открытость:
- Поднимайся наверх - ужин в комнате, сейчас будет и ванна. Постарайся закончить плескаться до моего прихода, я не настроен есть в антураже с голым мужиком.
Убедившись, что Касавир направился к лестнице, Бишоп обернулся к хозяину.
- Итак, мой дорогой Хэмиш, половины флакона для тебя достаточно. Конечно, оптимальное действие зелье имеет в полнолуние, так что в идеале, мой друг, стоит подождать с экспериментами еще неделю, - негромко убеждал следопыт трактирщика вкрадчивым, приглушенным голосом. - Твоя женушка должна остаться довольна — любой мужчина приобретает настоящую... - Бишоп сделал эффектную театральную паузу: - настоящую несокрушимую стойкость.
Паладина насторожили долетающие до него обрывки слов.
- Бишоп? Могу я узнать, что ты...
- Все в порядке, мой святой друг, отправляйся наверх! - разраженно перебил его следопыт, метнув на Касавира гневный взгляд. Хозяин таверны, слегка приоткрыл рот и вытаращил глаза, переведя взгляд с паладина на своего собеседника и тихо прошептал:
- Ох, пресветлый Латендер, я и не знал, сколь высок ваш сан, милостивый сударь... Это большая честь для... этого дома — принимать т-т-такого гостя!
Бишоп подозрительно покосился в его сторону и легко усмехнулся, догадавшись о причине столь неожиданного выражения почтения к своей персоне. Касавир находился слишком далеко, чтобы расслышать сбивчивое бормотание владельца постоялого двора. Нахмурившись, он обратился к рейнджеру:
- Это зелье, что ты держишь в руках — кожа-кора? Ты уверен, что продаешь...
- Уверен, - коротко оборвал его следопыт. - Иди лучше наверх, паладин.
- Бишоп... - раздраженно начал Касавир. Стоя на нижних ступенях лестницы, он долго и пристально смотрел в глаза рейнджеру, тот, скрестив руки на груди, предостерегающе хмурился, ожидая, когда Касавиру надоест это противостояние глаза в глаза. Хозяин таверны продолжал бормотать себе под нос, с затаенным щенячьим восторгом косясь на Бишопа:
- Подумать только, такой почетный гость... Сам святой епископ...
- Посторонитесь, добрый господин, - пискнула за спиной паладина молодая женщина, несущая наверх деревянные ведра. Касавир обернулся на голос, жена пивовара проскользнула мимо него по ступеням.
- Позволь, я помогу, - окликнул ее паладин.
- Не нужно, у подойника и так ручка едва держится, - коротко бросила крестьянка, не оборачиваясь, размеренно поднимаясь по лестнице, - идемте за мной, я покажу комнату.
Касавир, продолжая настороженно коситься на рейнджера, последовал за женщиной. Убедившись, что паладин удалился со сцены, Бишоп обернулся к Хэмишу:
- Итак, кожа-кора. Это зелье действительно делает определенные... части тела крепкими, как... кора могучего дуба. И снова предостерегаю — для лучшего эффекта использовать следует в полнолуние. Всего сорок монет, и по рукам.
Лысого трактирщика, казалось, начали одолевать некоторые раздумья:
- А ваш друг, святой паладин... он был явно чем-то недоволен.
Бишоп угрожающе сощурил глаза:
- Ты думаешь, это зелье не стоит таких денег?
Ограничивающим жестом ладони прерывая готовые сорваться у испуганного хозяина таверны слова извинений, Бишоп склонился к толстяку и смягчившимся тоном негромко, доверительно сообщил:
- У паладина, к большому сожалению, существуют собственные проблемы в этой... приватной области, и поэтому он крайне не заинтересован в продаже сего чудодейственного эликсира.
Хэмиш ошарашенно взглянул на следопыта и понимающе закивал, приоткрыв рот.
- Так вот, - отстранившись, продолжил Бишоп, уже своим обычным голосом, - всего за сорок ...

Гостевая комната в доме была всего одна, но это компенсировалось ее внушительными размерами, внутри места оставалось предостаточно. Вдоль стены в ряд умещались четыре кровати, небольшой стол у окна, пара шкафов, в одном из них даже нарочито выставлялся на обозрение гостей символ крестьянского достатка — четыре потрепанные, за долгие годы изрядно изгрызенные мышами книги.
Просто, незатейливо, не очень чисто - старая мебель и облезлые стены отчаянно нуждались в обновлении: ножками некоторым кроватям служили поленья, а кривобокий стол при ближайшем рассмотрении свидетельствовал, что ранее некие буйные постояльцы умудрились разбить столешницу надвое. Этому дому явно недоставало крепких, умелых мужских рук и, как выяснил Бишоп, некоторых прочих частей тела.
В комнате царил полумрак, несколько лучин и пламя очага давали свет, ровно чтобы добраться до кровати и не свернуть по дороге шею. На стойке возле камина сушилась выстиранная одежда. Перед самой нишей с пылающими поленьями стояла широкая деревянная бадья, отгороженная от остальной комнаты тряпичной ширмой. Над ширмой поднимался пар. Отсветы камина образовывали на ткани своеобразный театр теней, на натянутом полотне чернели контуры головы и плечей отмокающего в воде следопыта.
Касавир, уже закончивший с процедурой омовения, с влажными волосами и чистовыбритый, сидел за шатким столом и с помощью позаимствованного у Хэмиша инструмента ровнял мелкие вмятины на своем доспехе. Пока металл помнит форму, его можно легко прогнуть в прежнее положение, не прибегая к помощи кузнеца. Сначала нужно позаботиться об амуниции, сон — потом.
В паузах между аккуратным глухим постукиванием в комнате раздавался тихий плеск воды, изредка потрескивали в шумящем пламени березовые дрова. Молчание было уютным. В присутствии следопыта временами было комфортно и спокойно. До тех пор, пока он не открывал рта и не начинал говорить. Бишоп — опытный воин, изворотливый, быстрый, непредсказуемый, мгновенно схватывающий ситуацию. Он умеет подстроиться под любые условия, его умения и способности выживания в дикой местности незаменимы. Словом, он превосходный напарник. Пока смотрит в ту же сторону, что и ты, а его интересы взаимно пересекаются с твоими.
Касавир вынужден был признать, что общение с Бишопом существенно облегчилось без присутствия прочих спутников их некогда общей команды, без эксцентричных, полярных по нраву и характерам личностей, многие из которых одним своим существованием вызывали у следопыта глухое раздражение, да и что уж греха таить, не у него одного. Двум мужчинам, связанным общей целью, гораздо проще найти общий язык, который чаще всего и не нуждается в ворохе излишних слов. Нет слов, нет третьей стороны — нет провокаций.
Касавир был откровенен с собой и окружающими - Бишоп никогда ему не нравился. Слишком резкий, слишком эгоцентричный. Убежденный одиночка, мизантроп — нетерпимому к чужим промахам рейнджеру всегда было сложно функционировать в команде. Но сейчас паладину казалось, что лишенный этих постоянных раздражителей напарник изменился в лучшую сторону.
Паладин первым нарушил тишину:
- Сколько ты заплатил за комнату?
Темный силуэт на ткани повернул голову.
- Больше, чем она стоит. Эта грязная халупа воняет мышами.
- В такую глушь, кажется, не заходят даже торговцы, - заметил Касавир, пытаясь оправдать хозяев постоялого двора. - Люди здесь небогаты, ведут простую жизнь вдали от мира.
- Но это ведь не мешает им следить за чистотой! Того и гляди, пол под тобой рухнет от вековой пыли. Свинарник... Я едва уговорил эту тупую бабу натаскать новой воды. Клянусь адами, если бы я выкупался в этой черной жиже сразу после тебя, то чесался бы не хуже тифлинга, и совсем по иным причинам! Наличие в бадье паладина отнюдь не превращает воду в ней в святую!
Касавир хмыкнул, губы непроизвольно затронула легкая улыбка, и все же он возразил:
- Ты должен быть благодарен этой женщине...
- И не подумаю, - фыркнул Бишоп, с плеском заворочался в деревянной купальне и погрузился с головой под воду, предотвращая тем самым продолжение разговора.
Несмотря на отсутствие выраженной озабоченности своим внешним видом, следопыт почти всегда умудрялся соблюдать чистоплотность. Было ли дело в особенностях секреции или каких-либо заклинаниях — от рейнджера никогда не исходил запах пота и немытого человеческого тела. Он мог пахнуть чем угодно: опавшей хвоей и соком смятой травы, прелыми листьями и сухим мхом. Чаще всего — мокрой псиной, когда Карнвир, возвращаясь с ночной охоты, тыкался в лицо спящего хозяина влажной от росы мордой, в ответ получал легкую сонную оплеуху и укладывался рядом, вылизывая с шерсти свежую кровь только что убитой добычи.
Для рейнджера важно оставаться незаметным, становиться частью леса. Бишоп всегда ложился с наветренной стороны костра, подальше от стелющегося дыма. К выбору новой одежды и снаряжения относился более чем придирчиво по тем же причинам: резкие, неестественные, людские запахи значительно облегчают задачу любому хищнику, имеющему чуткий нос, будь то зверь или человек.
Если Касавир с ежедневными ритуалами личной гигиены — неискоренимая привычка прежней жизни — стремился к чистоте, то рейнджер предпочитал просто оставаться не грязным неким ему одному ведомым способом.
- Эта баба таскала воду прямиком из Кании*, - проворчал следопыт, выпрямляясь в полный рост и вылезая из бадьи. Вода расплескалась на пол, в камине зашипели капли поднятых брызг. Рейнджер подхватил тощее полотенце, явно перекроенное из рваной простыни, быстро вытерся. Немного постоял перед камином, обсыхая от жара пламени, затем, так и не подобрав пропитанную водой тряпицу с пола, голый прошел к кровати и тяжело рухнул на одеяло. Хлипкое ложе визгливо заскрипело.
- Как рука? - между делом поинтересовался Касавир, прищурившись, изучая грудную пластину доспеха на предмет вмятин.
- Лучше, - глухо ответил рейнджер, лежа лицом в подушку, и после небольшой паузы приподнял голову и поинтересовался: - Полечишь?
Паладин пробормотал нечто утвердительное себе под нос, прощупывая царапину в металле: работы еще на пару минут, хотя уже хочется поскорее добраться до кровати и отключиться. Следопыт перевернулся на спину и все же соизволил прикрыться одеялом. Разглядывая в тусклом свете лучин покалеченную руку, он постановил:
- По крайней мере, уже не болит при каждом случайном тычке.
Вся конечность в области ниже локтя представляла сплошной желто-фиолетовый синяк. Судя по следам травм на обнаженном теле, правая сторона пострадала несоизмеримо больше левой.
- Можно сказать, повезло: попал под колонну. К несчастью, когда начал рушиться потолок, судьба не одарила меня дверными проемами в окрестностях. Придавило так, что не дернуться, - не глядя на Касавира, говорил следопыт, словно беседуя сам с собой. - Лежишь, как в тисках, как баран на заклании, не вырваться. В луже собственной крови. Просто ждешь смерти.
Паладин отложил инструменты. Некоторое время молча сидел, растирая кончиками пальцев виски и устало прикрыв глаза.
- А вместо смерти приходят ящеры, - продолжал рейнджер с грустной усмешкой. - Снова не повезло.
Поправив на бедрах полотенце, Касавир подошел к следопыту. Тот смотрел в потолок, так и не повернувшись, даже не взглянув на мужчину. Паладин завершил заклинание, на краткий миг осветив комнату призрачно-синим сиянием. Наложение рук — выматывающая процедура, когда с лечением было покончено, Касавир едва дошел до кровати. Глаза слипались.
Перед погружением в черные объятия сна на краю сознания брезжила невнятная мысль, что, возможно, раньше он просто чересчур предвзято относился к следопыту. Не желал иметь с ним ничего общего, не задумывался о причинах его поведения, не стремился понять, не хотел соприкасаться вообще. Сейчас вынужденный контакт приоткрыл другую сторону спутника. Яд, колючки и показная агрессия скрывали под собой человека, который просто хотел не столько говорить, сколько быть услышанным.

Довольно неожиданным и неприятным было пробуждение. Казалось, он только успел сомкнуть веки, как Бишоп начал тормошить его за плечо.
- Подъем, паладин!
- Во имя Тира! Изыди, нечестивая тварь... - недовольно, но беззлобно пробормотал Касавир, переворачиваясь на другой бок, подальше от настырных тычков. И тут же получил увесистую оплеуху.
- Вставай, я сказал!
Касавир выпрямился на кровати, уставился на следопыта и понял, что тот не настроен на шутки. В комнате все еще было темно, свет давал только догорающий камин. Снизу доносились два голоса: визгливые женские вопли и громкая замысловатая ругань.
- Одевайся, сейчас здесь будет вся деревня с вилами! - несколько нервно сообщил Бишоп, стаскивая с сушилки свои еще мокрые подштанники.
- В чем дело? Нападение? - мигом проснулся Касавир и, отшвырнув в сторону одеяло, тоже бросился к своей одежде.
- Да, нападение. Причем на нас с тобой. Надевай сапоги и собирай тряпки, нет времени.
Паладин, просовывая голову в ворот рубахи, на мгновение застыл, затем медленно оправил одежду и пристально посмотрел в глаза следопыту.
- Бишоп. Какого дьявола? Ты ведь знаешь, что происходит.
Все-таки попался на его уловки, будь проклят этот лживый лицемер! Ведь как знал, что тот затевает некие махинации с зельями и не стал разбираться, полностью положился на него! Расслабился, размяк, потерял бдительность. Поверил кому — Бишопу! Самому не смешно? Теперь расхлебывай!
- Послушай меня, паладин! - пошел в контрнаступление следопыт, тыкая пальцем в сторону Касавира, - Я не сказал этому идиоту ни единого слова неправды! Ни единого! Виноват он сам! Не узнав всех подробностей и побочных эффектов...
- Что ты ему продал? - ледяным тоном спросил паладин. Бишоп криво усмехнулся:
- Кожа-кора. Придает стойкость мужчинам — разве не так?
- Подозреваю, в каком контексте ты предложил это использовать...
- Бедная баба, как бы не тронулась умом, увидев, как муж превращается в стойкий дуб.
- Это не смешно! Я немедленно пойду вниз, и ты...
С улицы донеслись вопли и затем как раз то, чего опасался Бишоп:
- Чернокнижники! Пустите кровь магам! Черные колдуны!
- А вот теперь, паладин, вниз ты уже не спустишься — растерзают. В клочья порвут. Заметил, что они используют множественное число, говоря про «колдунов»? - проговорил рейнджер, шнуруя сапог одной рукой. - Теперь не отделаешься, так что натягивай штаны и за мной в окно.
- Бишоп, ты... - начал Касавир, хватаясь за одежду.
- Нечестивая тварь, я знаю! - подсказал следопыт, гнусно усмехнувшись.
Кое-как собрав одежду и подсобив друг другу с доспехами, мужчины бросились к окну, выходящему на лес. Как раз вовремя — у дверей трактира уже собрались обитатели деревни, вооруженные и злые.
Две кровати, подпиравшие дверь, не должны были надолго задержать жаждущих возмездия крестьян. Касавир возился с заевшими рамами, которые не только не мыли, но и, похоже, не открывали со дня постройки дома. На лестнице уже слышался топот ног, окно пришлось разбить, привлекая внимание стерегущих у входа мужчин с топорами и косами.
- Мне бы лук, - простонал сквозь зубы Бишоп, заметив скапливающихся под окном людей. - В сторону, паладин!
Оттолкнув Касавира плечом, рейнджер пробился к подоконнику, шепча заклинание. Разъяренные крестьяне повалились на землю, разом сбитые с ног — их конечности оплетали гибкие стебли некошенной травы. Торжествующе посмотрев на Касавира, следопыт выкинул рюкзак, а затем и оружие в заросший сорняками цветник под окном и, хмуро пробурчав: «Только ногу еще не хватало сломать», прыгнул вниз.
Паладин последовал за ним. Толпа деревенских жителей под предводительством обезображенного зельем Хэмиша в этот момент ломала дверь уже пустой комнаты, в суматохе не слыша призывных воплей своих обездвиженных живым капканом товарищей внизу.
Похватав вещи, беглецы сорвались с места, сопровождаемые радостными воплями высыпавших на улицу детишек и заливистым лаем цепных псов. Касавир перемахнул через приземистую ограду палисадника, следопыт за его спиной неуклюже своротил прогнившие доски низенького забора и под заливистый визг ребятни рухнул в крапиву. Последовавшее за этим падением замысловатое обращение к хлипкой изгороди явно не предназначалась для детских ушей.
Паладин рывком вздернул спутника на ноги, схватив за воротник. Позорное отступление пришлось ускорить, поскольку селяне с постоялого двора уже выбегали на улицу. Спотыкаясь и увязая в густой грязи, Касавир и Бишоп поспешили добраться до спасительной темноты подступающего к самой деревне леса.
Запала жаждущих мести крестьян не хватило надолго, они быстро прекратили преследование, не рискнув соваться следом в ночную чащу. Вскоре их вопли остались далеко позади.

_____________
* Кания - ледяной ад.


продолжение

@темы: произвед, Невер

---

Приветственное

 Ily Lynn Belle, добро пожаловать, рада видеть нового ПЧ! Извиняюсь, что без должных приветственных картинок, поскольку в данный момент нахожусь слегка вне кондиции )
Т.к. у вас доступ к инфо закрыт, могу только гадать, что именно ко мне привело?
Со мной можно и нужно на "ты".

@темы: радости