Автор: Rina_Nettle
Иллюстрации: Rina_Nettle
Фандом: Fallout New Vegas
Персонажи: жКурьер, Вульпес Инкульта
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: в работе
предыдущая глава
Глава 12.
Minds sparring.
читать дальшеСнова боль: тупыми, зазубренными лезвиями по оголенным нитям нервов. Тело еще бьется в конвульсиях, но все слабее и слабее. Земля под ней горячая, мокрая и липкая – ее собственная кровь. Глаза затуманивает мутно-красная пелена, будто между ее зрачком и растрескавшимся под напором колючей травы серым крошевом асфальта установили размытую дымчатую призму.
Она уже знает, что это сон, из которого невозможно вырваться. Сон повторялся десятки раз, и его завершением станет лишь апогей боли и жуткая, всепоглощающая тьма. Гигантское угольно-черное облако от горизонта до горизонта, во все небо, давящее, неуклонно и стремительно приближающееся сквозь волны агонии и, наконец, резко обрушивающееся на израненное тело, сминающее всем своим полным весом в сотни тысяч тонн. Потом она проснется с застывшим в горле криком и сведенными судорогой ногами… Все еще чувствуя остатки веса сотканной из мрака тучи, упавшей на нее, выжавшей воздух из груди до последнего вздоха.
Каждый раз в одном и том же сне она вновь боится, что именно в этот раз не проснется.
Двое солдат в форме НКР маячили размытыми пятнами вдали; несмотря на затуманенное зрение, их лица врезались в память навечно. Головой не пошевелить, шея парализована, и щека намертво вжата в асфальт, открывая лишь ограниченный угол обзора. Всего лишь сон…
Она уже чувствовала приближающееся облако за спиной… Черная дымчатая поволока прочертила тонкую, клубящуюся полосу по кромке горизонта, разрастающуюся все шире.
Солдаты смеялись вдалеке, искоса поглядывая на нее; их голоса звучали будто сквозь вату.
Все еще не в силах повернуть шею, краем глаза она уловила резкое движение на периферии обзора. Яркой светло-серебряной молнией сверкнул незнакомый силуэт; она беспокойно задергалась, но скованное болью тело не слушалось, не шевелилось, несмотря на предельные усилия разодранных мышц.
А потом две ладони опустились на бугристый, потрескавшийся асфальт прямо перед ее лицом. Загорелые, сильные, мужские руки: узкие кисти, неровные рубцы на запястье, будто от химических ожогов, и тонкая сеточка белых шрамов по костяшкам. От ладоней незнакомца исходил тусклый, серебряный свет, угасший сразу же, как только мысль о необычном свечении пришла ей в голову.
Человек рядом с ней опустился на землю, вытянулся параллельно ее телу, положив голову на руки. Мягко лег щекой на серую асфальтовую крошку, не обращая внимания на впивающиеся в кожу шершавые, остроугольные камешки.
Льдисто-голубые глаза пристально всмотрелись в ее карие, но этот раз в них не чувствовался холодный, твердый лед, застывший колючими кристаллами на прозрачном дне. Неожиданно теплый взгляд, разделяющий ее боль и страх. Брови тревожно, сочувствующе сведены у переносицы.
Тонкие губы дрогнули, разомкнулись, но она не слышала слов.
Туча постепенно перестала давить гнетущим, неумолимым приближением на ее спину и затылок.
Агонизирующая боль все еще раздирала тело, но многотонный сковывающий в слепой панике ужас позади, на дальней линии горизонта, растворился без следа; она с облегчением прикрыла глаза.
Он медленно встал, оторвался от земли, приподняв сначала голову – она тревожно распахнула веки - потом медленно убрал ладони. Чувство потери захлестнуло все ее существо: тоска и одиночество, немая мольба. «Останься!» - хотелось кричать, но она не смела, а когда решилась – уже не смогла. Через мгновение удивленно заметила: на месте, где только что находилась его ладонь, остался поблескивающий светлым серебром широкий нож. Гладкое лезвие – будто обломок зеркала, отражающего далекое чистое небо.
Она могла двигаться.
Ее пальцы молниеносно сжали рукоять сверкающего ножа, легко вместившегося в руку, будто созданного для нее. Она уже знала, что ей предстоит.
Сначала эти трусливые скоты, жители Примма. Их упертый в своей осторожности шериф и еще свора поджавших хвосты мужчин, не способных дать отпор трем мерзавцам, насилующих девушку на пороге их жилища. Потом остальные – женщины, старики и подростки: виновны все. И их приговор – смерть. За трусость, за предательство себе подобных, за эгоистичную слепоту. За страх подставить собственную шкуру, за бесчеловечное равнодушие, за нежелание привлекать внимание к себе. За чужую боль. За чужую кровь. За все.
В живых останется лишь старуха Руби, выходившая ее, вытянувшая с края, когда жизнь вытекала вместе с кровью из ослабшего тела. Но и та проклянет ее за безжалостное убийство всех до единого в общине.
Позже – пост НКР: отряд отважных и благородных воинов, призванных служить и защищать, во благо этой земли и ради ее людей. Вместо этого с удовольствием наблюдавших за кровавым представлением, пока трое бандитов в тюремной форме избивали и насиловали одинокую путницу. Приказ однозначен: мост – граница, полоса отчуждения; нельзя ступить и шагу, даже на сотню футов, чтобы спасти чужую жизнь… никто не посмел даже выстрелить. Виновны. Пусть уложить удастся не всех, но кровавый фейерверк кишок и крови в центре лагеря хорошо запомнится им. На всю несчастную, гребаную, жалкую жизнь, которая и так скоро оборвется ее пулей. Недолго осталось.
Совсем недолго.
Слезы лились по ее лицу.
Рэй чувствовала, что они уже настоящие.
Темнота мягко окутывала номер.
ЭД-Э чуть слышно гудел на низких частотах, монотонно и гулко, привычно успокаивая. Скрип половиц где-то вдали в коридоре отеля, удаляющиеся шаги вскоре затихли. Подушка мокрая от холодного пота и слез.
Рэй включила подсветку пип-боя: три пополуночи. Еще полчаса она лежала в темноте, прикрыв веки, затем решительно поднялась и зажгла свет.
Накинув верхнюю одежду и кое-как пригладив бедлам на голове, она перевела робота в режим ожидания, а сама выскользнула из номера. Мутное, потрескавшееся зеркало в холле продемонстрировало на редкость потрепанную особу: всклокоченные волосы, опухшее, покрасневшее лицо, и резко выделяющиеся на нем белые шрамы. Пошатываясь, еще нетвердо стоя на ногах после тревожного сна, девушка пересекла пустое казино.
За решеткой кабинки дремал кассир, уронив голову на локти, четверо охранников медленно прогуливались по периметру зала, двигаясь, лишь бы не задремать. Два крупье при ее появлении тут же сбросили с себя вялое оцепенение; курьер неторопливо двинулась вдоль игорных столов. Скучающие охранники воззрились на девушку с некоторым интересом, проснулся кассир за металлической сеткой.
Рэй напрямик прошла к четвертому столу. Зачерпнув из кармана горсть всякого барахла – ключи, крышки, заколки, пустые гильзы, какие-то пружинки и гайки - она выудила из общей массы несколько фишек «Топс» низкого номинала. Горкой поставила на красную единицу и опустилась за игорный стол, терпеливо ожидая, пока брошенный в барабан рулетки шарик наконец-то выберет для себя постоянную ячейку.
Стрекот, будто от детской трещотки. Потом тяжелое, звонкое клацание металла по пластику, больно и резко бьющее по ушам.
Двадцать один, черное.
Рэй пожала плечами - где-то в глубине души она даже надеялась на выигрыш. Склонившись к крупье, она очень тихо, но четко произнесла:
- Фокс должен быть у меня до восьми утра. Плевать, где ты его найдешь - потом будет поздно.
Крупье поправил белоснежную перчатку и чуть заметно кивнул, с отстраненной сдержанностью глядя мимо девушки в сторону. Рэй шумно спустилась со стула и под недоуменные взгляды охраны побрела обратно к лестнице, ведущей в ее номер.
Бледное запястье перевесилось через бортик эмалированной ванны, из разжавшихся пальцев выпала на кафель вскрытая пачка сигарет. Подняв всплеск на рыжей воде, девушка погрузилась по самую шею, пустив тонкую струйку табачного дыма вдоль по поверхности, все еще беспокойно гуляющей вдоль стенок волнами. Сизый дым заклубился причудливым бесформенным облаком и медленно смешался с исходящим от нагретой ванны паром.
Рэй прикрыла глаза.
Безумие. То, что она совершает – чистое безумие. Походя, фривольным пинком добровольно отфутболить новую, роскошную и счастливую жизнь, брошенную к ее ногам. Протяни руку и возьми, но нет, она ведь не ищет легких путей!
Неужели всему виной этот смазливый мальчишка со слишком взрослыми глазами и поступками? Действительно ли он всему причина, и необъяснимое, нелогичное доверие, которое она ощутила с первой встречи? Да, он сделал за нее грязную работу, расправившись в Ниптоне с тремя ее обидчиками – ненамеренно, случайно. И отнюдь не ради нее. Фрументарий лишь казнил бандитов, подрывников, не подозревая, какую роль эти твари сыграли в жизни курьера.
После он внушил ей это ложное ощущение безопасности, защищенности в его присутствии, когда встал на ее сторону во время неприятного инцидента в Нельсоне…
С Инкультой она провела вместе лишь пару дней, но иррациональным образом ощущала странное духовное сродство, будто уже знала его когда-то, в иной жизни. Беспочвенные фантазии, причуды подсознания, с которыми сложно бороться логикой, особенно когда интуиция кричит в защиту этой неподконтрольной связи.
Он пугал ее и привлекал одновременно. Бабочка и огонь. Хотя, скорее, слепой кротокрыс и падаль в капкане.
«И ничем хорошим это не кончится, Рэй. Нашла, с кем водить дружбу – ты для него всего лишь безнравственный профлигат, инструмент в его руках – ценный, притягательный, но всего лишь инструмент. Ты видела Ниптон, ты видела Серчлайт – какие еще нужны доказательства? Ты отказываешься ради него от прекрасного будущего…»
«Стоп», - поправила Рэй свой въедливый внутренний голос. – «Не ради него – ради себя».
«А ты сама-то знаешь, чего хочешь, Рэй?»
Вновь глубоко затянувшись сигаретой, курьер опустила руки на бортики ванной и с головой ушла под воду. Приоткрыв губы, выпустила из легких дым, слушая, как пузырьки глухо бурлят в ржавой воде.
К черту этого самоуверенного манипулятора. Она поимеет свою выгоду все равно: с его помощью или без.
Поднявшись из-под воды, Рэй вздрогнула – ей почудился посторонний звук, исходящий из комнаты. Возможно, ЭД-Э решил «прогуляться» и зацепил антеннами шкаф. Или…
Снова звякание, металлическое. Электрический треск искрящих проводов. Девушка плавно выскользнула из ванны, стараясь не расплескать воду; поспешно вытерла волосы и ступни полотенцем – не хватало только распластаться на мокром полу. Бесшумно подцепив из вороха одежды нож, осторожно бросила взгляд сквозь щель приоткрытой двери в комнату, и тут же отшатнулась обратно.
- Наплавалась? – равнодушно поинтересовался Инкульта, не оборачиваясь в ее сторону. Он стоял спиной к ванной, склонившись над электроплиткой – кажется, возился на ее крошечной кухне с едой, скрытой от взгляда Рэй.
Курьер едва слышно выматерилась – и как только проник в запертую комнату? Хотя, разумеется, от этих апартаментов у него должен наличествовать дубликат ключа... но ведь мог бы и постучаться из вежливости, чертов позер.
Небрежно отирая кожу жестким полотенцем, Рэй винила себя за беспечную невнимательность. Оставленный в охранном режиме ЭД-Э молчал, а она расслабилась, дура... Будь кто иной на месте фрументария, не столь дружелюбно настроенный, девушка давно бы плавала в ванне с примешанной к ржавой воде собственной кровью.
С другой стороны, куда опрометчивее было бы выкатиться в комнату, в чем мать родила, и в стиле коммандо броситься на вторженца с занесенным ножом. Рэй непроизвольно поежилась, вообразив выражение лица фрументария при участии в подобном спектакле.
Курьер надела стираную смену белья, тщательно отжала волосы полотенцем. Поймала себя на том, что уделяет больше обычного внимания своей внешности – мокрые, выгоревшие на кончиках до палевой рыжины пряди с трудом укладывались в подобие аккуратной прически. В итоге, с недовольным шипением сквозь зубы, взлохматив пальцами волосы так, чтобы лишь прикрывали шрамы на лице, Рэй вышла в гостиную.
Пиджак и шляпа фрументария были бесцеремонно брошены на ее разворошенную, не застеленную кровать. Чайник тонко, протяжно свистел; Инкульта подтянул манжеты рукавов и, с подозрительным омерзением осмотрев грязную тряпку-прихватку, снял чайник с плитки. Девушка опустилась в кресло, наблюдая, как гость заваривает какую-то мутную коричневатую жижу в стакане. Покончив с этой процедурой, Вульпес обратился к курьеру:
- Это все-таки был стелс-бой?
Рэй с деланным недоумением вздернула бровь и вопросительно наклонила голову на бок. Странный вопрос для начала беседы, хотя девушка уже подозревала, на что намекает фрументарий, и эта догадка ей совершенно не нравилась. Инкульта осторожно отпил из стакана, шумно втягивая вытянутыми губами обжигающе-горячую жидкость. Потом будто опомнился:
- Хочешь? – предложил он, протягивая девушке стакан.
- Хочу, - буркнула Рэй, даже не потрудившись подвергнуть содержимое стакана какой-либо классификации. Любой повод был хорош, лишь бы сойти со скользкой темы.
- Значит, пара стелс-боев и боевой нож, - заключил Инкульта, сосредоточенно инспектируя на предмет пыли донышко снятой с полки пустой чашки. Удовлетворившись осмотром и откорректировав указательным пальцем чистоту внутренних стенок, фрументарий перелил половину темной жидкости из стакана в чашку. Затем разбавил отвар в обеих посудинах водой из чайника.
- Алиби у тебя нет, - продолжал шпион, - Алерио доложил, что ты вернулась на два дня позже назначенного срока.
Рэй поднялась с кресла, забрала напиток и плавно села обратно, сжимая горячую чашку в ладонях. Заерзала, устраиваясь поудобнее, затем искоса посмотрела на мужчину и лукаво поинтересовалась:
- Разве у меня не может быть личных дел?
Фрументарий присел на стол, упираясь в край ладонями. Чуть откинулся назад и с улыбкой протянул:
- О, я подозреваю, как раз это и было «личное дело».
Девушка прикоснулась губами к напитку: травяной отвар - ароматный, с легкой горчинкой, но приятный на вкус. Неожиданная мысль пришла ей в голову; отставив чашку на стол, она проследовала через комнату к своему рюкзаку.
- В любом случае, свидетелей нет, я ничего не могу с тобой поделать, - задумчиво пожал плечами Инкульта, сверху вниз глядя на копающуюся в недрах сумки девушку. Рэй на секунду замерла – значит, вот оно как... И никакого наказания не последует?
Вульпес резво спрыгнул с края стола и в одно мгновение опустился на пол рядом с курьером. Рука грубо сомкнулась на ее плече, требуя внимания, Рэй вздрогнула от неожиданности и испуганно подняла глаза. Тихо, жестко, со сдерживаемой под самой поверхностью тона угрозой, Вульпес произнес:
- Ты можешь обманывать их, но не смей врать мне. Когда я спрашиваю – я ожидаю услышать честные ответы, потому что некоторые вопросы являются… чисто риторическими.
Резко дернув плечом, Рэй вырвалась из захвата пальцев. Вновь проиграв даже не успевшее толком начаться противостояние схлестнувшихся взглядов, она мрачно пробурчала: «Учту!» и демонстративно обратила все внимание вглубь рюкзака. Инкульта не пошевелился ни на дюйм, сидя на корточках напротив. Поняв, что так просто фрументарий не отступится, курьер вскинула голову, и раздраженно прошипела:
- Да, я прирезала эти двух ублюдков. Это ты хочешь от меня услышать?
Отвернувшись, курьер резкими, порывистыми движениями продолжила обшаривать дно рюкзака. В словах скользила ядовитая насмешка:
- За южными подступами в Нельсон охрана поглядывает сквозь пальцы, мне бы и стелс-бой не понадобился, чтобы проникнуть в лагерь. Твои недоумки столпились у костра – слушали, как какой-то белобрысый здоровяк похвалялся своими подвигами. Патрульные, вместо того, чтобы нести дозор, тоже развесили уши. Остальное – дело техники.
Наконец, обнаружив в рюкзаке искомый предмет, курьер выпрямилась и с мрачным видом перекинула фрументарию в руки сухо гремящую коробку. Чуть отшатнувшись назад от неожиданности, Инкульта едва успел поймать помятую упаковку и, недоуменно вздернув бровь, воззрился на бело-синий картон.
- Ты сам выдал мне карт-бланш, предложив казнить этих скотов. Извини, что немного опоздала со сроками, - с явственно звучащей в тоне издевкой объяснилась Рэй и, кивнув на коробку, благосклонно добавила:
- Угощайся.
- «Сахарные бомбы»? – переспросил Инкульта вместо ответа, ничуть не задетый показной снисходительностью ее тона.
Курьер пожала плечами и демонстративно промолчала. Повернувшись к мужчине спиной, она вернулась к креслу, плюхнувшись в него так, что истертое с годами сидение жалобно заскрипело. Язвить далее и нагнетать конфликт ни малейшего желания не возникало – последнее слово осталось за ней, и большой ошибкой станет излишний перегиб в демонстрации самодовольного злорадства. Особенно с Инкультой. И вдвойне глупо, если принять во внимание еще предстоящий разговор.
Вульпес выпрямился, вновь уселся на стол и аккуратно распечатал коробку. Девушка, все еще недовольно хмурясь, медленно потягивала свой напиток, глядя в сторону.
- Сказать по правде, со сроками ты, наоборот, поспешила, - произнес фрументарий, разрывая пластиковый пакет и опасливо принюхавшись к старым кукурузным хлопьям. – Я полагал, что успею перебросить этих типов в тыл, прежде чем ты придешь за ними.
- То есть…? – недоуменно воззрилась на него курьер, отрываясь от чашки. – Когда ты вручил мне мачете, то посчитал, что у меня кишка тонка их прирезать?
В голосе явственно звучало оскорбленное достоинство, Рэй стремительно теряла ложное ощущение, что все еще владеет положением. Вульпес разубеждающе покачал головой и многозначительно помолчал, глядя на подозрительно прищурившуюся девушку. Позволил сделать выводы ей самой. Затем все же вынужденно признался, подсластив пилюлю:
- Я недооценил тебя и, как следствие, эти люди погибли. Я полагал, что у меня есть в запасе минимум неделя, но ты оказалась скора на расправу. Формально, я не могу тебя ни в чем обвинить, но в следующий раз я приму эту излишнюю ретивость во внимание, - Вульпес перестал вертеть в руках упаковку и отставил хлопья сторону. Голос его угрожающе понизился, а глаза сузились, не предвещая ничего хорошего:
- В этот раз ты легко отделалась лишь благодаря моему вмешательству, поскольку находишься у меня в подчинении; в ином случае легион давно охотился бы за твоей головой, и нож в горле стал бы для тебя желанной смертью. Знай свое место. Бери, когда предлагают. Уважай закон. И не пытайся навязывать свои правила, потому что ты играешь в слишком опасные игры, девочка. Это был первый и последний раз, поскольку случай беспрецедентен.
Рэй возмущенно фыркнула, выражая свое несогласие. Во многом Инкульта был прав – в чужой монастырь со своим уставом… но и проявлять этим шовинистам неуважение к себе курьер не позволит. В обществе, где более остальных достоинств ценятся как физическая, так и психологическая сила и стойкость, в ее положении особенно важно четко обозначить свою позицию. Если она хочет и дальше вести с легионом дела, то ее исключительность должны воспринимать соответствующе. Вздернув подбородок, Рэй презрительно процедила:
- Эти рекомендации хороши, когда речь не идет о самозащите.
Удивительно, но фрументарий согласно кивнул и развел руками:
- Именно поэтому я не стану подвергать тебя наказанию. А сейчас, я думаю, нам стоит оставить эту тему.
Инкульта мягко улыбнулся. Неискренне, но достаточно спокойно и миролюбиво для того, чтобы Рэй смогла поверить, что вопрос действительно исчерпан. Мужчина оттолкнулся ладонями, сдвигаясь по столешнице вглубь, ближе к стене; длинные ноги теперь болтались над полом. Вздохнув, он ровно, спокойно постановил:
– Будем надеяться, что подобные инциденты не повторятся.
Рэй мрачно кивнула. Исход неприятной беседы более чем устраивал ее, осталось лишь с тем же успехом провести самую сложную часть разговора. Именно об этом факте не преминул напомнить ей Вульпес: отхлебнув мутно-коричневого отвара, он взглянул на девушку поверх края стакана и негромко спросил:
- Итак, ты хотела о чем-то со мной поговорить? Что-то срочное, как я могу предположить?
- Да, - отстраненно вымолвила Рэй, сосредоточенно растирая пальцами лоб. Задумалась, собираясь с мыслями. Фруменарий терпеливо ждал, не торопя ее, и решив тем временем уделить свое внимание хлопьям. Запустив руку в картонку, он извлек полную горсть кукурузных бомбочек, торопливо поймал губами выпадающие из сжатого кулака хлопья. Распробовав сладкие, слежавшиеся в липкие комки шарики, он с видимым удовольствием принялся поедать их прямо с раскрытой ладони небольшими порциями.
Рэй знала, что Инкульта мог позволить себе не только высококлассное оружие, дорогую одежду и хороший номер, но и приличную еду, что доказывала их первая встреча на Стрипе. Хотя, вероятно, кроме овощного сока в ресторане «Топс» просто отсутствовали прочие безалкогольные напитки. В любом случае, такая откровенная увлеченность дешевыми, еще довоенными хлопьями – наверняка слегка фонящими, если к нем поднести счетчик Гейгера - вызвала у девушки снисходительную улыбку; Рэй даже не стала заострять внимание на подспудно подразумевающемся факте, что вытаскивала коробку она не ради насыщения его одного.
Курьер сдержанно кашлянула, выравнивая голос.
- Ко мне вчера приходил офицер НКР. Сюда, в номер, - мрачно начала она, подперев кулаком подбородок. Вульпес поднял глаза на собеседницу, не переставая жевать. Ни одна мышца не дрогнула на узком лице: ни малейшей тени волнения, настороженности, либо удивления - шпион лишь воодушевляюще кивнул, попросив продолжать. Рэй разглядывала чашку с остатками темной жидкости на самом дне; нервным перебором звякнула ногтями по толстому стеклу и продолжила:
- Он приносил сюда, в номер, бомбу – судя по корпусу, с точечным радиусом поражения: похоже на пластид. С-4 с дистанционным детонатором, - она коротко вскинула глаза, бросив быстрый взгляд исподлобья на фрументария, и вновь обратилась к чашке. - Бомба нужна для покушения на Цезаря, исполнитель – я, оплата – сотня тысяч республиканских долларов.
Курьер вздохнула и неторопливо допила остатки напитка.
- Как интересно, - медленно произнес Вульпес, отвлеченно разглядывая липкие крошки хлопьев на ладони. Рэй не могла прочитать его эмоции: она ждала тревоги, возмущения, активного любопытства, но не этого ледяного, почти ленивого спокойствия.
- И… что ты ответила? – словно невзначай поинтересовался Вульпес, слизывая с пальцев липкие разводы сахара. Рэй насмешливо ухмыльнулась:
- Я собираюсь согласиться на его предложение.
На ее слова все же последовала реакция – рука потянувшегося за новой порцией фрументария замерла внутри коробки «Сахарных бомб». Через секунду шорох возобновился, и следующая партия хлопьев проследовала из пачки в кулак, а затем в рот. Чуть прищурившись, мужчина вкрадчиво спросил:
- Тогда зачем позвала меня? Хочешь взять в долю?
Игнорируя опасные обертоны его фраз, Рэй все еще самодовольно изгибала уголок губ в кривой улыбке.
- Хочу взять в долю легион. Деньги выплатят даже за неудачное покушение, я претендую на половину. Подумай: взлетевшая на воздух пустая палатка Цезаря определенно стоит куда дешевле, нежели двадцать тысяч крышек из запасов НКР. Плюс – роскошный повод для дезинформации противника. Я начинаю приносить легиону прибыль!
Рэй сделала подчеркнутый, торжествующий акцент на последних словах и, опустив ладони на подлокотники, вольготно откинулась на спинку кресла в ожидании ответа на свое предложение.
На некоторое время Инкульта даже перестал хрустеть хлопьями, обдумывая услышанное: слипшиеся комки все еще лежали на ладони нетронутой горкой. Теперь настала очередь курьера ждать, пока тот соберется с мыслями и найдет нужные слова. Наконец, Вульпес вынужденно признал:
- Умно. И ты правильно сделала, Рэйчел, что сообщила мне о плане прежде, чем состоялась вторая беседа с посланником НКР. Тебе стоит запомнить этот урок – не принимай необдуманных решений без моего ведома, иначе подобная безответственность и самонадеянность могут плохо закончиться для тебя.
Меньше всего девушка ожидала услышать этот спокойный, менторский тон. С некоторым сожалением высыпав хлопья обратно в пачку, Вульпес отряхнул ладони и продолжил столь же ровно и невозмутимо:
- В тот же момент, когда ты сообщила бы Коулу о своем согласии на участие в сделке, он вышиб бы тебе мозги одним выстрелом.
Новая горсть. Хлопья с шуршанием посыпались обратно в пакет, сухой тонкой струйкой медленно выскальзывая из сжатой ладони фрументария. Инкульта отстраненно следил за шелестящим потоком.
- Тебе повезло, что ты сообщила о своих планах мне... И я могу тебя поздравить – ты прошла проверку. Можешь считать это небольшим тестом на лояльность. Извини, Рэйчел, что пришлось обманывать тебя: слепое доверие не в моем характере.
Фрументарий едва успел увернуться от летящей в его голову чашки. Стекло со звоном врезалось в стену за его спиной и разлетелось белым всплеском осколков. Рука Рэй незамедлительно метнулась к пепельнице. Впрочем, взвесив в ладони тяжесть нового снаряда, девушка передумала использовать орудие столь крупного калибра. ЭД-Э издал трель перехода в боевой режим и развернул сенсоры в сторону фрументария; с тихим ругательством сквозь зубы Рэй прошипела команду отмены тревоги. Робот озадаченно завис посреди комнаты.
Вульпес выпрямил спину, чуть расслабился, когда осознал, что новой атаки не последует. Курьер уронила голову на руки, плечи беззвучно затряслись в приступе горького, ироничного смеха.
- Твою мать, Инкульта... – покачала она обреченно склоненной головой. – Я знала, что ты умный ублюдок, но не подозревала, насколько! Насколько «ублюдок», я имею в виду.
Почему-то эти слова совсем не звучали в ее устах оскорблением. Ровно до тех пор, пока Рэй рывком не поднялась с кресла, с силой отталкиваясь от подлокотников, и в несколько стремительных шагов не оказалась прямо перед фрументарием. Ее ладони обрушились на стол по обе стороны от его бедер, Вульпес от неожиданности чуть отстранился назад. Лицом к лицу, снизу вверх. Лишь несколько дюймов разделяли их в этот миг, курьер кожей ощущала тепло чужого тела. Сейчас Рэй не собиралась отступать и сдаваться в игре в гляделки с признанным чемпионом, противоборствуя пронзительному взгляду, способному заморозить до колкой дрожи, подавить своей пристальной тяжестью любые намеки на неповиновение и протест.
- Послушай, умник, - процедила она сквозь зубы, сдерживая кипящий гнев. – У меня есть серьезный недостаток – я не умею прощать обиды. Мне показалось, ты уже успел запомнить этот нюанс, и предоставленных в Нельсоне доказательств для тебя вполне достаточно.
Вульпес оставался спокоен, несмотря на грубое вторжение в личное пространство. Рэй напрасно искала хоть какие-нибудь признаки испуга или дискомфорта на непроницаемом, окаменевшем лице.
Снизу вверх. Глаза в глаза. Каждая крошечная морщинка на бледной коже видна в деталях, едва заметны неровные старые шрамы слева на лбу. Узкое лицо, четко очерченные высокие скулы, с сосредоточенным вниманием чуть сдвинуты брови, тонкие губы плотно сжаты… И большие, льдисто-голубые глаза смотрят в упор, испытывающе, напряженно, с неприступным достоинством.
«Он, пожалуй, красив», - внезапно подумалось Рэй, но спонтанное эмоциональное наблюдение едва ли смогло вытеснить подавляемые ярость и злобу.
- Если подобный фарс повторится – вместо чашки будет пуля в голову, - голос курьера звучал необычно глухо, убийственно серьезно. - Ты можешь использовать меня как наемника, но не как полигон для своих честолюбивых психологических экспериментов. Подобные игры до добра не доведут, уясни для себя эту простую истину: я злопамятна.
Фрументарий и не думал выказывать признаков испуга. Куда более страшные люди бросались и не такими угрозами ему в лицо, но, все же, он не был настолько глуп и безрассуден, чтобы недооценивать слова этой девушки.
Еще несколько долгих секунд проскользнули мимо в звенящей тишине. Рэй напряженно застыла между его коленей, выгнув тело в повторение изгиба его фигуры, почти касаясь грудью диафрагмы.
Вульпес уже давно мог коротко кивнуть головой, и инцидент был бы исчерпан, но вместо этого фрументарий пользовался редкой возможностью рассмотреть девушку вблизи. Изучать, познавать, исследовать. Глаза в глаза. Светло-карие – не тот распространенный теплый, ореховый оттенок, а цвета буро-желтого песка Мохаве, выгоревшей на солнце терракотовой пустоши. Темные точки по окружью радужки - будто редко разбросанные камешки на выжженной почве, а на свету заметны рыжие лучики у самого зрачка.
Рэй почувствовала едва уловимое изменение в выражении лица фрументария. Резко оттолкнувшись ладонями от столешницы, она отстранилась от мужчины.
- Ты посчитал нужным заступиться за меня, закрыл глаза на убийство твоих людей: признаюсь, я ожидала… хмм, изменения характера нашего сотрудничества. Именно поэтому я тоже не собираюсь что-либо менять. Будем считать, что я прошла это твое «испытание», и забудем о случившемся.
Вульпес неспешно наклонил голову в жесте молчаливого согласия. Помедлив, Рэй сдернула со стола пачку «Сахарных бомб» и вернулась с ней в кресло. Надорвав картон и пакет вместе с ним, она распотрошила коробку, высыпав содержимое горкой на стол. Отправила в рот большой комок хлопьев. Вульпес с некоторой грустью проводил взглядом ускользнувшее лакомство, залпом допил остывший отвар и со стуком отставил стакан в сторону.
- Хорошо, к делу, - произнес он, прикладывая сложенные домиком пальцы к губам. – В верхнем ящике стола лежат папка и голодиск. Изучишь их до встречи с Последователями вечером. Я приду за час до назначенного срока – обсудим детали и непонятные моменты. Обрати особое внимание на техническую часть – мне понадобится любая помощь, но я не имею представления о твоем уровне знаний в данной области. Разберешься сама, возникнут вопросы – спросишь вечером.
Продолжая жевать, Рэй не удержалась: изогнувшись и вытянув руку, не вставая с кресла выдвинула на себя верхний ящик письменного стола. Кроме папки и голодиска в ящике лежал пистолет.
Инкульта легко соскочил со столешницы, оправил ворот рубашки и подобрал с кровати брошенный пиджак. ЭД-Э все еще висел посреди комнаты, Вульпесу пришлось обогнуть его, чтобы не зацепить длинные иглы антенн.
Курьер положила на колени пухлую папку и нетерпеливо дернула завязки на потертом, заляпанном разнородными пятнами скоросшивателе: внутри оказалась внушительная стопка документов, испещренных рукописными пометками на полях. Рэй бегло пролистнула бумаги. В глаза бросалось одно слово: Архимед.
Вульпес не стал ей мешать; надел шляпу и, проходя мимо стола, невзначай зачерпнул перед уходом полный кулак хлопьев. Лишь у самой двери обернулся к курьеру.
- Ты видишь, что я доверил тебе единственный экземпляр – надеюсь, ты это оценишь и отнесешься с должной осторожностью к документам.
Девушка прикрыла папку и бережно огладила верхние уголки, Инкульта коротко кивнул:
- Vale, Рэйчел.
Обернулся к выходу.
- Vale, - повторила курьер непривычное для языка, мягкое прощание.
- Да, кстати: постарайся придумать к вечеру ответ, как ты признала пластидовую взрывчатку в обыкновенной ржавой ядерной батарее? – педантично поправив шляпу, поинтересовался Инкульта, уже переступая порог.
Дверь закрылась, а курьер тихо выматерилась себе под нос.
продолжение
Она уже знает, что это сон, из которого невозможно вырваться. Сон повторялся десятки раз, и его завершением станет лишь апогей боли и жуткая, всепоглощающая тьма. Гигантское угольно-черное облако от горизонта до горизонта, во все небо, давящее, неуклонно и стремительно приближающееся сквозь волны агонии и, наконец, резко обрушивающееся на израненное тело, сминающее всем своим полным весом в сотни тысяч тонн. Потом она проснется с застывшим в горле криком и сведенными судорогой ногами… Все еще чувствуя остатки веса сотканной из мрака тучи, упавшей на нее, выжавшей воздух из груди до последнего вздоха.
Каждый раз в одном и том же сне она вновь боится, что именно в этот раз не проснется.
Двое солдат в форме НКР маячили размытыми пятнами вдали; несмотря на затуманенное зрение, их лица врезались в память навечно. Головой не пошевелить, шея парализована, и щека намертво вжата в асфальт, открывая лишь ограниченный угол обзора. Всего лишь сон…
Она уже чувствовала приближающееся облако за спиной… Черная дымчатая поволока прочертила тонкую, клубящуюся полосу по кромке горизонта, разрастающуюся все шире.
Солдаты смеялись вдалеке, искоса поглядывая на нее; их голоса звучали будто сквозь вату.
Все еще не в силах повернуть шею, краем глаза она уловила резкое движение на периферии обзора. Яркой светло-серебряной молнией сверкнул незнакомый силуэт; она беспокойно задергалась, но скованное болью тело не слушалось, не шевелилось, несмотря на предельные усилия разодранных мышц.
А потом две ладони опустились на бугристый, потрескавшийся асфальт прямо перед ее лицом. Загорелые, сильные, мужские руки: узкие кисти, неровные рубцы на запястье, будто от химических ожогов, и тонкая сеточка белых шрамов по костяшкам. От ладоней незнакомца исходил тусклый, серебряный свет, угасший сразу же, как только мысль о необычном свечении пришла ей в голову.
Человек рядом с ней опустился на землю, вытянулся параллельно ее телу, положив голову на руки. Мягко лег щекой на серую асфальтовую крошку, не обращая внимания на впивающиеся в кожу шершавые, остроугольные камешки.
Льдисто-голубые глаза пристально всмотрелись в ее карие, но этот раз в них не чувствовался холодный, твердый лед, застывший колючими кристаллами на прозрачном дне. Неожиданно теплый взгляд, разделяющий ее боль и страх. Брови тревожно, сочувствующе сведены у переносицы.
Тонкие губы дрогнули, разомкнулись, но она не слышала слов.
Туча постепенно перестала давить гнетущим, неумолимым приближением на ее спину и затылок.
Агонизирующая боль все еще раздирала тело, но многотонный сковывающий в слепой панике ужас позади, на дальней линии горизонта, растворился без следа; она с облегчением прикрыла глаза.
Он медленно встал, оторвался от земли, приподняв сначала голову – она тревожно распахнула веки - потом медленно убрал ладони. Чувство потери захлестнуло все ее существо: тоска и одиночество, немая мольба. «Останься!» - хотелось кричать, но она не смела, а когда решилась – уже не смогла. Через мгновение удивленно заметила: на месте, где только что находилась его ладонь, остался поблескивающий светлым серебром широкий нож. Гладкое лезвие – будто обломок зеркала, отражающего далекое чистое небо.
Она могла двигаться.
Ее пальцы молниеносно сжали рукоять сверкающего ножа, легко вместившегося в руку, будто созданного для нее. Она уже знала, что ей предстоит.
Сначала эти трусливые скоты, жители Примма. Их упертый в своей осторожности шериф и еще свора поджавших хвосты мужчин, не способных дать отпор трем мерзавцам, насилующих девушку на пороге их жилища. Потом остальные – женщины, старики и подростки: виновны все. И их приговор – смерть. За трусость, за предательство себе подобных, за эгоистичную слепоту. За страх подставить собственную шкуру, за бесчеловечное равнодушие, за нежелание привлекать внимание к себе. За чужую боль. За чужую кровь. За все.
В живых останется лишь старуха Руби, выходившая ее, вытянувшая с края, когда жизнь вытекала вместе с кровью из ослабшего тела. Но и та проклянет ее за безжалостное убийство всех до единого в общине.
Позже – пост НКР: отряд отважных и благородных воинов, призванных служить и защищать, во благо этой земли и ради ее людей. Вместо этого с удовольствием наблюдавших за кровавым представлением, пока трое бандитов в тюремной форме избивали и насиловали одинокую путницу. Приказ однозначен: мост – граница, полоса отчуждения; нельзя ступить и шагу, даже на сотню футов, чтобы спасти чужую жизнь… никто не посмел даже выстрелить. Виновны. Пусть уложить удастся не всех, но кровавый фейерверк кишок и крови в центре лагеря хорошо запомнится им. На всю несчастную, гребаную, жалкую жизнь, которая и так скоро оборвется ее пулей. Недолго осталось.
Совсем недолго.
Слезы лились по ее лицу.
Рэй чувствовала, что они уже настоящие.
Темнота мягко окутывала номер.
ЭД-Э чуть слышно гудел на низких частотах, монотонно и гулко, привычно успокаивая. Скрип половиц где-то вдали в коридоре отеля, удаляющиеся шаги вскоре затихли. Подушка мокрая от холодного пота и слез.
Рэй включила подсветку пип-боя: три пополуночи. Еще полчаса она лежала в темноте, прикрыв веки, затем решительно поднялась и зажгла свет.
Накинув верхнюю одежду и кое-как пригладив бедлам на голове, она перевела робота в режим ожидания, а сама выскользнула из номера. Мутное, потрескавшееся зеркало в холле продемонстрировало на редкость потрепанную особу: всклокоченные волосы, опухшее, покрасневшее лицо, и резко выделяющиеся на нем белые шрамы. Пошатываясь, еще нетвердо стоя на ногах после тревожного сна, девушка пересекла пустое казино.
За решеткой кабинки дремал кассир, уронив голову на локти, четверо охранников медленно прогуливались по периметру зала, двигаясь, лишь бы не задремать. Два крупье при ее появлении тут же сбросили с себя вялое оцепенение; курьер неторопливо двинулась вдоль игорных столов. Скучающие охранники воззрились на девушку с некоторым интересом, проснулся кассир за металлической сеткой.
Рэй напрямик прошла к четвертому столу. Зачерпнув из кармана горсть всякого барахла – ключи, крышки, заколки, пустые гильзы, какие-то пружинки и гайки - она выудила из общей массы несколько фишек «Топс» низкого номинала. Горкой поставила на красную единицу и опустилась за игорный стол, терпеливо ожидая, пока брошенный в барабан рулетки шарик наконец-то выберет для себя постоянную ячейку.
Стрекот, будто от детской трещотки. Потом тяжелое, звонкое клацание металла по пластику, больно и резко бьющее по ушам.
Двадцать один, черное.
Рэй пожала плечами - где-то в глубине души она даже надеялась на выигрыш. Склонившись к крупье, она очень тихо, но четко произнесла:
- Фокс должен быть у меня до восьми утра. Плевать, где ты его найдешь - потом будет поздно.
Крупье поправил белоснежную перчатку и чуть заметно кивнул, с отстраненной сдержанностью глядя мимо девушки в сторону. Рэй шумно спустилась со стула и под недоуменные взгляды охраны побрела обратно к лестнице, ведущей в ее номер.
Бледное запястье перевесилось через бортик эмалированной ванны, из разжавшихся пальцев выпала на кафель вскрытая пачка сигарет. Подняв всплеск на рыжей воде, девушка погрузилась по самую шею, пустив тонкую струйку табачного дыма вдоль по поверхности, все еще беспокойно гуляющей вдоль стенок волнами. Сизый дым заклубился причудливым бесформенным облаком и медленно смешался с исходящим от нагретой ванны паром.
Рэй прикрыла глаза.
Безумие. То, что она совершает – чистое безумие. Походя, фривольным пинком добровольно отфутболить новую, роскошную и счастливую жизнь, брошенную к ее ногам. Протяни руку и возьми, но нет, она ведь не ищет легких путей!
Неужели всему виной этот смазливый мальчишка со слишком взрослыми глазами и поступками? Действительно ли он всему причина, и необъяснимое, нелогичное доверие, которое она ощутила с первой встречи? Да, он сделал за нее грязную работу, расправившись в Ниптоне с тремя ее обидчиками – ненамеренно, случайно. И отнюдь не ради нее. Фрументарий лишь казнил бандитов, подрывников, не подозревая, какую роль эти твари сыграли в жизни курьера.
После он внушил ей это ложное ощущение безопасности, защищенности в его присутствии, когда встал на ее сторону во время неприятного инцидента в Нельсоне…
С Инкультой она провела вместе лишь пару дней, но иррациональным образом ощущала странное духовное сродство, будто уже знала его когда-то, в иной жизни. Беспочвенные фантазии, причуды подсознания, с которыми сложно бороться логикой, особенно когда интуиция кричит в защиту этой неподконтрольной связи.
Он пугал ее и привлекал одновременно. Бабочка и огонь. Хотя, скорее, слепой кротокрыс и падаль в капкане.
«И ничем хорошим это не кончится, Рэй. Нашла, с кем водить дружбу – ты для него всего лишь безнравственный профлигат, инструмент в его руках – ценный, притягательный, но всего лишь инструмент. Ты видела Ниптон, ты видела Серчлайт – какие еще нужны доказательства? Ты отказываешься ради него от прекрасного будущего…»
«Стоп», - поправила Рэй свой въедливый внутренний голос. – «Не ради него – ради себя».
«А ты сама-то знаешь, чего хочешь, Рэй?»
Вновь глубоко затянувшись сигаретой, курьер опустила руки на бортики ванной и с головой ушла под воду. Приоткрыв губы, выпустила из легких дым, слушая, как пузырьки глухо бурлят в ржавой воде.
К черту этого самоуверенного манипулятора. Она поимеет свою выгоду все равно: с его помощью или без.
Поднявшись из-под воды, Рэй вздрогнула – ей почудился посторонний звук, исходящий из комнаты. Возможно, ЭД-Э решил «прогуляться» и зацепил антеннами шкаф. Или…
Снова звякание, металлическое. Электрический треск искрящих проводов. Девушка плавно выскользнула из ванны, стараясь не расплескать воду; поспешно вытерла волосы и ступни полотенцем – не хватало только распластаться на мокром полу. Бесшумно подцепив из вороха одежды нож, осторожно бросила взгляд сквозь щель приоткрытой двери в комнату, и тут же отшатнулась обратно.
- Наплавалась? – равнодушно поинтересовался Инкульта, не оборачиваясь в ее сторону. Он стоял спиной к ванной, склонившись над электроплиткой – кажется, возился на ее крошечной кухне с едой, скрытой от взгляда Рэй.
Курьер едва слышно выматерилась – и как только проник в запертую комнату? Хотя, разумеется, от этих апартаментов у него должен наличествовать дубликат ключа... но ведь мог бы и постучаться из вежливости, чертов позер.
Небрежно отирая кожу жестким полотенцем, Рэй винила себя за беспечную невнимательность. Оставленный в охранном режиме ЭД-Э молчал, а она расслабилась, дура... Будь кто иной на месте фрументария, не столь дружелюбно настроенный, девушка давно бы плавала в ванне с примешанной к ржавой воде собственной кровью.
С другой стороны, куда опрометчивее было бы выкатиться в комнату, в чем мать родила, и в стиле коммандо броситься на вторженца с занесенным ножом. Рэй непроизвольно поежилась, вообразив выражение лица фрументария при участии в подобном спектакле.
Курьер надела стираную смену белья, тщательно отжала волосы полотенцем. Поймала себя на том, что уделяет больше обычного внимания своей внешности – мокрые, выгоревшие на кончиках до палевой рыжины пряди с трудом укладывались в подобие аккуратной прически. В итоге, с недовольным шипением сквозь зубы, взлохматив пальцами волосы так, чтобы лишь прикрывали шрамы на лице, Рэй вышла в гостиную.
Пиджак и шляпа фрументария были бесцеремонно брошены на ее разворошенную, не застеленную кровать. Чайник тонко, протяжно свистел; Инкульта подтянул манжеты рукавов и, с подозрительным омерзением осмотрев грязную тряпку-прихватку, снял чайник с плитки. Девушка опустилась в кресло, наблюдая, как гость заваривает какую-то мутную коричневатую жижу в стакане. Покончив с этой процедурой, Вульпес обратился к курьеру:
- Это все-таки был стелс-бой?
Рэй с деланным недоумением вздернула бровь и вопросительно наклонила голову на бок. Странный вопрос для начала беседы, хотя девушка уже подозревала, на что намекает фрументарий, и эта догадка ей совершенно не нравилась. Инкульта осторожно отпил из стакана, шумно втягивая вытянутыми губами обжигающе-горячую жидкость. Потом будто опомнился:
- Хочешь? – предложил он, протягивая девушке стакан.
- Хочу, - буркнула Рэй, даже не потрудившись подвергнуть содержимое стакана какой-либо классификации. Любой повод был хорош, лишь бы сойти со скользкой темы.
- Значит, пара стелс-боев и боевой нож, - заключил Инкульта, сосредоточенно инспектируя на предмет пыли донышко снятой с полки пустой чашки. Удовлетворившись осмотром и откорректировав указательным пальцем чистоту внутренних стенок, фрументарий перелил половину темной жидкости из стакана в чашку. Затем разбавил отвар в обеих посудинах водой из чайника.
- Алиби у тебя нет, - продолжал шпион, - Алерио доложил, что ты вернулась на два дня позже назначенного срока.
Рэй поднялась с кресла, забрала напиток и плавно села обратно, сжимая горячую чашку в ладонях. Заерзала, устраиваясь поудобнее, затем искоса посмотрела на мужчину и лукаво поинтересовалась:
- Разве у меня не может быть личных дел?
Фрументарий присел на стол, упираясь в край ладонями. Чуть откинулся назад и с улыбкой протянул:
- О, я подозреваю, как раз это и было «личное дело».
Девушка прикоснулась губами к напитку: травяной отвар - ароматный, с легкой горчинкой, но приятный на вкус. Неожиданная мысль пришла ей в голову; отставив чашку на стол, она проследовала через комнату к своему рюкзаку.
- В любом случае, свидетелей нет, я ничего не могу с тобой поделать, - задумчиво пожал плечами Инкульта, сверху вниз глядя на копающуюся в недрах сумки девушку. Рэй на секунду замерла – значит, вот оно как... И никакого наказания не последует?
Вульпес резво спрыгнул с края стола и в одно мгновение опустился на пол рядом с курьером. Рука грубо сомкнулась на ее плече, требуя внимания, Рэй вздрогнула от неожиданности и испуганно подняла глаза. Тихо, жестко, со сдерживаемой под самой поверхностью тона угрозой, Вульпес произнес:
- Ты можешь обманывать их, но не смей врать мне. Когда я спрашиваю – я ожидаю услышать честные ответы, потому что некоторые вопросы являются… чисто риторическими.
Резко дернув плечом, Рэй вырвалась из захвата пальцев. Вновь проиграв даже не успевшее толком начаться противостояние схлестнувшихся взглядов, она мрачно пробурчала: «Учту!» и демонстративно обратила все внимание вглубь рюкзака. Инкульта не пошевелился ни на дюйм, сидя на корточках напротив. Поняв, что так просто фрументарий не отступится, курьер вскинула голову, и раздраженно прошипела:
- Да, я прирезала эти двух ублюдков. Это ты хочешь от меня услышать?
Отвернувшись, курьер резкими, порывистыми движениями продолжила обшаривать дно рюкзака. В словах скользила ядовитая насмешка:
- За южными подступами в Нельсон охрана поглядывает сквозь пальцы, мне бы и стелс-бой не понадобился, чтобы проникнуть в лагерь. Твои недоумки столпились у костра – слушали, как какой-то белобрысый здоровяк похвалялся своими подвигами. Патрульные, вместо того, чтобы нести дозор, тоже развесили уши. Остальное – дело техники.
Наконец, обнаружив в рюкзаке искомый предмет, курьер выпрямилась и с мрачным видом перекинула фрументарию в руки сухо гремящую коробку. Чуть отшатнувшись назад от неожиданности, Инкульта едва успел поймать помятую упаковку и, недоуменно вздернув бровь, воззрился на бело-синий картон.
- Ты сам выдал мне карт-бланш, предложив казнить этих скотов. Извини, что немного опоздала со сроками, - с явственно звучащей в тоне издевкой объяснилась Рэй и, кивнув на коробку, благосклонно добавила:
- Угощайся.
- «Сахарные бомбы»? – переспросил Инкульта вместо ответа, ничуть не задетый показной снисходительностью ее тона.
Курьер пожала плечами и демонстративно промолчала. Повернувшись к мужчине спиной, она вернулась к креслу, плюхнувшись в него так, что истертое с годами сидение жалобно заскрипело. Язвить далее и нагнетать конфликт ни малейшего желания не возникало – последнее слово осталось за ней, и большой ошибкой станет излишний перегиб в демонстрации самодовольного злорадства. Особенно с Инкультой. И вдвойне глупо, если принять во внимание еще предстоящий разговор.
Вульпес выпрямился, вновь уселся на стол и аккуратно распечатал коробку. Девушка, все еще недовольно хмурясь, медленно потягивала свой напиток, глядя в сторону.
- Сказать по правде, со сроками ты, наоборот, поспешила, - произнес фрументарий, разрывая пластиковый пакет и опасливо принюхавшись к старым кукурузным хлопьям. – Я полагал, что успею перебросить этих типов в тыл, прежде чем ты придешь за ними.
- То есть…? – недоуменно воззрилась на него курьер, отрываясь от чашки. – Когда ты вручил мне мачете, то посчитал, что у меня кишка тонка их прирезать?
В голосе явственно звучало оскорбленное достоинство, Рэй стремительно теряла ложное ощущение, что все еще владеет положением. Вульпес разубеждающе покачал головой и многозначительно помолчал, глядя на подозрительно прищурившуюся девушку. Позволил сделать выводы ей самой. Затем все же вынужденно признался, подсластив пилюлю:
- Я недооценил тебя и, как следствие, эти люди погибли. Я полагал, что у меня есть в запасе минимум неделя, но ты оказалась скора на расправу. Формально, я не могу тебя ни в чем обвинить, но в следующий раз я приму эту излишнюю ретивость во внимание, - Вульпес перестал вертеть в руках упаковку и отставил хлопья сторону. Голос его угрожающе понизился, а глаза сузились, не предвещая ничего хорошего:
- В этот раз ты легко отделалась лишь благодаря моему вмешательству, поскольку находишься у меня в подчинении; в ином случае легион давно охотился бы за твоей головой, и нож в горле стал бы для тебя желанной смертью. Знай свое место. Бери, когда предлагают. Уважай закон. И не пытайся навязывать свои правила, потому что ты играешь в слишком опасные игры, девочка. Это был первый и последний раз, поскольку случай беспрецедентен.
Рэй возмущенно фыркнула, выражая свое несогласие. Во многом Инкульта был прав – в чужой монастырь со своим уставом… но и проявлять этим шовинистам неуважение к себе курьер не позволит. В обществе, где более остальных достоинств ценятся как физическая, так и психологическая сила и стойкость, в ее положении особенно важно четко обозначить свою позицию. Если она хочет и дальше вести с легионом дела, то ее исключительность должны воспринимать соответствующе. Вздернув подбородок, Рэй презрительно процедила:
- Эти рекомендации хороши, когда речь не идет о самозащите.
Удивительно, но фрументарий согласно кивнул и развел руками:
- Именно поэтому я не стану подвергать тебя наказанию. А сейчас, я думаю, нам стоит оставить эту тему.
Инкульта мягко улыбнулся. Неискренне, но достаточно спокойно и миролюбиво для того, чтобы Рэй смогла поверить, что вопрос действительно исчерпан. Мужчина оттолкнулся ладонями, сдвигаясь по столешнице вглубь, ближе к стене; длинные ноги теперь болтались над полом. Вздохнув, он ровно, спокойно постановил:
– Будем надеяться, что подобные инциденты не повторятся.
Рэй мрачно кивнула. Исход неприятной беседы более чем устраивал ее, осталось лишь с тем же успехом провести самую сложную часть разговора. Именно об этом факте не преминул напомнить ей Вульпес: отхлебнув мутно-коричневого отвара, он взглянул на девушку поверх края стакана и негромко спросил:
- Итак, ты хотела о чем-то со мной поговорить? Что-то срочное, как я могу предположить?
- Да, - отстраненно вымолвила Рэй, сосредоточенно растирая пальцами лоб. Задумалась, собираясь с мыслями. Фруменарий терпеливо ждал, не торопя ее, и решив тем временем уделить свое внимание хлопьям. Запустив руку в картонку, он извлек полную горсть кукурузных бомбочек, торопливо поймал губами выпадающие из сжатого кулака хлопья. Распробовав сладкие, слежавшиеся в липкие комки шарики, он с видимым удовольствием принялся поедать их прямо с раскрытой ладони небольшими порциями.
Рэй знала, что Инкульта мог позволить себе не только высококлассное оружие, дорогую одежду и хороший номер, но и приличную еду, что доказывала их первая встреча на Стрипе. Хотя, вероятно, кроме овощного сока в ресторане «Топс» просто отсутствовали прочие безалкогольные напитки. В любом случае, такая откровенная увлеченность дешевыми, еще довоенными хлопьями – наверняка слегка фонящими, если к нем поднести счетчик Гейгера - вызвала у девушки снисходительную улыбку; Рэй даже не стала заострять внимание на подспудно подразумевающемся факте, что вытаскивала коробку она не ради насыщения его одного.
Курьер сдержанно кашлянула, выравнивая голос.
- Ко мне вчера приходил офицер НКР. Сюда, в номер, - мрачно начала она, подперев кулаком подбородок. Вульпес поднял глаза на собеседницу, не переставая жевать. Ни одна мышца не дрогнула на узком лице: ни малейшей тени волнения, настороженности, либо удивления - шпион лишь воодушевляюще кивнул, попросив продолжать. Рэй разглядывала чашку с остатками темной жидкости на самом дне; нервным перебором звякнула ногтями по толстому стеклу и продолжила:
- Он приносил сюда, в номер, бомбу – судя по корпусу, с точечным радиусом поражения: похоже на пластид. С-4 с дистанционным детонатором, - она коротко вскинула глаза, бросив быстрый взгляд исподлобья на фрументария, и вновь обратилась к чашке. - Бомба нужна для покушения на Цезаря, исполнитель – я, оплата – сотня тысяч республиканских долларов.
Курьер вздохнула и неторопливо допила остатки напитка.
- Как интересно, - медленно произнес Вульпес, отвлеченно разглядывая липкие крошки хлопьев на ладони. Рэй не могла прочитать его эмоции: она ждала тревоги, возмущения, активного любопытства, но не этого ледяного, почти ленивого спокойствия.
- И… что ты ответила? – словно невзначай поинтересовался Вульпес, слизывая с пальцев липкие разводы сахара. Рэй насмешливо ухмыльнулась:
- Я собираюсь согласиться на его предложение.
На ее слова все же последовала реакция – рука потянувшегося за новой порцией фрументария замерла внутри коробки «Сахарных бомб». Через секунду шорох возобновился, и следующая партия хлопьев проследовала из пачки в кулак, а затем в рот. Чуть прищурившись, мужчина вкрадчиво спросил:
- Тогда зачем позвала меня? Хочешь взять в долю?
Игнорируя опасные обертоны его фраз, Рэй все еще самодовольно изгибала уголок губ в кривой улыбке.
- Хочу взять в долю легион. Деньги выплатят даже за неудачное покушение, я претендую на половину. Подумай: взлетевшая на воздух пустая палатка Цезаря определенно стоит куда дешевле, нежели двадцать тысяч крышек из запасов НКР. Плюс – роскошный повод для дезинформации противника. Я начинаю приносить легиону прибыль!
Рэй сделала подчеркнутый, торжествующий акцент на последних словах и, опустив ладони на подлокотники, вольготно откинулась на спинку кресла в ожидании ответа на свое предложение.
На некоторое время Инкульта даже перестал хрустеть хлопьями, обдумывая услышанное: слипшиеся комки все еще лежали на ладони нетронутой горкой. Теперь настала очередь курьера ждать, пока тот соберется с мыслями и найдет нужные слова. Наконец, Вульпес вынужденно признал:
- Умно. И ты правильно сделала, Рэйчел, что сообщила мне о плане прежде, чем состоялась вторая беседа с посланником НКР. Тебе стоит запомнить этот урок – не принимай необдуманных решений без моего ведома, иначе подобная безответственность и самонадеянность могут плохо закончиться для тебя.
Меньше всего девушка ожидала услышать этот спокойный, менторский тон. С некоторым сожалением высыпав хлопья обратно в пачку, Вульпес отряхнул ладони и продолжил столь же ровно и невозмутимо:
- В тот же момент, когда ты сообщила бы Коулу о своем согласии на участие в сделке, он вышиб бы тебе мозги одним выстрелом.
Новая горсть. Хлопья с шуршанием посыпались обратно в пакет, сухой тонкой струйкой медленно выскальзывая из сжатой ладони фрументария. Инкульта отстраненно следил за шелестящим потоком.
- Тебе повезло, что ты сообщила о своих планах мне... И я могу тебя поздравить – ты прошла проверку. Можешь считать это небольшим тестом на лояльность. Извини, Рэйчел, что пришлось обманывать тебя: слепое доверие не в моем характере.
Фрументарий едва успел увернуться от летящей в его голову чашки. Стекло со звоном врезалось в стену за его спиной и разлетелось белым всплеском осколков. Рука Рэй незамедлительно метнулась к пепельнице. Впрочем, взвесив в ладони тяжесть нового снаряда, девушка передумала использовать орудие столь крупного калибра. ЭД-Э издал трель перехода в боевой режим и развернул сенсоры в сторону фрументария; с тихим ругательством сквозь зубы Рэй прошипела команду отмены тревоги. Робот озадаченно завис посреди комнаты.
Вульпес выпрямил спину, чуть расслабился, когда осознал, что новой атаки не последует. Курьер уронила голову на руки, плечи беззвучно затряслись в приступе горького, ироничного смеха.
- Твою мать, Инкульта... – покачала она обреченно склоненной головой. – Я знала, что ты умный ублюдок, но не подозревала, насколько! Насколько «ублюдок», я имею в виду.
Почему-то эти слова совсем не звучали в ее устах оскорблением. Ровно до тех пор, пока Рэй рывком не поднялась с кресла, с силой отталкиваясь от подлокотников, и в несколько стремительных шагов не оказалась прямо перед фрументарием. Ее ладони обрушились на стол по обе стороны от его бедер, Вульпес от неожиданности чуть отстранился назад. Лицом к лицу, снизу вверх. Лишь несколько дюймов разделяли их в этот миг, курьер кожей ощущала тепло чужого тела. Сейчас Рэй не собиралась отступать и сдаваться в игре в гляделки с признанным чемпионом, противоборствуя пронзительному взгляду, способному заморозить до колкой дрожи, подавить своей пристальной тяжестью любые намеки на неповиновение и протест.
- Послушай, умник, - процедила она сквозь зубы, сдерживая кипящий гнев. – У меня есть серьезный недостаток – я не умею прощать обиды. Мне показалось, ты уже успел запомнить этот нюанс, и предоставленных в Нельсоне доказательств для тебя вполне достаточно.
Вульпес оставался спокоен, несмотря на грубое вторжение в личное пространство. Рэй напрасно искала хоть какие-нибудь признаки испуга или дискомфорта на непроницаемом, окаменевшем лице.
Снизу вверх. Глаза в глаза. Каждая крошечная морщинка на бледной коже видна в деталях, едва заметны неровные старые шрамы слева на лбу. Узкое лицо, четко очерченные высокие скулы, с сосредоточенным вниманием чуть сдвинуты брови, тонкие губы плотно сжаты… И большие, льдисто-голубые глаза смотрят в упор, испытывающе, напряженно, с неприступным достоинством.
«Он, пожалуй, красив», - внезапно подумалось Рэй, но спонтанное эмоциональное наблюдение едва ли смогло вытеснить подавляемые ярость и злобу.
- Если подобный фарс повторится – вместо чашки будет пуля в голову, - голос курьера звучал необычно глухо, убийственно серьезно. - Ты можешь использовать меня как наемника, но не как полигон для своих честолюбивых психологических экспериментов. Подобные игры до добра не доведут, уясни для себя эту простую истину: я злопамятна.
Фрументарий и не думал выказывать признаков испуга. Куда более страшные люди бросались и не такими угрозами ему в лицо, но, все же, он не был настолько глуп и безрассуден, чтобы недооценивать слова этой девушки.
Еще несколько долгих секунд проскользнули мимо в звенящей тишине. Рэй напряженно застыла между его коленей, выгнув тело в повторение изгиба его фигуры, почти касаясь грудью диафрагмы.
Вульпес уже давно мог коротко кивнуть головой, и инцидент был бы исчерпан, но вместо этого фрументарий пользовался редкой возможностью рассмотреть девушку вблизи. Изучать, познавать, исследовать. Глаза в глаза. Светло-карие – не тот распространенный теплый, ореховый оттенок, а цвета буро-желтого песка Мохаве, выгоревшей на солнце терракотовой пустоши. Темные точки по окружью радужки - будто редко разбросанные камешки на выжженной почве, а на свету заметны рыжие лучики у самого зрачка.
Рэй почувствовала едва уловимое изменение в выражении лица фрументария. Резко оттолкнувшись ладонями от столешницы, она отстранилась от мужчины.
- Ты посчитал нужным заступиться за меня, закрыл глаза на убийство твоих людей: признаюсь, я ожидала… хмм, изменения характера нашего сотрудничества. Именно поэтому я тоже не собираюсь что-либо менять. Будем считать, что я прошла это твое «испытание», и забудем о случившемся.
Вульпес неспешно наклонил голову в жесте молчаливого согласия. Помедлив, Рэй сдернула со стола пачку «Сахарных бомб» и вернулась с ней в кресло. Надорвав картон и пакет вместе с ним, она распотрошила коробку, высыпав содержимое горкой на стол. Отправила в рот большой комок хлопьев. Вульпес с некоторой грустью проводил взглядом ускользнувшее лакомство, залпом допил остывший отвар и со стуком отставил стакан в сторону.
- Хорошо, к делу, - произнес он, прикладывая сложенные домиком пальцы к губам. – В верхнем ящике стола лежат папка и голодиск. Изучишь их до встречи с Последователями вечером. Я приду за час до назначенного срока – обсудим детали и непонятные моменты. Обрати особое внимание на техническую часть – мне понадобится любая помощь, но я не имею представления о твоем уровне знаний в данной области. Разберешься сама, возникнут вопросы – спросишь вечером.
Продолжая жевать, Рэй не удержалась: изогнувшись и вытянув руку, не вставая с кресла выдвинула на себя верхний ящик письменного стола. Кроме папки и голодиска в ящике лежал пистолет.
Инкульта легко соскочил со столешницы, оправил ворот рубашки и подобрал с кровати брошенный пиджак. ЭД-Э все еще висел посреди комнаты, Вульпесу пришлось обогнуть его, чтобы не зацепить длинные иглы антенн.
Курьер положила на колени пухлую папку и нетерпеливо дернула завязки на потертом, заляпанном разнородными пятнами скоросшивателе: внутри оказалась внушительная стопка документов, испещренных рукописными пометками на полях. Рэй бегло пролистнула бумаги. В глаза бросалось одно слово: Архимед.
Вульпес не стал ей мешать; надел шляпу и, проходя мимо стола, невзначай зачерпнул перед уходом полный кулак хлопьев. Лишь у самой двери обернулся к курьеру.
- Ты видишь, что я доверил тебе единственный экземпляр – надеюсь, ты это оценишь и отнесешься с должной осторожностью к документам.
Девушка прикрыла папку и бережно огладила верхние уголки, Инкульта коротко кивнул:
- Vale, Рэйчел.
Обернулся к выходу.
- Vale, - повторила курьер непривычное для языка, мягкое прощание.
- Да, кстати: постарайся придумать к вечеру ответ, как ты признала пластидовую взрывчатку в обыкновенной ржавой ядерной батарее? – педантично поправив шляпу, поинтересовался Инкульта, уже переступая порог.
Дверь закрылась, а курьер тихо выматерилась себе под нос.
продолжение