Фоллаута пост несвязный

Сегодня шоппилась, видела шикарную футболку с цитатой Шекспира на груди - что-то о вреде ненависти, не запомнила точно. А на спине красовался здоровенный красный Х, каким легионеры помечают рабов. С радостным писком оккупировала примерочную, но ни балахонный фасон "на семерых шился - одному достался", ни наспинный красный крест мне не пошли - оно и к лучшему.
А на тумблере нынче наткнулась на это:

картинка

Вот вопрос, который мне не давал покоя раньше - легионеры пользуют лук? В фоле дикари вообще его не используют, хотя это странно, ибо после копья и ножа он вроде бы сам собой напрашивается в дикарский аресенал. С другой стороны лук - оружие для бесшумной охоты, и едва ли для защиты. На местную фауну с луком не поохотишься - либо шустрые насекомые, либо толстенная шкура. А вот на людей можно! Вообще где-то в каноне есть упоминания лука?

@темы: мысли вслух, Fallout

---

Буэ

У моих довольно пожилых соседей сверху нет ковров и слышимость потрясная. Они любят друг на друга орать, и я всегда в деталях знаю причины их скандалов. А сейчас они решили, кхм... помириться. Прямо в комнате над моей головой. Чуть не сблевало от их детка, давай... Хочется переехать и сжечь оскверненный дом за собой, феееее какая мерзость

@темы: вселенское зло

---

Мысли вслух

Вчера вернулась ухайдаканная из спортзала, лень стало вынимать телефон из сумки - так и легла спать. Благо на работу не нужно сегодня было. Обычно всегда(!!!) сплю с телефоном на подушке рядом: поглядываю на него утром - пора вставать или можно еще часок поваляться.
В итоге просыпаюсь в 17:00 в шоке - как столько можно продрыхнуть? Но проснулась не по доброй воле, а от того, что кто-то ломится в дверь. Приехал батя, т.к. мама решила, что т.к. я 5 раз не ответила на телефон, то меня наверняка изнасиловали и убили. Послала ко мне батю, к слову ехать от предков до меня километров 10 и он был очччень рад такой внезапной прогулке. Смотрю дальше - на телефоне 17 пропущенных вызовов. Половина с работы срочных от всех подряд - менеджеров, сменщиков, директора, клиентов... вот что б они без меня делали, если бы меня и вправду в соответствии с мамиными домыслами... кхм.
При этом я пропустила приглашение на закрытую премьеру фильма, 2 предложения посидеть в баре (в среду! подумать только, сдалась людям внезапно среда!) и еще 2 важных вызова полуделового характера.
Внимание, вопрос: почему именно в единственный день, когда у меня не было под рукой телефона, прорвало буквально всех? Вопрос два: как раньше люди жили без телефона? Я смутно помню эти времена до 10 класса, но сейчас вообще представляю с трудом. И постановление три: меня пугает зависимость от этого аппарата, в нем же буквально вся жизнь сосредоточена! Даже проснуться вовремя без него не могу. Мдаа...

@темы: мысли вслух

---

Еще один киношный пост

У нас построили IMAX и он крут! Вчера заценила, теперь на обычном 3D и не появлюсь, к тому же разница в билетах всего рублей 200. Если в 3де всякие мухи-пылинки-снежинки долетают примерно до расстояния вытянутой руки, то тут они едва ли не врезаются прямо в нос: на ужастики ходить явно страшно... И глубина картинки вообще не сравнима, нет размытости и все предельно четко в объеме что на переднем, что на заднем фоне.
Ходила на Стар Трек. Наверное, это на каждом сеансе было, когда представлялся Камбербетч и начинал: "Меня зовут...", зал дружным хором доканчивал: "Шерлок Холмс", а Камбербетч недовольно поправлял:

спойлер

"Хан". И снова мелькали мотивы Кирк/Спок, на этот раз без такой химии, как в прошлой части, но задвинутая в топку Ухура и разведший на слезы Спока вместо нее Кирк... у кого там к кому нет эмоций, кхм-кхм? А вообще ждала от фильма больше эпичности. Как хорошо и грозно шел Камбербетч на плакатике, а характер в итоге какой-то чуть недожатый, изюма пожалели. В последнее время плакатики все чаще меня подводят в плане ожидание\реальность, вспомнить тот же Биошок... =\

@темы: отчет, стар трек

---

Киношечко

Сходила на Гэтсби, которого по отзывам вместо великого можно назвать "противоречивым". Теперь отношусь к тем немногим, кому понравилось.
Почему-то первую половину фильма не покидало ощущение, что ДиКаприо отлично сыграл бы Бенни о_о Размордел под старость лет, его б покрасить еще и причесать модно. Не фотографичное сходство, но что-то есть неуловимое во внешнем типаже, если еще и перестроится и войдет в роль.
Ну, про фильм... характер Дейзи явно не дожали, много непонятного в ее поведении. ДиКаприо как выдержанное вино - все лучше и лучше с годами. Питер Паркер... бедный Питер Паркер: внесите в кадр Питера Паркера, унесите Питера Паркера вместе с декорациями. И еще режиссура мне понравилась таки, даже смелая затея с современной музыкой на вечеринах, поняла задуманный эффект - по большому счету оно там очень и очень в тему. И фильм оставляет очень сильное послевкусие, яркие и неоднозначные эмоции. Теперь буду книгу читать.

@темы: отчет

---

Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне?

Авторство: Rina_Nettle, daburukurikku, Oxxra
Размер: мини, 2469 слов
Пейринг/Персонажи: Курьер и пол-Мохаве
Категория: джен
Жанр: юмор, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: События "Нью Вегаса" развернулись иным образом.

читать

Альтернативная история. Курьер, получив две пули в голову, решил более не искушать судьбу и не искать приключений на пятую точку. Обозвав непечатным словом ублюдка в клетчатом пиджаке, смывшегося с фишкой, Курьер сплюнул на песок и отправился из клиники обратно на пост «Мохавиан Экспресс», где как ни в чем ни бывало вернулся к прежним должностным обязанностям.
Спасший Курьера из могилы робот Виктор тщетно следовал по пятам, настойчиво зазывал посетить казино «Лаки 38», но разносчик почты игнорировал назойливого секьюритрона, полностью отдавшись работе.
И все бы хорошо, помимо деликатного нюанса: две пули в голову до добра не доводят, и уж точно не благоволят повышению умственных способностей. Порой Курьер путал письма. Путал безбожно, нещадно и бесчеловечно, да и немудрено: все в одинаковых конвертах, все белые и, по причине повышенной секретности военного времени, все без подписей. К сожалению не каждый адресат вовремя замечал неладное...


Дорогая мама, да хранит тебя Марс! У меня все хорошо. Кушаю отлично, в походе похудел на 18 килограмм. Кормят очень вкусно и разнообразно: то каша с сухарями, то сухари с кашей. Часто гуляю на свежем воздухе, часа по четыре перед отбоем любуемся природой. Подробных описаний местной красоты дать не могу, потому что запрещено выдавать дислокацию, да и любуемся мы бегом в строю.
Центурион у нас замечательный, да хранит его Марс во все щели. Прямо отец родной. Тоже бьет в основном по голове. Кстати, как там отец? Надеюсь, он не обижается, что я пишу только тебе. Возможно, если бы он бил меня пореже, я бы не вырос таким тормозом, у которого на полстраницы уходит целый вечер.
Извини, что без подробностей. Больше писать не могу, у нас один карандаш на всю центурию и на него очередь на неделю вперед расписана.
Твой любящий Цезаря сын.

Письмо Гая Флавия довольно сильно взволновало легионерскую маму. Вся в тревогах за любимого сына, она ночами плакала в подушку и очень переживала. Но затем решила собрать волю в кулак и утереть слезы, поскольку она была настоящая легионерская мама. Исчеркав стопку черновиков (с карандашом ей повезло больше, он приходился один на десяток локальных мам), она в итоге сочинила позитивное, преисполненное любовью письмо, после которого Гай Флавий должен был счастливо улыбнуться и на минутку забыть о своих неприятностях. К несчастью, по недалекости Курьера письмо попало к майору Найту с аванпоста Мохаве. Офицеру НКР, широко известному своей нетрадиционной ориентацией.

Маленький мой пупичка! Люблю тебя сильно-сильно! Очень хотелось послать тебе домашний сладкий пирог, но этот Курьер выглядит крайне подозрительным и голодным. Понимаю, как тебе там непросто среди этих солдафонов. Умоляю, не шляйся с ними в увольнения, они там тебя научат плохому! Ты всегда у меня был такой правильный мальчик, а в этой армии всякие грязные девки наверняка будут лезть тебе под юбку!
Целую тебя крепко-крепко!

Майор Найт некоторое время терялся в догадках, от кого из многочисленных тыловых любовников могло прийти сие слащавое послание. И при чем здесь загадочная юбка: с девками-то все понятно, такой видный мужчина нравится обоим полам, но ролевые игры и переодевания все же не относились к его вкусам. Возможно, всего лишь тайная фантазия поклонника...
В итоге, плюнув на все смутные подозрения по поводу своих прежних пассий и их извращений, Найт набросал довольно пространный, но пламенно-страстный ответ.

Ну здравствуй, властелин моего сердца!
Знаешь, я соскучился... И кажется, будто прошли века со времен нашей последней встречи. Этой жаркой зимней ночью на своей одинокой койке я думаю только о тебе: о твоих завораживающих глазах, о твоих властных руках, о твоем соблазнительном теле. И о том самом сладком домашнем пирожке, который тоже наверняка скучает без меня.
Твой верный воин с передовой.

За неимением имени возлюбленной персоны, майор попросил Курьера доставить ответ туда же, откуда тот принес первое письмо. Увы, Курьер воспринял эти слова чересчур буквально, вернув послание в форт Легиона...
Возможно, кто-то принял бы письмо за глупую шутку: порвал, выбросил и забыл. Но конверт попал сначала в преторий, а позже из-за повальной безграмотности в руки самому Цезарю.
Сказать, что тот охренел — ничего не сказать! Отойдя от шока и заработав свежую мигрень, вождь Легиона начал размышлять о кандидатуре возможного отправителя сего непотребства. Грешил бы на саркастичные постебушки Грэхема, кабы не помнил, как самолично отправил бывшего легата догорать на дно каньона.
Подумал на Лания. Содрогнулся. Решил больше про Лания не думать.
Рассматривал среди прочих вариантов и Вульпеса: неужто тот в своей собачьей преданности внезапно воспылал к начальству нездоровой страстью? Да и длительное общение с профлигатами могло сломать неокрепшую психику молодого легионера... Цезарь приуныл, с тоской размышляя, что второго такого талантливого шпиона днем с огнем не сыскать. На крест жалко отправлять, прямо хоть взаимностью отвечай во имя интересов государства!
Однако, успокоившись и рассудив здраво, Цезарь проанализировал стиль письма и осознал, что любовное послание от Инкульты содержало бы скорее: «Люблю. Жди в претории в 21:00 под видом доклада». На сладкоречивые витиеватости повествований фрументарий был категорически не способен.
Когда прочие не менее безумные варианты оказались столь же бескомпромиссно отвергнуты, Цезарь все же решил, что наглые домогательства в письменном виде являлись не иначе как вражьей провокацией. Возможно, даже от самого генерала Оливера! Решив реагировать на выходки противника достойно, Цезарь сел сочинять ответ — суровый и вместе с тем язвительный, как ему казалось.

Мой дорогой amicus!
Я понимаю, что epistula non erubescit*, но непотребство, которым ты занимаешься, достойно карания igni et ferro** в то самое место, которым ты занимаешься этим непотребством.
Если ты опрометчиво считаешь, что половые сношения мужчины с мужчиной есть норма, то рекомендую futue te ipsum***, желательно вновь с помощью igni et ferro. Поверь мне, при личной встрече я тебе так сладкий пирожок располосую, что будешь о смерти молить.
С любовью, властелин твоего сердца.

* — бумага не краснеет
** — огнем и железом
*** — выеби себя сам

Из незатронутых пулями глубин подсознания Курьера неожиданно всплыло, что помимо Цезаря лишь один человек на пустошах был сведущ в латыни. Разумеется, письмо получил изрядно шокированный (и даже слегка напуганный) Аркейд Геннон.
По ознакомлению с бумагой врезавшаяся в лицо ладонь доктора едва не сломала оправу очков. Гомофобов на пустошах хватало, но анонимность письма воодушевила Аркейда: имей кто серьезные претензии — пришел бы и лично и высказался, присоединив к обвинениям кулак (и хорошо, если не дробовик!). А подобные гадкие заявления выдавали трусоватого противника — какого-нибудь немощного желчного старпёра, возомнившего о себе слишком много.
Утешившись подобными умозаключениями, весь свой злобный сарказм доктор излил в письмо, чувствуя себя змеем, сцеживающим яд в пиалу.

Мой решительно настроенный друг!
Вижу, что здоровье твое отличается определенной шаткостью, а психическое состояние изрядной неуравновешенностью. Оставь же свои треволнения и исцелись при помощи активной терапии сырой морковью! Как врач с многолетним стажем, могу утверждать: abusus non tollit usum* — крупная морковь, глубоко принятая в анус, способна излечить любой острый недуг. В частности — твой. Если не найдешь морковь, то подойдет и скипидар ad usum internum**.
Надеюсь, к моменту нашей встречи тебе полегчает animo et corpore***. В противном случае только скажи, и я буду счастлив лично произвести ввод моркови целебным методом — возможно, даже целого пучка.
Добрый доктор.

* — злоупотребление не отменяет употребления
** — для внутреннего применения
*** — душой и телом

Легат Ланий уже давно страдал от желудочных колик. Посему письмо принял с радостью, несмотря на загадочную анонимность доброжелателя со столь редким на пустошах медицинским образованием. Недели две легат изрядно выполнял морковные предписания, которые по его ощущениям значительно помогали справиться с болями. То ли эффект плацебо наличествовал полномерно, то ли ощущение здоровенной моркови в заднице существенно притупляло дискомфорт от колик, но чудодейственная морковь оказывала явственное действие. Желая отблагодарить заботливого советчика, Ланий вознамерился переслать исполненный восторга ответ. Единственная проблема заключалась в том, что писал легат весьма посредственно. А именно: умел ставить жирную точку, после чего отведенный на полную центурию карандаш с треском ломался в ручищах Мясника.
Со столь деликатной проблемой легат решил обратиться к наиболее грамотному и явно умеющему держать язык за зубами специалисту по бумажной работе — к Вульпесу. Сочинять под диктовку письмо оказалось делом нелегким: Инкульта краснел, бледнел, глухо кашлял, но лишних вопросов не задавал. Изредка добавлял отсебятину, дабы хоть немного сгладить топорно-откровенный слог легата. По окончанию совместного творчества взял с Лания обещание, что тот не станет ни с кем более делиться столь инновационным методом лечения. Все таки продвинутая медицина — прерогатива профлигатов, а простому легионеру хватит и целебного порошка, на всех моркови не напасешься.

Я почти исцелился! Этот метод охуенный очень действенный, я хотел бы рекомендовать его всем, но не могу по ряду причин, среди которых — Инкуль один из соавторов этого письма.
Кто бы мог подумать, что морковь в жопе принятый ректально корнеплод сможет так быстро справиться с моими проблемами: я уже думал, что скоро помру от этих болей! Не знаю, с хера бы все это как действует данное средство: стимуляция акупунктурных точек или массаж внутренних органов, но оно работает! Только морковь, только *далее что-то неразборчиво начеркано дрожащей от смеха рукой*
Счастливо излеченный больной.

На этот раз Курьер долго вспоминал, кто на пустошах столь страстно обожает общаться на околомедицинские темы. В памяти всплывала лишь одна ассоциация далеко за пределами Вегаса. Этот человек знал о боли все, он сам являлся ходячей болью. Ошибки быть не могло, и Курьер отправился в долгий путь.
К боли прибавилось недоумение, когда Джошуа Грэхем прочел письмо. Долго не мог решить, как на него реагировать. Удивление и нахлынувшие воспоминания о ректальных экспериментах («Как они узнали?») мешались с возмущением и праведным стыдом («Как они смеют!»).
В итоге Джошуа решил написать гневную отповедь тому, кто потревожил глубоко скрытое под бинтами и еще глубже.

Да что вы знаете о боли и исцелении? Не ведаете вы, что творите со своей морковью! Покайтесь и изгоните из ваших смятенных умов мысли о непотребстве! В погоне за облегчением страданий вы забыли о сути моркови: к прозрению верное использование ведет, а не к лечению духовных недугов тайного содомита. Так очисти же морковь свою от грязи и применяй мудро, да благослови тебя Бог, непутевый заблудший человек!

С «непотребством» у Курьера ассоциировалось множество мест, в основном на Стрипе, а уж «непутевых заблудших» людей там и вовсе не счесть. К сожалению или к счастью, Курьер не мог похвастать большим количеством знакомых, посему все обитатели Нью-Вегаса (особенно после промывки мозгов Грэхемом) для него были одинаково непутевы и заблудши.
Робот Виктор ликовал — наконец-то Курьер внемлил его увещеваниям и принял нужный курс! Впрочем, радость его была недолгой: в обитель Хауса подопечный робота не спешил, а направился к казино «Топс», клюнув на яркое неоновое оформление.
При виде Курьера с секьюритроном за спиной Бенни нахмурился, затем потянулся за пистолетом. Поняв, что дело принимает неудачный для него оборот, Курьер на автомате сунул письмо в руки Бенни, чтобы хоть чем-то их занять вместо пистолета.
С первых строк Бенни решил, что письмо прислала одна из девиц, развлекавшаяся с ним прошлой ночью. По мере прочтения по лицу Председателя пробежала сложная гамма эмоций от самодовольной гордости до полуобморочного страха. Накануне Бенни здорово повеселился: содомия была не худшим из испробованного. Воровато оглянувшись, он расстегнул штаны и первым делом убедился, что его «морковь» была как минимум «очищена от грязи». Пока недозастреленный Курьер увлеченно разглядывал неоновую вывеску казино, Бенни набросал ответ.

Куколка, ты огорчаешь меня! Насколько я помню, этой ночью ты такой набожности не проявляла. Моя «морковь», как ты изящно выразилась, в полном порядке, можешь не беспокоиться. Крепчает при воспоминании о том, как чудесно мы повеселились. Как-нибудь повторим? Не совсем понял, что ты там написала про боль и исцеление. Надеюсь, вы с подружкой не наградили Бен-мена какой-нибудь нехорошей болячкой? Врать нехорошо, детка, а ты мне вчера сказала, что бояться нечего.
Меня какое-то время не будет, но когда я вернусь, у нас с тобой назначено свидание, не забывай. Можешь снова захватить с собой подружку. Или двух. Меня на всех хватит.

Вручив залипшему Курьеру, ошарашенному красотой неоновой надписи «Топс», письмо и подзатыльник вместо чаевых, Бенни недвусмысленно намекнул, что не хотел бы видеть его больше ни в казино, ни на Стрипе, ни вообще поблизости. Курьер, поняв тонкий намек, в корне переоценил привлекательность наружной рекламы и спешно бежал из Вегаса, не разбирая дороги, пока не оказался в Джейкобстауне. Виктор выжимал все ресурсы системы, чтобы поспеть за ним: миссия вернуть и доставить Курьера в «Лаки 38» окончилась полным провалом.
Когда письмоносец остановился, дабы перевести дух, взгляд его упал на синюю бабушку-супермутанта, пасущую толсторогов. На голове бабули красовалась соломенная шляпка со слегка погрызенными концами, но все еще прелестная; кокетливая ромашка украшала романтичную ажурную накидку на плечах нарядного создания. Она сразу показалась Курьеру самой очаровательной дамой на свете, и он без колебаний отдал ей письмо, адресованное «куколке».
— Письмо? Надеюсь, это от моего внука Джимми? — басом поинтересовалась Лили.
— От Бенни, — уточнил Курьер.
— Ах, Джимми, такой проказник — называется чужими именами, чтобы запутать свою бабулю! — возмутилась Лили. — Так давно не писал мне, негодник!
Прочитав письмо, бабушка-супермутант разрыдалась от избытка чувств. Впрочем, своим скудным умом Курьер втайне подозревал, что прочитай она даже справочник по скотоводству в условиях постъядерного апокалипсиса, ее эмоции разверзлись бы не менее бурно.
Пожалуй, доставка следующего письма оказалась самой тяжелой за всю курьерскую карьеру. Бабуля-супермутант не сразу нашла подходящий лист бумаги и в отчаянии накорябала послание на выдранной из забора доске. С Курьера сошло семь потов, и уже после мили скоростной доставки его настолько перемкнуло, что бедняга вновь позабыл адрес получателя.
Легионер Гай Флавий изрядно волновался, поскольку ответ от мамы задерживался третий месяц. Еще одно письмо вдогонку послать он не мог, поскольку очередь на карандаш подходила еще не скоро. Воображение Гая уже рисовало жуткие картины катастроф, что могли произойти в родном доме, однако все его терзания развеял взмыленный Курьер с доской на спине, с облегчением сваливший доставленный груз к ногам легионера.
Некоторое время воин ошарашенно изучал послание. Бледнел все сильнее и порой тихо матерился сквозь зубы. Затем смерил Курьера долгим, не предвещающим ничего хорошего взглядом. Почтальон легкомысленно не заметил сей выразительный взор в упор, засмотревшись на легионерского пса, увлеченного поиском блох.
В своем медитативном созерцании Курьер весьма удивился, когда на спину ему опустилась свежедоставленная депеша: ожесточенный Гай Флавий со всей серьезностью намеревался отметелить работника «Мохавиан экспресс» принесенным письмом.

В аналитике сложившейся ситуации можно смело предположить, что именно эти события послужили предтечей разверзнувшегося на дамбе трехстороннего блиц-крига с тысячами жертв и колоссальными разрушениями локальных инфраструктур. Удар исчерканной доски, обрушившийся на спину Курьера, перекроил весь политический расклад на территориях Мохаве.
Робот Виктор посчитал, что Легион проявил агрессию, направленную на подчиненных Хауса, вследствие чего армия секьюритронов активировалась в бункерах «Лаки 38».
Пьяный в дупель капрал НКР, несущий караул на Стрипе, заметил выруливающих на бульвар роботов и объявил всеобщую мобилизацию. НКР вывела войска из Маккарана, боссы Омерты на всякий случай взорвали хлорную бомбу, а Братство Стали во всеобщей неразберихе зачем-то повторно вломилось на «Гелиос 1». Завидев активизировавшихся на другом берегу реки республиканцев, Цезарь спешно бросил Легион на дамбу, развязав кровавую бойню.
Бои шли столь долго, что синяки на спине Курьера успели зажить. Впрочем, безнаказанным он не остался: работу все-таки потерял, поскольку количество адресатов после масштабной резни значительно поуменьшилось, и парень попал под сокращение штата «Мохавиан экспресс».
Но грустил Курьер недолго — до него дошли слухи, что в местечке под названием «Разлом» острая нехватка Курьеров, фактически, там действует всего один, так что он решил попытать счастья и отправился туда на поиски работы.
Судя по выжигающим все живое взрывам, загремевшим над Разломом вскоре после его ухода, Курьер таки нашел занятие по душе...

@темы: произвед, Fallout

---

Человек, не знающий азарта

Автор: Rina_Nettle
Иллюстрации: fwrt
Размер: мини, 1328 слов
Пейринг/Персонажи: Вульпес Инкульта, Мартина Гресбек
Категория: джен
Жанр: дарк
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Небольшой экскурс в невеселый внутренний мир одного фрументария в волкошапке.


Год 2279. Февраль.


В его глазах мерцают цветные огни неона, находят искаженное отражение яркие ленты вывесок, вспышки прожекторов вспарывают черноту зрачка. Он медленно моргает, давая отдохнуть уставшим глазам, отсекает поток вливаемых красок и эмоций от пресыщенного впечатлениями мозга. Он всего второй раз на Стрипе, но это место не перестает давать пищу для новых размышлений.
Гоморра. Название соответствует содержанию. Обнаженные женские тела в потеках пота и размазанной косметики, плотный сигаретный дым стелется под потолком, несмолкаемый звон игровых автоматов и треск рулетки режут слух... На гладком полу под подошвой похрустывает песок, катаются раскрошенные окурки и осколки кем-то разбитого бокала – будто напоминают, что он все еще пребывает посреди пустыни Мохаве, а не где-то в иной реальности, в жутком посмертии с искаженным пространством, временем и бытием. Ему неприятно здесь находиться, но это не его выбор. Заполняющие прокуренный, душный зал люди находят удовольствие в низменных развлечениях, но его держит тут не самоотреченное погружение в водоворот похоти и игрового запала. Долг. Сизый полупрозрачный дым щекочет легкие. Молодая женщина в длинном шелковом платье кладет руку ему на плечо, и он медленно оборачивается. Видел ее ранее в шумной компании игроков, но она вряд ли подозревает, что новому клиенту уже удалось распознать ее намерения, заглянуть под ажурную маску. Здесь, в размытой массе толпы, ведомой жаждой денег и удовольствий, чужаки выделяются особенно резко, но она к таковым не принадлежит.
– Мартина Гресбек.
В ответ он молчит, не спеша называть свое имя. А девушка едва ли понимает, что за партнера она наметила на эту ночь.
– Угостить вас коктейлем, Мартина?
Игриво поправив прическу, она улыбается, полагая, что улыбка кажется ему загадочной и обольстительной. Это не так.
Научный интерес. Очередное разочарование. Подавление собственного эго.
Долг.
Через несколько часов их ждет секс в душном, тесном номере на несвежем белье, через два дня при повторной встрече окрепшая легенда пустит корни, а спустя неделю – вербовка. Далее Мартиной займется фрументарий Пикус, он же капитан военной полиции НКР Рональд Кертис... Девушка сослужит хорошую службу легиону, едва ли подозревая, сколь важна ее роль.
Сейчас она все еще улыбается ему, радуясь, что нашла не просто обеспеченного, но и симпатичного спонсора для удовлетворения своей зависимости от игр, ни к чему не обязывающего секса и красивой жизни – нехитрые составляющие обыденного существования в этом мерцающем краткими и пестрыми вспышками городе. Одними уголками губ он улыбается в ответ; в мыслях глубоко угнездилось омерзение ко всему тому, что так любит она.
Мимикрия, вынужденное притворство. Вся эта липкая грязь впитывается в кожу, даже если ты всего лишь примеряешь чужую шкуру. Вжиться в роль невозможно лишь наполовину, поверхностно, не впуская созданную личину внутрь. Он вливается в животное стадо, уподобляется окружению, несмотря на протестующую внутреннюю сущность, на извивающееся в рвотных спазмах нутро. Он улыбается в ответ, хотя сейчас ему отчаянно хочется выжечь до невесомого белого пепла это концентрированное скопление профлигатских пороков.
Эти... «люди»... Только красивая обертка, из-под которой сочится склизкая черная гниль. Завтра ему вновь придется вернуться сюда, в расцвеченный неоном рай, ставший его персональным адом.
Он вздрагивает, когда справа в толпе кто-то истошно выкрикивает: «Бинго!»
Короткое слово, от которого его терпение растрескивается в мелкие осколки, но улыбка все еще не сходит с губ. Мартина замечает его заострившееся внимание, мягко отталкивается от барной стойки и увлекает нового партнера к игровому столу. Призывно покачивает бедрами при ходьбе, шелк платья колышется гладкими волнами, а ему почему-то вспоминается буро-коричневый платок – такой же шелк, только продранный, выцветший до невнятного оттенка после многократного использования. Изможденная рабыня крепко затягивает перевязку на его бедре, а он захлебывается немым криком, когда мир сжимается до размера этого шелкового платка, из-под краев которого сочится его кровь...
Мартина подходит к игровому столу и ставит на самый край ядовито-розовый недопитый коктейль. Наклоняется, наверняка, специально – полная грудь в разрезе декольте на мгновение разбивает строй его мрачных отрешенных мыслей.
– Одну партию, – просит она, протягивая испещренную цифрами карточку. – Это не рулетка, но нам ведь некуда спешить.
Он знает правила, и предвкушение нудного раунда «Бинго», перемежаемого блужданием женских рук по его телу, повергает в уныние. Всегда предпочитал результативные действия без обиняков и хождений вокруг да около.
Впрочем, выбора у него нет, и он вновь улыбается одними губами.
Она все еще не замечает пропитавшей его насквозь фальши.


Год 2281. Ноябрь.

По его радужке скользят тени пламени. Лишь касаются поверхности, не проникая внутрь, будто застывшая ледяная тьма в его глазах способна погасить даже живой трепещущий огонь. Он щурится; пламя слепит, режет веки едкий маслянистый дым – горелая резина, сухое дерево, человеческое мясо.
Рекрут выкрикивает очередной номер, притихшая группа испуганных людей расступается, и вперед нерешительно шагает мужчина на подкашивающихся от страха ногах. Оцепенев в напряженном ожидании, он готовится выслушать приговор.
Отвращение. Усталость. Слабое шевеление интереса быстро гаснет: эксперимент подходит к концу, этот перепуганный парень ничем не отличается от прочих. Та же слепая надежда на удачу, на собственную избранность. Та же эгоистичная готовность перечеркнуть внутри любую человечность ради простого выживания. Благородство, честь, мораль существуют лишь в пределах личных ограничений: они текут в крови, впитываются с молоком матери, крепнут на примере отца, но в этом мире по другую сторону дамбы остались лишь крупицы этих достойнейших проявлений самоценности.
Он прошел всю Аризону с севера на юг, повидал многое: нормы и принципы отличаются у разных общин и групп – где-то приветствуется самопожертвование слабейших, где-то развит культ защитника-воина... У людей Ниптона морали нет, нет души, нет ничего настоящего под пустой оболочкой. Стадо животных, ведомых на убой.
Мужчину уже тащат двое рекрутов; судьба предрешена, и лишь сейчас он начал сопротивляться. В криках пробудилось запоздалое отчаяние, призыв к той самой человечности, о которой минутой ранее не ведал он сам: звал товарищей, умолял мучителей. И те, и другие оставались глухи к его рыданиям и яростным воплям; чтобы не сотрясал воздух, Тиберий прижег ему язык горящей головней. Рекрутам давно приелась монотонность процесса – легионеры равнодушно принялись за работу, привязывая жертву навсегда уже отвернувшейся удачи к деревянной опоре давно отключенных электролиний. Веревки закончились еще на позапрошлом участнике лотереи, на замену Децим нашел где-то на окраине городка внушительный моток ржавой колючей проволоки. Проволока трескалась, с запястий пленника безостановочно лилась кровь, Тиберий вымазал подол туники в коричневой ржавчине – неприглядное, грязное занятие, пусть даже во имя очищения. Чьи-то руки должны быть запачканы, кто-то должен принять на себя ответственность, чтобы немногие достойные никогда не увидели ни этих омерзительных тварей... ни их палачей, которым тоже нет места среди людей. Давящая усталость. Травмированное несколько лет назад бедро ныло тупыми спазмами: то ли после длительного дневного марш-броска, то ли к перемене погоды. Голова болела от дыма и криков. Он отстраненно ждал, когда же наконец подойдет к концу затеянная им авантюра.
Молодая девушка, чем-то неуловимо напомнившая Мартину, неотрывно смотрела на него полными ужаса глазами. Видела монстра перед собой: боялась, ненавидела, надеялась на пощаду – разумеется, ведь каждый из этих убогих созданий мнит себя особенным, исключительным – и все же где-то очень глубоко в душе восхищалась его властной силой. Ее трепещущая жизнь в его руках, но подобное ощущение превосходства и могущества давно перестало пробуждать острые эмоции.
Жалость. Чуть сильнее, чем ко всем прочим из толпы. Нет, не сострадание – через три минуты ей вспорют живот быстрым ударом заточенного мачете. Еще спустя минуту дрожащее в предсмертной агонии тело отбросят к горе уже остывших трупов. Сожаление о тщетной растрате, эта девушка сама выбрала такую судьбу: молодая, здоровая и довольно привлекательная – всего лишь подстилка для себе подобных опустившихся тварей. Бесплодный сосуд, наполняемый лишь бессмысленной жаждой денег и низменных удовольствий наркотического забытья, и тут же без следа пропускающий все содержимое сквозь растрескавшееся глиняное дно.
Он рефлекторно вздрагивает, когда за правым плечом кто-то срывающимся голосом выкрикивает: «Бинго!» Вновь легкий интерес, обрывающийся привычным разочарованием. Молодой парень с безумными глазами, в припадке обрушившегося на него снисхождения фортуны исступленно хохочущий, срываясь на хриплый горловой визг. «Победитель». Еще одно животное, лишенное не только выдержки, но и рассудка. Следом за очередным разочарованием рождается скука. Он разглядывает победителя лотереи, силясь понять, что за чувства движут этим существом. Мужчина ловит пристальный взгляд и на миг перестает смеяться, лишь тяжело, с присвистом дышит сквозь сжатые зубы, словно ощерившийся изможденный пес после долгого бега.
Отводит глаза. Пожалуй, затея была неудачной; следовало всех их сжечь, спалить это место дотла. До белого невесомого пепла. Впрочем, он не волен распоряжаться своими желаниями – над ним все еще довлеет долг.
Никогда не понимал всей этой страсти людей к азартным играм...

@темы: произвед, Fallout

---

Не прошло и года, как я решила изъять свои фики с прошлой ФБ

Разлом

Автор: Rina_Nettle

Бета: Емелюшка

Размер: миди, 9644 слова

Пейринг/Персонажи: Харон, Вульпес\фКурьер

Категория: гет

Жанр: драма

Рейтинг: NC-17

Краткое содержание: Харон и Вульпес Инкульта вместе направляются вглубь Разлома, но каждый преследует свою цель.

Примечание: постканонная AU Fallout New Vegas и Fallout 3.

читать

– Эй, парень... Ты живой?

Гуль опасливо склонился над распростертым на песке человеком; ствол дробовика нацелен промеж лопаток. Мужчина лежал лицом вниз. Поджарое тело сплошь покрыто лилово-синими ушибами и едва затянувшимися порезами, наскоро наложенные повязки почернели от запекшейся крови. Грязная юбка непристойно задралась на бедрах, открывая взору гуля исхудалую задницу, уже успевшую подгореть на палящем пустынном солнце.

Пробежавшая по мышцам секундная дрожь напряжения свидетельствовала, что слова дошли до сознания, но мужчина не пошевельнулся, не среагировал на оклик. Впрочем, видимая беспомощность едва ли обманула гуля.

– Поднимайся, или я ухожу, – проскрипел мутант и нетерпеливо дернул стволом оружия. – Вряд ли посреди пустыни найдутся другие альтруисты, готовые спасать недобитков с голой жопой.

Убеждение подействовало: молниеносным рывком человек распрямился, резко дернулся вперед, словно метнувшаяся в броске гадюка. Стремительный выпад — мутант с шумным выдохом отскочил назад, когда боевой нож сверкнул в дюйме от живота. Металл со свистом вспорол раскаленный воздух, где секундой ранее стоял гуль.

Атакующий осознал, что отчаянный бросок на пределе возможностей оказался лишь тщетной растратой энергии — теперь в лицо ему уткнулось черное дуло дробовика. Даже не утруждаясь покорно замереть под наведенным прицелом, человек обессиленно упал на спину и прикрыл глаза, ожидая справедливого возмездия крупной дробью в голову. Сил на достойную оборону у него не осталось, только на достойную смерть.

– Ну неужели таки живой, – усмехнулся гуль, едва ли удивленный агрессивной реакцией. Демонстративно опустил ствол и встал над раненым, не спеша стрелять. Человек все еще жмурился, стиснув зубы и явно недоумевая, почему противник медлит.

– Пить будешь? Или опять ножом махать? – флегматично осведомился мутант и тихо кашлянул, прочищая горло, словно от этого скрипучий голос мог стать мелодичней.

Томительные мгновения затянувшегося ожидания, наполненная ошарашенным удивлением тишина. Затем левый глаз мужчины приоткрылся и оценивающе, с неподдельным интересом осмотрел назойливого спасителя. Потом человек с видимым усилием приоткрыл пересохший рот; капля крови проступила из растрескавшейся губы, змейкой скользнула по подбородку. Едва слышно прошептал:

– Пить...

Не встретив сопротивления, гуль вытащил из ослабших пальцев нож и бесцеремонно отбросил за спину. Присел рядом, поднес флягу к губам раненого. Уже после нескольких глотков мужчина вырвал ее из чужих рук и жадно припал к воде. Гуль с кривой усмешкой наблюдал, как полумертвый парень в рваной юбке постепенно приходит в себя: порой простая вода действует эффективнее, нежели многосоставной химический коктейль суперстимпака. Разум прояснился, на смену животным оголенным инстинктам пришел аналитический интерес. Впрочем, первыми словами стали не благодарность и не попытка вежливого знакомства; раненый подозрительно спросил:

– Тебе что нужно?

Мутанту явно импонировал прямой деловой тон. Сплюнув сквозь гнилые зубы загустевшую слюну, он пожал плечами и коротко отозвался:

– Информация. И проводник. Короче, парень, я ставлю тебя на ноги, а ты на этих ногах исполняешь роль экскурсовода.

Мужчина грустно усмехнулся и тут же сморщился от боли в растрескавшихся губах:

– Ну, выбор у меня небольшой.

Гуль кивнул. Раненый с усилием поднялся с песка, чуть пошатываясь. Предлагать помощь мутант не стал, подозревая, что человек ее не примет — за долгие годы он в достаточной мере научился распознавать подобную спесивую гордость. К тому же хотелось оценить, насколько плох физически новый спутник, и стоит ли тратить силы на его лечение.

Мужчина медленно повернулся по кругу, слезящимися глазами исследуя раскаленное марево над рыже-желтой землей. Лишь голая пустошь до самого горизонта — пыльная гладь мертвого озера, прорезанная сетчатыми трещинам, словно морщинами на коже древнего старика. На многие мили ни единого дерева, валуна или холмика, дающего тень. Ни одного живого существа: они будто чувствовали, что в этой открытой песчаным ветрам пустыне не найдут ничего, кроме смерти. Безжалостное солнце иссушит и испепелит живую плоть прежде чем до нее доберутся хищники и падальщики.

Поморщившись, человек приподнял край окровавленного платка на левом плече и после некоторых колебаний размотал повязку, открывая недавнюю рану — ожог от лазерного оружия — желтую от целебного порошка и уже начавшую заживать. Судя по уверенным и плавным движениям, моторика руки не пострадала, а боль мужчина либо стойко терпел, либо все еще не ощущал в полной мере под наркотическим воздействием зандера.

Снятый с раны платок он обмотал вокруг головы, защищаясь от полуденного солнца. Покосился на нож, лежащий в паре футов позади гуля — выразительным взглядом испрашивал разрешения вернуть оружие. Мутант ответил снисходительным кивком, и человек с заметным облегчением возвратил нож за пояс. Такие не могут дышать спокойно, пока чувствуют уязвимость. И гуль полностью разделял подобное мировоззрение.

Вновь вооружившись, мужчина слегка расслабился. Более обстоятельно занялся осмотром ран под повязками.

– Вынужден огорчить, но проводник по территориям НКР из меня не самый лучший, – мрачно заметил он, не глядя на терпеливо ждущего спасителя. – Если появишься на юге в моей компании, то мигом схлопочешь пулю в лоб. Карту я тебе детально нарисую, политический расклад опишу, дам кое-какие сведения, о которых осведомлен далеко не каждый полумертвый мужик в пустыне. Но сопровождать — нет. Извини, но это не в моих и не в твоих интересах.

Некоторое время мутант оценивающе рассматривал человека. Взгляды столкнулись, ни один не желал уступать: еще не противоборство, но осторожное взаимное опробование сил. Ярко-голубые глаза горели непоколебимой решимостью, да и судя по многочисленным ранам, у мужчины имелись серьезные основания не возвращаться туда, откуда он пришел. Наконец, гуль кивнул:

– Меня не интересует НКР. Насколько я знаю, моя цель лежит на нейтральной территории.

Он вытащил измятый лист бумаги: топографическая карта континента с недостаточно крупным масштабом, чтобы детализировать точность координат. Вся Невада по площади размером с ладонь, старый Вегас всего лишь маленькая точка без ориентиров посреди бежевого пятна Мохаве.

– Примерно здесь.

Облезлый палец мутанта очертил область к западу от предполагаемого, но не указанного на карте местоположения дамбы Гувера. Мужчина нахмурился.

– Что ты там забыл? – недоверчиво осведомился он.

Гуль молча свернул карту и убрал в рюкзак. Раненый пожал плечами — не в его положении уместно спорить и задавать лишние вопросы, когда цена за жизнь уже озвучена.

– Хорошо. Но я никому бы не посоветовал лезть туда по доброй воле.

Гуль скривился.

– Знаю, наслышан. Мне нужен компаньон только на время. Там опасно, особенно если не знаешь дорогу: отвесная скальная гряда кольцом, глубокие каньоны, почва как с ума сошла — потому и зовется Разломом. Найдем проход в долину за скалами, дальше справлюсь сам — предпочитаю путешествовать один.

– Что же, мне остается только согласиться, – развел руками мужчина, чувствуя явное облегчение, что сумеет закончить сопровождение вовремя. Все еще не вполне трезво соображая, рефлекторным жестом попытался протянуть гулю ладонь для скрепляющего договор рукопожатия. Неожиданно осознал, что придется касаться гниющей плоти, и отдернул пальцы. Неловкой паузы не повисло: по большому счету, обоим было наплевать. Не придав значения своей оплошности, человек отвернулся, поправил сползающую на глаза повязку и заковылял к югу. Гуль едва ли почувствовал себя задетым — человеческие реакции на изуродованное радиацией тело давно перестали волновать его.

Не оборачиваясь, хромающий впереди мужчина поинтересовался:

– Как мне тебя называть?

– Харон, – неохотно проскрипел гуль и ответно осведомился. – Тебя?

Мужчина обернулся и с сомнением взглянул на него исподлобья. Задумался на мгновение, словно выбирая, каким именем надлежит назваться, потом со вздохом произнес:

– Вульпес. Вульпес Инкульта.

***

Холодные сумерки. Неглубокая ниша в каменистом ущелье. Огненные тени скользят по отвесной скале, на свет летит мелкая мошкара. Долгожданный отдых после утомительного перехода.

Гуль и человек сидели у костра друг против друга, оба занятые делом: Харон пополнял запасы лечебной смеси для стимпаков, большая часть которых пошла на лечение нового знакомого. Вульпес, пожевывая карандаш, разукрашивал оборотную сторону карты спутника множественными пометками и комментариями. В котелке бурлила вода с мелко покрошенным зандером и вчерашним мясом кротокрыса. Суп. Довольно мерзкий на вкус, но заглушающий чувство голода и придающий сил.

Уставшие мышцы приятно расслаблены, веки слипаются сами собой от утомления и согревающего изнутри сытного ужина. Харон методично перемешивал порошок и украдкой посматривал на спутника, пытаясь предсказать, к чему может привести сотрудничество. Парень оказался немногословен, что полностью устраивало гуля: многие из его прежних компаньонов могли непринужденно болтать даже под свинцовым шквалом. Харон ценил тишину, свойственную осторожным хищникам.

С другой стороны, молчаливый сопровождающий много о себе не расскажет, гуль так толком и не знал, можно ли ему доверять.

По обрывкам одежды Харон догадывался, что мужчина принадлежит к милитаристской группировке, слухи о которой уже доходили до него. Новоявленный культ, кочующая армия захватчиков, насаждающая жесткие пуристические законы, которые далеко не всем приходились по нраву. Легион Цезаря, вызывающий саркастическую ухмылку у знакомых с довоенной историей умников. Людям с западного побережья, похоже, было совсем не до смеха: ребята в красных туниках имели репутацию бескомпромиссных фанатиков. Легион расползался по континенту, подобно заразе — поглощая племя за племенем, огнем и мечом знакомя со своей культурой особо ретивые общины.

И тем не менее, так называемым «легионерам» свойственна честь и верность слову. Многие караванщики, встреченные Хароном в долгом путешествии из Вашингтона в Неваду, весьма высоко ценили людей Цезаря как достойных доверия партнеров по бизнесу. Если уж эти солдафоны снисходил до общения на равных, то порядочность и честность соблюдались неукоснительно. Поэтому гуль даже обрадовался, когда в качестве потенциального проводника подвернулся именно полумертвый легионер: вероятно, этот парень все же не соизволит в качестве благодарности перерезать глотку своему спасителю и смыться с чужими вещами и оружием.

Харон закончил приготовление смеси для стимпака, осталось лишь в должной пропорции развести полученный порошок и залить в инъектор. Гуль заметил, что компаньон исподволь наблюдает за его работой — похоже, интересуясь личностью нового партнера не в меньшей мере.

Рано или поздно нужно было начинать знакомство. Харон не любил говорить о себе, но ради закрепления первичного хрупкого доверия им обоим стоило хоть что-то узнать друг о друге.

– Я не появлялся в этих краях почти сорок лет, ничего не осталось прежним, – вскользь обронил гуль, пытаясь завести беседу. – Где раньше находились безопасные пещеры, теперь плодится племя агрессивных дикарей. На некогда подконтрольных Гадюкам территориях нет ни поселений, ни колодцев, вообще ни единой мыслящей твари на тридцать миль вокруг. Пустошь меняется...

– Пустошь упустила свой шанс измениться, – пространно произнес мужчина, вновь опуская взгляд к карте. Поразмыслив над прозвучавшим утверждением, гуль нейтрально уточнил:

– Ты о Легионе?

После недолгой паузы Вульпес медленно кивнул.

До Харона долетали вести о противостоянии двух держав на западе: Легион против Новой Калифорнийской Республики, бык против медведя. Похоже, решающая битва за спорные земли уже свершилась, и отнюдь не в пользу сотоварищей человека, сидящего перед ним.

– Что там произошло? Перегруппировка сил или конец войны? – поинтересовался Харон. Отозвался Инкульта неохотно:

– Конец войны. Легион уже не поднимется... но и для запада это начало конца.

Харон наполнил целебной смесью первый шприц. Внимательно посмотрел на собеседника. Немой вопрос повис в воздухе — гуль нуждался в разъяснениях, поскольку не хотелось лезть в самое пекло эдаким наивным туристом, не осведомленным о текущих событиях.

Вульпес долго молчал. Продолжение монолога последовало довольно отстраненное:

– Однажды я встретил женщину. Называла себя Сикс, Шестая. Необычная, каких мало. Владела оружием не хуже опытного преторианца, потому что весь мир был для нее врагом. Несвершенная месть сжигала ее изнутри.

Харон тихо хмыкнул, уже чуя некую крайне личную историю: одну из тех исповедей, что можно доверить только случайному попутчику у ночного костра. Собеседник с неспешной монотонностью продолжал, едва ли заметив скептическую усмешку.

– Я думал, она быстро погибнет в Пустошах... так считал и тот человек, которому она хотела отомстить. Оба оказались неправы: в ее пламени теперь горит вся Мохаве, и скоро этот огонь перекинется на республиканцев.

Его глаза смотрели будто сквозь Харона — пустой, безразличный взгляд. Тонкие губы едва шевелились на застывшем отрешенной маской лице. Слова текли плавно, спокойно, размеренно. Однако, гуль по себе знал, какую кипящую бурю чувств может скрывать эта внешняя бесстрастность.

– Чего она хочет? У этой Сикс ведь есть какая-то цель...

– Цель? – повторил Инкульта, встретившись с собеседником взглядом и словно пробудившись из транса. – Раньше я считал, что понимаю ее цели, но не теперь.

Покачал головой с искренним сожалением.

За многие годы работы телохранителем Харон научился наблюдать. Видеть в людях чуть больше, чем они сами желают показывать — привычка, обретенная скорее от скуки, нежели по необходимости.

Злости и ненависти в этом человеке не было. Скорее, обида. Старая неизлеченная боль.

– Теперь она владеет Нью Вегасом, контролирует армию секьюритронов, боевых роботов, – продолжал Вульпес с едва заметной горькой усмешкой. – Развязала и выиграла войну, к которой изначально не была причастна. Не свою войну, не ради идеи, не ради выживания. Просто потому, что ей выпал такой шанс.

Инкульта отложил в сторону карту, на обратной стороне которой детально вычертил регион Мохаве — не желал смотреть на земли, перекроенные и переделенные недавней битвой. Ссутулился, расслабленно опустил локти на колени. Нахмурился, глядя на гаснущий костер.

– Если она хочет сохранить город, то стычка с НКР неминуема: после боя на дамбе прежнее доверие и торговые отношения не вернуть. В Вегасе нет ресурсов. Чтобы выжить, придется пожирать окрестные территории, разрастаясь вширь — тактика, что когда-то использовал Легион. Только в руках этой женщины не созидание, а разрушение: пожар ее собственной ненависти.

– Да ты оптимист! – хмыкнул гуль. – Думаешь, все настолько плохо? Даже полвека назад НКР была силой, с которой всерьез приходилось считаться — сомневаюсь, что ослабленная битвой с Легионом армия сможет...

– Это лишь значит, что ты не знаешь эту женщину, – резко оборвал его Вульпес. – Многие ее недооценивали, в том числе я сам – и здесь заключалась главная ошибка.

– Ты так говоришь, будто она какое-то гребаное всесильное божество, – скептично фыркнул Харон. Инкульта отвернулся и на этом разговор прекратился: прочие вопросы легионер предпочел оставить без внимания.

***

Нельсон. Полдень. Смотровая площадка на тыловом валу в отдалении от дежурных постов гарнизона. Мешки с песком на баррикаде нагрелись под палящим солнцем — не прикоснуться. Звон цикад давил на уши, словно беспрерывный треск огромного трансформатора где-то в овраге у подножия баррикады.

Она лежала животом на бруствере и целилась в ползающего в каньоне кротокрыса. Выстукивала сапогом ритм какой-то популярной песенки, развязно виляла задницей, твердо зная, что напарник увлечен не охотой, а с вожделением изучает изгибы ее тела.

Дразнила, пританцовывая и покачивая бедрами. Затем резко замерла, закаменела, напряглась натянутой струной. Выстрел. Руки дрогнули от отдачи револьвера.

Тихо прошипела ругательство сквозь зубы и опустила оружие. Вульпес криво усмехнулся, когда кротокрыс сиганул в нору, заливая песок кровью из простреленной лапы. Впрочем, фрументария едва ли интересовала дальнейшая судьба зверька: гораздо больше его занимала сама охотница.

Сикс развернулась и убрала оружие в кобуру. Смерила мужчину долгим взглядом с ног до головы, отдельно задержавшись на пахе, где вздыбившаяся ткань туники недвусмысленно намекала на успех заигрываний. Кончиком сапога провела по внешней стороне его голени. Скользнула выше, пока не задела потрепанный край одежды. Вульпес брезгливо стряхнул коснувшуюся туники ногу, затем подхватил женщину под колени. Резко подался вперед, вжимаясь между разведенных бедер.

Сикс запрокинула голову — то ли засмеялась, то ли застонала. В шутку попыталась оттолкнуть, неубедительно сопротивляясь - отлично зная, как ее несерьезный отпор заводит обоих. Секс с этой женщиной был, пожалуй, лучшим в жизни Инкульты: жесткий, чувственный, быстрый. Никакие перепихи с покорными рабынями не могли сравниться со шквалом обоюдного желания. Сикс легко возбуждалась, легко увлекала его своей страстью, так же легко относилась к самим отношениям, что вполне устраивало шпиона. Среди профлигатов подобное поведение считается нормальным, но Сикс служила Цезарю, и их связь воспринималась в Легионе благосклонно.

Стягивая с нее кожаные штаны, Вульпес, пожалуй, впервые позавидовал тому, насколько логично пролфигаты разделили традиционную одежду между полами. Мужчина приспускает брюки, задирает женщине юбку: минимум усилий, максимум эффекта. Когда дело обстоит с точностью до наоборот, приходится повозиться, но его партнерше даже нравилась подобная смена ролей.

Сикс нетерпеливо скользнула ему под тунику, впиваясь ногтями в ягодицы, притягивая ближе. Вульпес провел языком по шее, прикусил нежную кожу, заставляя женщину с присвистом втянуть воздух и изогнуться навстречу. Удобнее перехватил под бедра, ища на баррикаде надежную точку опоры; Сикс нетерпеливо ерзала, терлась об него короткими призывными толчками.

Вульпес деликатно сплюнул в ладонь и провел пальцами между ее ног, медленно лаская уже скользкие от собственной смазки складки. Сжал бугорок клитора, чуть оттянул. Неторопливо и мягко прочертил извилистую линию... где-то слышал, что женщинам нравятся такие ласки.

Легкая улыбка проступила на ее губах; не желая ждать, Сикс обхватила член, подводя в нужном направлении.

В этот миг Инкульту не волновало, какой пример он подавал гарнизону Нельсона. Часовые должны наблюдать за противником, а не пялиться на распутства старшего офицера. Даже если бы весь преторий во главе с Цезарем выстроился у фрументария за спиной, даже если бы объявили сиюминутный штурм дамбы, он не прекратил бы трахать эту женщину.

Сплетенные тела двигались в едином ритме. Толчки все глубже, сильнее, словно фрументарий яростным напором желал к чертям развалить весь насыпной вал баррикады. Прикрыл глаза, полностью отдавшись ощущениям. Сикс низко стонала, отзываясь на каждое движение.

Вульпес никогда не придавал значения поцелуям, но именно сейчас хотелось впиться в ее губы, ласкать ртом разгоряченное тело. Он потянулся вперед, но Сикс выскользнула, игриво толкнула мужчину в грудь и быстро развернулась — поменяла позу, облокотившись на бруствер. Инкульта использовал новую возможность без промедлений, одним толчком вгоняя член на всю глубину. Сикс с тихим вскриком изогнула спину.

Песок из треснувшего по шву мешка струился Вульпесу на ноги, но он едва это замечал, накрытый оглушительной волной оргазма. Закусил губы, подавляя рвущийся стон. Сикс медленно обмякла, но еще прежде, чем Инкульта окончательно пришел в себя, женщина выскользнула, разрывая контакт тел. Рука метнулась к револьверу.

Три выстрела подряд.

– Ссука, все-таки получил!

Внизу в овраге кротокрыс несколько раз дернулся и завалился на бок, Сикс злорадно усмехнулась, вытирая тыльной стороной ладони пот с лица.

В ушах звенело — то ли от оргазма, то ли от выстрелов. Сыплющийся из мешка песок тихо шуршал, стекая на деревянный настил. Вульпес оправил тунику и опустился на баррикаду рядом с женщиной, мягко коснулся пальцами ее бедра.

Она отстранилась, подтянула штаны и неуклюжим прыжком перемахнула через вал.

– Ужин для собак, – подмигнула Сикс, отряхивая колени после падения. – Вот это я понимаю: время, проведенное с двойной пользой.

***

Харон предпочел бы идти всю ночь по прохладе, но раненый спутник оказался слишком слаб для активных нагрузок. Останавливались часто, однако задержки пошли только на пользу: на руинах фермы, где они устроили привал, Инкульта обнаружил заложенный досками колодец с пригодной для питья водой. В заросшем агавой овраге, куда они спустились передохнуть в следующий раз, удалось разминуться со взводом солдат в республиканской форме.

В свете последней встречи Харон призадумался: обрывки алой туники проводника действовали на местных в прямом смысле, словно красная тряпка. Компания такой персоны могла стать опасной, поэтому при первой же возможности гуль разжился дополнительным комплектом одежды. Обитатели крошечного поселения при виде двух дюжин крышек даже не стали интересоваться, на кой черт мутанту комплект тряпья на несколько размеров меньше его самого. Ничего привлекающего внимание: потертые джинсы серо-коричневого цвета, относительно незаношенная майка, защитная куртка из собачьих шкур, на которую легионер глянул со странной печальной усмешкой.

Едва ли Инкульта оказался тронут подобной заботой — и без того обременяющий долг еще прибавил в весе.

После незаладившейся ночной беседы общение свелось к минимуму — односложно, исключительно по делу. Впрочем, обоих едва ли напрягала тишина. Лишь когда вдали показалась скальная гряда Разлома, Инкульта оживился, предчувствуя скорое расставание.

– Зачем ты туда идешь? – поинтересовался он, поддев ногой камешек на тропе.

– Ветер слухи носит, – уклончиво ответил гуль. После короткого раздумья вытащил цветной лоскуток, протянул спутнику. Красно-белые полосы, синий квадрат со звездой, окруженной кольцом меньших звездочек — тряпка тряпкой, Инкульта польстился бы на такую разве что чистить сапоги.

– Что это? – поинтересовался легионер, смутно припоминая граффити с похожими символами на развалинах довоенных зданий. Гуль смерил его жалостливым взглядом, словно умственно отсталого ребенка.

– Флаг старого мира, – проскрипел он и спрятал лоскут обратно в карман. Словно его краткое появление все доступно объясняло, в частности самоубийственное желание лезть к черту на рога.

– Ты отправился в кишащую хищниками радиоактивную дыру из-за обрывка довоенного штандарта?

– Да, – односложно отрезал Харон, игнорируя сарказм собеседника.

Тот протяжно хмыкнул, с наигранным интересом воззрившись на гуля.

– И чем он так важен? Может быть, я с не меньшим рвением тоже устремлюсь навстречу верной смерти.

Гуль пробормотал что-то невнятное, пренебрежительно глядя на легионера; «сопляк» оказалось самым пристойным из внятно прозвучавших эпитетов. Но Вульпес не собирался так просто сдаваться, поскольку и сам стал невольным участником экспедиции. Мутант понял, что от объяснений ему не отделаться.

– В Разломе живут люди, которые знают не только мир сильных и слабых, где выживает тот, у кого пушка. Они имеют представление о другом существовании, о настоящей свободе, – неохотно пояснил Харон и устало расправил плечи. – НКР, Анклав, Братство Стали... — это все чушь. Шелудивые псы, пирующие на объедках прежнего могущества цивилизации. Вот этот флаг принадлежит истинным хозяевам: иная философия, идеи... Ценности, действительно стоящие всей жизни.

Вульпес недоверчиво заломил бровь, но слушал, не перебивая.

– Вести расходятся по всей Пустоши вместе с верой в Возрождение: в Разломе пригодятся любые умелые руки, умеющие держать лопату, кирку или дробовик. Я хочу быть там, – закончил гуль.

– Боюсь разочаровать, но это не то место, что ты ищешь, – сочувственно протянул Инкульта, едва ли испытывая подлинное сожаление. – В Разломе нет ничего достойного внимания. Лет шесть назад там действительно находилось поселение, которое желала прибрать к рукам НКР. Потом взорвался склад боеголовок...

Легионер выразительно развел руками, предлагая домыслить остальное.

– Под землей огромный промышленный комплекс, военные бункеры, – возразил мутант.

– Мы посылали туда разведчиков — никто не вернулся.

Гуль прищурился:

– А ты сам бы вернулся, если такое место существует?

Фрументарий кивнул, не раздумывая ни секунды. Одернув себя, чуть помедлил, переоценивая вдолбленное на протяжении многих лет мировоззрение солдата Легиона. Затем взглянул на мутанта исподлобья, уже с долей неуверенности. Харон назидательно хмыкнул.

– Даже если предположить, что твоя теория верна, то почему они должны открыть двери и впустить первого встречного? К тому же, в конце концов ты — гуль... – продолжал отстаивать позиции Инкульта.

Харон пожал плечами.

– Насколько я могу судить, расизмом старый мир не страдал. Флаг послужит пропуском. Тебя присоединяться не зову — спустимся в каньон, и ты свободен от обязательств. Впрочем, если хочешь... думаю, там найдется место.

Некоторое время Вульпес молчал. Взвешивал варианты, которых у него, по сути, оставалось немного.

– Спасибо, я подумаю, – наконец, произнес он. Харон кивнул и ускорил шаг.

***

Гуль едва ли сам верил в вымышленную легенду. Его убежденность походила скорее на приступ отчаяния, нежели на истинное упорство фанатика. Последнее стремление найти хоть какой-то угол, где сможет возродиться его вера в человечество.

Года три назад он мог с уверенностью сказать, что если где-то и сформируется достойное, процветающее сообщество, то этим местом станет Столичная Пустошь. Там появился сильный лидер — человек, способный изменить будущее нации, такие раз в сто лет рождаются. От решительных действий зависят судьбы народов, и Харон гордился своей причастностью к творимой живой истории.

Джейк. Смышленый парнишка. Очень вежливый, правильный — сразу видно, что из Убежища толком никогда не выбирался. Обычно тихий, хотя там, где дело касалось принципиальных моментов личной этики, мог упорно стоять на своем, будто зашоренный толсторог. Гуль подозревал в нем некую аутичность, но кого вообще в этом мире можно с уверенностью назвать нормальным?

Харону нравилось путешествовать с ним, чего нельзя сказать о прежних работодателях. Мальчик был идеалист: порой наивный мечтатель, но дела проворачивал умело и решительно, радикально менял традиции и порядки, если считал их несправедливыми. Уж если брался разруливать проблему, то доводил до конца, и никто не мог ему помешать — ни расисты, ни полоумные сектанты, ни бесстыжие барыги, ни даже армия Анклава.

Джейк спелся с Братством Стали — не теми индифферентными затворниками, собирающими барахло по руинам — Вашингтонское отделение организации любило совать нос в чужие дела. Ребята в силовой броне успешно взяли под контроль Столичную Пустошь, обосновывая фактический захват «обеспечением безопасности в регионе» и «справедливым распределением воды из Очистителя». Джейк, за исключительные заслуги произведенный в паладины Братства, до поры до времени сдерживал их амбиции, следуя линии бескорыстного альтруизма. Парень пользовался уважением, его любили и в Братстве, и за его пределами; сам старейшина Лайонс прочил Джейка в приемники. Да только справедливые и сильные люди уходят чаще всего, когда они по-настоящему нужны.

После взрыва от него остались лишь изуродованные куски плоти — нечего толком похоронить. Взрывчатки заложили столько, что силовую броню разнесло в осколки. Контракт... какой, к черту, контракт, если на дымящихся останках едва сохранились обрывки одежды.

После смерти работодателя гуль получил свободу — отнюдь не такую, что желал для себя. По большому счету, желать он давно разучился. Долг вытравил собственное «я» столь безнадежно, что буквально пришлось начинать познавать мир заново.

Вместе со свободой пришло ощущение ненужности, неприкаянности. Харон не знал, что ему делать дальше: мечты о возможности распоряжаться собственной жизнью остались так далеко в прошлом, что он едва помнил о них. Растерянность и одиночество надолго выбили почву из-под ног.

В смерти Джейка он себя не винил: не в силах телохранителя было предотвратить взрыв или даже предостеречь. Полная неожиданность, далекое расстояние — даже если бы успел добежать, то никак не закрыть собой, не оттолкнуть, только бы полег рядом за компанию. Да и стоило ли укорять себя за сам факт существования войны всех против всех? Смерть входит в привычку; остается только жалость к ныне живущим, для которых с уходом героев мир становится еще чуточку хуже — еще страшнее, чем был.

Некоторое время Харон оставался на Столичной Пустоши, наблюдал за медленным развалом работы Джейка. После гибели не просто символа возрождения, но и совести Братства Стали, проект «Чистота» начал все явственнее приобретать политическую и коммерческую окраску. Старейшина Лайонс с возрастом терял позиции, а молодое поколение по-своему понимало предназначение мощнейшей в Вашингтоне организации и попавших к ней в руки ресурсов.

Когда бутылка очищенной воды стала вновь стоить двадцать крышек, Харон ушел, не дожидаясь окончательного разложения сообщества, в которое когда-то верил.

***

На поиски тропы ушел целый день; крутые скалы высились сплошной стеной вдоль каньона. Горы создавали надежный барьер вокруг довоенной базы: не зная пути, легко можно переломать не только ноги, но и шею. Харон дорогу не знал, и потому лишний раз порадовался, что догадался взять напарника. Без подстраховки у них ушло бы втрое больше времени: на отвесных спусках приходилось использовать крючья и веревки, и помощь Вульпеса пригодилась не раз. Рядом с молодым гибким легионером гуль чувствовал себя древней развалиной с негнущимися суставами.

Рассвет они встречали уже в Разломе. Странное место, мистическая красота которого заставляла зябко поеживаться. Песчаный шторм свирепствовал среди обломков скал и голых остовов рушащихся от времени строений. Не затихающий ураган застилал небо поволокой желтого мрака — солнце не могло пробиться сквозь пылевую тучу, и на иссеченной ветром земле царили вечные смутные сумерки. Далеко в рыжей дымке виднелись огромные голые каркасы небоскребов, широкая полоса автострады упиралась в руины городка чистой, вылизанной ветрами гладью — лишь крошащийся асфальт намекал, что она уже давно не годна для любого транспорта.

Дневной отдых, ранее необходимый из-за палящей жары, теперь остался без надобности — холод пробирал даже при слабом свете тусклого солнца. Ночью же передвижение делалось невозможным: в защищающих от песка очках ничего не видно в темноте.

Инкульта, стоявший последнее дежурство, выглядел обеспокоенным: он заметил несколько фигур на расстоянии — гули, одетые в броню, напоминающую форму Легиона. Харон нахмурился: знакомство с местными обитателями, вероятнее всего, предвещало не братские объятия и радостные приветствия, а вполне очевидные проблемы. Фрументарий разделял его мнение — даже если странные ребята когда-то были легионерами, то теперь это отступники, сравнявшиеся с профлигатами. И они явно не пожелают торжественно встречать бывшего главу агентурной сети Цезаря.

Впрочем, гораздо больше Инкульту беспокоило замечание спутника, что тело «щекочет» от радиации — гули чувствительны к фону, даже способны излечиваться под его воздействием. Но что целебно для одного, смертельно для другого; Вульпес подозревал, что успел за время привала схватить дозу, и теперь спешно глотал рад-икс. За счетчик Гейгера он отдал бы сейчас целое состояние.

Однако, после первичной разведки стало ясно, что радиация — далеко не главная угроза жизни в продуваемом насквозь каньоне. Ближе к ночи два когтя смерти загнали путников на бетонные перекрытия развалин многоэтажки. Боевой нож и дробовик против самых опасных монстров пустошей — крайне несерьезное противоборство. После множества неудачных попыток мужчины все же сподобились сбросить на зверя обломок опоры и изрядно покалечить хищника, но запах свежей крови выманил из-под земли нечто худшее, чем оба могли вообразить.

Странные чешуйчатые гуманоиды с огромными подслеповатыми глазами — двигались длинными прыжками, стремительно настигали жертву, набрасывались всей стаей. Второй коготь смерти поспешил ретироваться, оставив раненого товарища живой пищей проворным юрким тварям.

Пользуясь возможностью, Вульпес и Харон тихо отошли по верхним этажам на другой угол здания и торопливо убрались из опасного места, пока стая не заметила новые жертвы.

Гуль уже и сам был не рад, что полез в кишащие хищниками руины. Если в Разломе и существовала цивилизованная община, то ее представители не озаботились установить указатели с приветствиями, а на самостоятельные поиски логова людей мог уйти не один день. Понимая, что не вправе дольше задерживать напарника в этом радиоактивном аду ради собственной прихоти, Харон признал, что тот выполнил обязательства и может быть свободен. Впрочем, это мало что изменило в положении Инкульты: из каньона едва ли было возможно выбраться в одиночку. По крайней мере, тем же путем — позади остались отвесные утесы и крутые обрывы, где уже никто не вытянет на тросе, не подаст руку помощи. На поиски нового маршрута, вероятно, ушло бы порядочно времени, а с боевым ножом против местных хищников подобная авантюра превращалась в самоубийство. Здраво прикинув свои шансы, легионер предпочел отправиться вместе с гулем на поиски локального островка цивилизации. При условии, что не найдя никого, через три дня они покинут каньон — примерно на такой срок у Инкульты хватало запасов рад-икса.

***

Харон подбросил в костер обломки стола с облупившимся лаком — огонь запылал чуть ярче, весело потрескивая.

– Расскажи мне об этой Сикс, – попросил гуль. – Если затея с Разломом окончится провально, то думаю направиться к Вегасу. Говорят, там красиво, как было до войны... Хотелось бы знать, с чем придется столкнуться, к какому приему готовиться.

– Сикс, – хмыкнул Инкульта и горько вздохнул. – Она сумасшедшая. Психованная. Ей прострелили голову дважды, а она выжила — с тех пор что-то повредилось. Она не может без убийств, крови, не знает меры насилия — ей просто нравится убивать, адреналин какой-то, что ли...

– И это мне говорит воин Легиона — прославленной на всю Пустошь банды головорезов, – хмыкнул Харон. Инкульта посмотрел на него с ненавистью. Некоторое время оскорбленно молчал, затем то ли со скуки, то ли ради восстановления справедливости соизволил пояснить:

– Насилие — это инструмент. Оружие, как ложь или угрозы. Кому-то хватает наглядного урока: так на примере десятка следуют гласу благоразумия сотни, так удается избежать множества ненужных жертв.

– То есть гуманнее запытать десяток людей до смерти, чтобы другим неповадно было? – скривился гуль. Вульпес терпеливо сложил ладони домиком и пояснил:

– Разные вещи. Есть общечеловеческие законы и есть их соблюдение. Любое насилие должно быть оправдано. К примеру, солдат может наказать лагерную девку за непослушание, но если изобьет до смерти, то запросто может лишиться руки за свой поступок. А если додумается ударить рабыню на сносях, то сам будет выпорот в кровь. Бездумная и бесцельная жестокость подлежит такому же порицанию, как порочная безответственность.

Гуль задумчиво почесал голову: пожалуй, Гробовщик Джонс мог многому поучиться у Цезаря в плане гуманности рабовладельца, если бы только оба не лежали сейчас в земле.

– И эта Сикс, по-твоему, категорически невменяема? Я вижу, ты ее хорошо знаешь... – осторожно забросил удочку Харон, желая выяснить, насколько беспристрастен спутник. Инкульта брезгливо поджал губы и процедил:

– Видимо, недостаточно хорошо, чтобы суметь предсказать удар в спину. Она предала Легион.

– Как? – попытался уточнить Харон.

– Неожиданно! – со злостью передразнил Вульпес и отвернулся.

– Не хочу лезть не в свое дело, но мне нужно объективное мнение, – настаивал гуль, тоже начиная раздражаться. – Просто отстраненная констатация фактов, а тут за милю несет чем-то личным, как если бы ты безуспешно хотел ее трахнуть.

Некоторое время Инкульта молчал. Стеклянным взглядом смотрел куда-то в пустоту. Когда все же нашел слова для ответа, голос звучал без тени обиды, вкрадчиво и угрожающе-тихо.

– Все, что я хочу – это вспороть ей живот и повесить на собственных кишках.

Гуль тихо вздохнул, едва ли впечатленный клятвенным обещанием. Пожалуй, слишком смело оказалось предполагать, что в сердце этого человека может оставаться место для любви.

***

Второй день в Разломе попортил не меньше нервов, чем предыдущий. Казалось, хищники со всей Мохаве стекались сюда плодиться и размножаться, будто не нашлось места более привлекательного, чем продуваемая сквозняками радиоактивная дыра.

С приближением к центру каньона, где по мнению гуля и находилась база поселенцев, вместо когтей смерти появились мелкие, но не менее опасные твари. На открытых пространствах шоссе проще издали заметить опасность, но в руинах городка приходится каждую секунду быть начеку, ожидая атаку из любого темного угла. Несколько раз путники видели вдали небольшие группки местных мутантов — гулей с покрасневшей, словно наждаком содранной кожей. Вульпес подивился, как мирно соседствуют эти странные существа, одетые как в обрывки формы НКР, так и в туники Легиона. Но проверять, насколько дружелюбно они встретят чужаков, никто не решился: гули издавали хриплые, журчащие звуки, уже не напоминающие человеческую речь.

Осторожность и осмотрительность помогали избегать стычек и нежелательных встреч, но среди обитателей Разлома нашлись твари, отличающиеся куда более мощными инстинктами, нежели двуногие существа. Харон тронул напарника за плечо и кивком головы ненавязчиво указал в сторону следующих по пятам темных теней. С полдюжины крупных диких псов выбрали людей в качестве добычи и неотступно преследовали, постепенно окружая кольцом.

Вульпес медленно вытащил нож, перехватил поудобнее. На мгновение пожалел, что ладонь не щекочет привычная вибрирующая дрожь «Потрошителя». Вожак стаи в пару прыжков спустился с завалов обгорелых автомобилей и низко зарычал, ощетинил шерсть на загривке. Дикие собаки осторожно выбрались из развалин на открытое пространство и преградили дорогу своим жертвам.

Гуль вскинул дробовик, не желая выжидать, пока самая смелая тварь рискнет атаковать первой: выстрел прозвучал непривычно глухо, будто рассеянный воющим в руинах ветром. Короткая вспышка, и серое крошево занесенного песком асфальта обагрила кровь.

Распаленные первой смертью, хищники бросились всей стаей. Трое самых нетерпеливых полегли под огневыми залпами, но затем пятизарядник гуля опустел. Отточенными движениями Харон заново наполнял магазин, доверив Вульпесу свою защиту: тот без слов метнулся к гулю, прикрывая со спины. Псы не желали отступать, едва ли напуганные выстрелами, и во время короткой передышки воспользовались шансом подобраться вплотную.

Холодное оружие для любого легионера становится продолжением руки — тем, кому повезло родиться в империи Цезаря, а не в дикарском племени, используют нож и мачете едва ли не раньше, чем учатся держать ложку. Откровенно говоря, именно поэтому Вульпес не любил применять в бою сталь, а предпочитал огнестрел или же сворачивал одним рывком шею противника. В каждом начинании он стремился к вершинам мастерства, желая считаться неоспоримым авторитетом или хотя бы primus inter pares, а высокая конкуренция среди фехтовальщиков частично отбивала у фрументария интерес к подобным тренировкам. Впрочем, даже поглощенный перезарядкой Харон смог краем глаза отметить, как чисто и быстро напарник расправился с бросившейся на него огромной псиной — ни царапины на гибком теле опытного бойца. Другая тварь целилась фрументарию в горло, но человек вовремя увернулся: слюнявая челюсть клацнула в паре дюймов от уха, а в следующую секунду нож распорол псу глотку. Когти заваливающегося в агонии зверя бессильно мазнули по ноге; легионер пинком отшвырнул обмякшую тушу и развернулся к следующему противнику.

Гуль рванул на себя затвор и с криком покачнулся, когда последний оставшийся в живых хищник впился клыками ему в левый бок. Боль пронзила тело, руки сработали на автомате, вбивая приклад в голову дикого пса. Рычание, переходящее в визг; серая слизь и осколки кости вперемешку с кровью брызнули на одежду, горячей влагой пропитали ткань. Тварь пронзительно заскулила и ее хватка разжалась — лезвие фрументария довершило начатое.

Гуль схватился за бок и с дробовиком наперевес поспешил убраться с места побоища; легионер следовал за ним, опасливо оглядывая окрестности — выстрелы и скулеж истекающих кровью псов могли привлечь нежеланных свидетелей, еще более агрессивных. Лишь отойдя на треть мили, путники остановились.

С виду рана гуля казалась не опасной — нижняя челюсть зверя встретила пластину брони, а клыки пропороли куртку и неглубоко поддели кожу. В худшем случае дело кончится двумя шрамами и здоровенным синяком, но пока свежие болевые ощущения обещали Харону скоропостижную смерть или, как минимум, тяжелую инвалидность.

Гуль с кряхтением скрючился и отнял ладонь от кровоточащей раны. Достал бутылку с радиоактивной водой: очищенную он оставил человеку, для него самого разницы не было... впрочем, с зараженностью Разлома даже очищенная вода уже должна понемногу начать фонить.

Вульпес тем временем разглядывал свой разорванный ботинок: обувь выдержала сжатие челюстей, но пес умудрился оторвать клок дубленой кожи с голенища. Жаль — фрументарий когда-то отдал за эту обувь сумму, немалую даже для Стрипа.

Промывая рану, гуль хмуро косился на напарника, пытающегося кое-как скрепить ботинок бинтом и шнурком. Увлеченный этим нехитрым занятием, он не замечал пристального, изучающего взгляда.

Вспоминая недавний бой, Харон готов был поклясться, что за миг до укуса Инкульта нарочно убрался с дороги атакующего зверя, позволив тому сменить цель. Припал к земле и уклонился в перекате — что ж, возможно, это проявился лишь инстинкт самосохранения: «кого угодно, лишь бы не меня». Но в том положении легионер действительно мог предпринять альтернативный маневр, однако позволил поджарому серому телу пронестись совсем рядом, и лишь когда зверь повернулся к нему спиной, ударил со всей решимостью. Обращался с ножом Вульпес действительно умело, поэтому в голову гуля закрались сомнения, являлась ли эта прореха в обороне нарочно допущенной?

– Что ты делаешь? – нахмурился Инкульта, когда его спутник извлек из аптечки стимпак.

– Не хочу подцепить бешенство, или чем там еще могла болеть эта тварь, – проворчал Харон, вытирая с раны проступившую кровь. Вульпес недоверчиво прищурился:

– Ты хочешь израсходовать стимпак на вот эту... царапину? Тут руины кишат когтями смерти и какими-то вооруженными полудикими скотами, а ты тратишь медикаменты вот на это?

– Кажется, я уже доступно объяснил, – огрызнулся гуль, взглянув в упор на партнера.

– По собакам не видно, что они больны, тем более бешенством, – примирительно понизив тон, произнес Инкульта. – Просто в Легионе подобное ранение даже не рассматривается, как «ранение»...

Харон резко подался вперед:

– Знаешь, почему я до сих пор живой? Именно потому, что не пренебрегаю лишней подстраховкой. А теперь заткнись, храбрый умник.

Инкульта поджал губы, наблюдая, как гуль тратит драгоценный стимпак — но, в конце концов, лекарства принадлежали не ему...

А в голове Харона все сильнее крепло убеждение, что амуниция вызывает живейший интерес у спутника. И, по всей видимости, легионер не будет против, если все припасы и оружие останутся ему одному...

***

– Ты говорила, что взорвала все в метеорологическом бункере.

Сикс улыбалась — на лице невинная неосведомленность, но в морщинках вокруг глаз таился прищур дикой хищницы. Как в их первую встречу в Ниптоне, когда она с тем же по-детски озадаченным выражением шла по улице, обрамленной кровавым частоколом с распятыми профлигатами. Эта наигранная непосредственность тогда привлекала его, сейчас же бесила до онемевших сжатых кулаков.

– Ты говорила, что Цезарь — единственный, кто сможет привести Пустоши к единению. Ты восхищалась им и клялась в верности...

С той же лукавой улыбкой она чуть качнула головой. Отрицая. Запоздало, уже постфактум.

– Ты говорила... что... Что такого понимания у тебя не было ни с кем! Что, блядь, теперь происходит? Что?! Куда все катится, Сикс...

Снисходительная усмешка не сходила с ее лица; позади поскрипывали рессорами два переведенных в боевой режим секьюритрона. А у ворот Форта в ожидании команды этой женщины столь же мерно покачивалась плотным стальным строем куда более внушительная армия усовершенствованных роботов.

Ее мягкие губы разжались, выдавая короткое тихое признание.

– Знаешь, я солгала, Лис.

***

Ночью в Разломе темно, как в подземелье: ни единого источника света, тусклые огоньки звезд не пробиваются сквозь разреженный мрак песчаных туч. Ориентироваться приходиться лишь по слуху, да по мистическому шестому чувству. Но то ли инстинкты гуля притупились от усталости, то ли он уже начинал дремать от монотонности ночной вахты... Харон ощутимо вздрогнул, когда незаметно приблизившийся в темноте легионер тронул его за плечо.

– В чем дело, – глухо проворчал мутант, резко обернувшись.

– Не спится... Хочешь, подменю?

Харон задумчиво почесал затылок: перспектива вырисовывалась заманчивая.

– Чего не спится-то? Совесть покоя не дает? – усмехнулся гуль, поднимаясь с насиженного места и с хрустом потягиваясь. Инкульта презрительно фыркнул.

Позевывая, Харон лишь махнул рукой, словно предлагал спустить свою последнюю реплику на тормозах. Затем устроился в одеяле и быстро провалился в сон.

продолжение в комментах

@темы: произвед, Fallout

---

Пройдя последний Биошок

Что. Это. Только что. Было?!!1

@настроение: ээээээээээээ...........

@темы: мысли вслух

---

Проходя Биошок

Увидела на плакатике Букера. Челюсть отпала, слюни хлынули потоком: и вот всю игру я гамалась таким шикарным мужиком?!!1 И никто мне раньше не сказал?!! *fangirl mod on* Там на заднем фоне что-то взрывается и кто-то неспасенный умирает, а я любуюсь плакатиком... аняня!

упд: не так он уж и хорош в объемном видении... ну мужик и мужик. *фангерл мод офф* Но плакат шикарен все равно!!!

@темы: шиза

---

Тьфу-тьфу типа...

Все же человеконенавистническая работа располагает к творчеству. Уже забыла, какой кайф получала от графомании, сейчас вспоминилось и преееет. Небольшие радости вроде моментов инсайда. Вчера не могла представить, как внешне выглядит один герой с особенностями организма, какой-то урод получался. Сегодня в столовке увидела парня и поняла... оно, вот прямо в точку! Смотрела на него дикими от восторга глазами: наверяняка он, бедняга, решил, что я так флиртую XD Ага, с челом на 3 головы выше себя. Незначительный момент, который вряд ли будет упомянут в фике, но энивей опупительно важный для авторской картины. Еще снова гложет мысля начать оридж, ибо родные герои несравнимо любимее выдуманных кем-то. Только сначала Демонов добью. Еще раз тьфу-тьфу...

@темы: мысли вслух, фиконаписательное

---

Реал (не Мадрид)

Первый день на новой работе. Аццкий ад!
Зарекалась же не работать больше в корпорациях, ибо мелкие конторки такие уютные и халявные, но нет, захотелось карьерного роста и взыграла гордость, что меня конкуренты переманивают. Сейчас сижу как тряпка выжатая, ппц... ну хоть 2 через 2, может доживу до выходных кое-как...
Господа, с ответами на юмыл я безобразно задерживаюсь, но вот честно моск ломается. Постараюсь реанимироваться на днях, не обижайтесь (((
И да, я таки начала расхваленный биошок. Он опупительно прекрасен! Рассвет и рядом не валялся!

@темы: я люблю свою работу!, вселенское зло

---

А вшивый о бане...

Гуляли с Дабу по ТЦ, у охранников которого на спине было написано "Легион". Нувыпонели. Потом ужинали втроем с Цезарем: то есть я, Дабу и салат. Когда я потребовала на кассе Цезаря, рабыняпродавщица еще так подозрительно на всякий случай уточнила: "Цезаря - в смысле, салат?" Меня так и распирало ответно поинтересоваться альтернативно предлагаемыми вариантами - вдруг в этом оккупированном Легионом ТЦ расположен штаб Цезаря и мне вместо салата могли предложить аудиенцию с ним. До сих пор сожалею об упущенном шансе...

@темы: шиза

---

Отчет с места событий

Подселилась к  Anna Angell. В ее гнезде полно сов, мышей и Криса Эванса, а еще она делает умопомрачительно-божественный кофе... Меня основательно выгуляли по Третьяковке: впечатлил Верещагин просто до поросячьего визга и много лулзов доставил Иванов со своими голыми мальчиками в развратных позах, мда... =\ Еще товарищ Анна - идеальный сосед по квартире, даже не буду перечислять почему, чтобы к ней не повалили бесконечные караваны восторженных гостей.
Сегодня виделась с Дабу. О, волшебная Дабу, я все еще хочу напоить ее до беспамятства и увезти домой в чемодане! С кем еще можно обсуждать животрепещущий, буквально характерообразующий вопрос, будет ли прикрываться голый Логэйн полотенцем, если к нему ворвется похотливая женщина? Мы упорно-упорото гуляли под грозой в начале мая и топились в лужах, а еще я свершила подвиг, пройдя по хлипким настилам моста, сквозь которые было видно воду внизу на высоте 14,5 м. Короче, все было очень круто!

@темы: отчет

---

Спонтанное решение

Сегодня с утреца уволилась с работы и купила авиабилеты ) Теперь намерена 2 недели активно кутить в самопровозглашенном отпуске до начала следующей каторги, которая обещает быть круче прежней.
Короче, буду пребывать в Москве с 2 по 7 мая, живу у  Anna Angell в районе Коломенской. Желающие выгулять мою персону?
 

@темы: hurm...

---

Эпично же

@темы: прелесть какая!

---

Странное

Сегодня полночи снился Гитлер, целый приключенческий сон, на редкость связный и увлекательный.
А потом узнала, что у него сегодня день рождения... Ээээ...

@темы: шиза

---

Приступ Логэйнофилии подкатил

С пикспамом совсем швах - поумилялась на ранние Русалкины работы, которые являются зе бестом во всем фандоме и ушла перечитывать "Картографию".
Зато нашла три кошерных видео про Логэйна на поплакать и на поржать. С модом на фейс он выглядит так, что хочется выпрыгнуть из штанов и с восторженным визгом убежать в закат.

втыкать

А самое классное не поддерживается дайрями ((( Поэтому просто ссыль

@темы: прелесть какая!, DA

---

Между делом

Классный сон снился на почве Драгоняги.
Весна. Берег озера. Логэйн в светлой льняной рубахе сидит на едва пробившейся траве. Мягкий, еще теплый каравай черного хлеба, пахнет обалденно. Мы ломаем руками корку и жуем, мякишем кормим лебедей. Они почему-то плавают ровной цепочкой вдоль берега, косятся на хлеб.
Весь день настроение хорошее от сна было.
А еще у нас весна наконец-то наступила нормальная настоящая, 15 градусов на улице и солнце.
И у меня сегодня пошел отчет новой свободной жизни. Прелесть! )

@темы: мои тараканы

---

И тут он попер на меня... Глазища - ВО! Лапы - ВО! (с)

Проходила Драгонягу. До самого конца Собрания Земель в приступе патетики намеревалась комфортить Аличку. Даже королем его решила не делать, дабы не травмировать - пусть себе сидит играет в уголке с тряпичным стражем, горемычный. Потом пришел Логэйн. Проорался. Оповестил собрание, что они все дураки, один он умный. Вогнался в ступор об родную дочь. Потом с Кусландшей драться пошел.
Она-то конечно до последнего думала, что Логэйн впервые будет замогилен в порыве кровавой мести, но эта тейрнская сволочь встала в боевую стойку очень красиво, мечом так с ленцой повела... а потом бочком так, бочком, мягкой походкой хищника Логэйн попер на Стража... И все!
Нашла себя спустя пару минут под столом. К тому времени Алистер почему-то уже в слезах ушел, а свеже осеростраженный Логэйн с мордой кирпичом печально пялился в пыльный угол. Думал о вечном. Ну что, пришлось срочно скупать все карты в округе и лечить мущщину от стресса, практически обкладывать его картами как горчичниками. Мущщина орать прекратил, рассказывает про браконьерское детство. Надо его куда-нить свежим воздухом подышать сводить, в отпуск, хоть на Глубинные Тропы, а то трудоголизм до добра не доводит...
What I want? What an odd question...
I want to ride back to Denerim and sit in the war room and find no empty chairs at the table.
I want to lose nothing else. I want a line, clearly drawn, that I can defend.
I want an end to this war. All of this can rightly be called my fault.
Whether or not you can do better remains to be seen.
But if you can make this end, Warden, I will follow you. I swear it.

@темы: мысли вслух, DA