vault-girl
Эфес и клинок.
Автор: Rina Nettle.
Фандом: Neverwinter nights 2.
предыдущая часть
Конец пятой + шестая глава
Автор: Rina Nettle.
Фандом: Neverwinter nights 2.
предыдущая часть
Конец пятой + шестая глава
Касавир.
Ночь была светлая и ясная. Западный ветер усилился, пламя факела с глухим шумом рвалось под резкими, пронизывающими порывами. Бледная монета луны ярко сверкала в холодном небе. Мы возвращались измученные и измотанные, но переполняющая внутренняя сила, опьяняющая радость победы обеспечивали энергетический подъем. Едва волоча ноги, мы будто летели.
Моя аура сияла так, что я, черт возьми, мог заменять факел впередсмотрящего. Ныло плечо — заживший след подхваченной еще утром, прошедшей сквозь щель доспеха стрелы. Я хотел в бадью с горячей водой и бутылку красного вина. И массаж ног, но это уже за гранью доступного. Бишоп просто хотел алкоголя, любого - напиться до невменяемого состояния. Кейна... Кейна ничего не хотела. Ее губы складывались в улыбку — вымученную, натянутую, с ней не сочетался безразличный взгляд потухших глаз. Шла она довольно бодро, это не была обычная физическая усталость — большее. Накопилось. Я понимал ее, сам испытывая похожую давящую тяжесть: водоворот с ускоряющимся течением непреклонного, неумолимого рока — все ближе к бурлящей пропасти. Все мы повязаны, втянуты в эту воронку судьбы... впрочем, кто я такой, чтобы сравнивать. Мне проще - не в мои ножны сейчас вложен серебряный меч Гит.
Кана с порога предоставила подробный доклад и затем засыпала вопросами. Бишоп, демонстративно отодвинув ее плечом, направился в винный погреб замка. Кейна отвечала на автомате, односложно, почти не задумываясь над словами, словно говорящая кукла, игрушка на веревочках. Ее бы сейчас оставить в покое до утра, позволить отоспаться, но ведь не дадут, нельзя. Оборона Крепости важнее - все это понимают, приходится чем-то жертвовать. Во имя общего блага.
Здесь нет ничьей вины. Кроме вины Короля Теней, да и его считать предтечей всех бед весьма опрометчиво.
Кейна, закусив губу и сконцентрировав бездумный взгляд на сапогах Каны, сбивчиво пыталась вести пространные рассуждения о построении обороны. Окружившая нас плотная толпа ловила каждое ее слово, с нетерпением ожидая очереди задать свой вопрос. Офицеры, крестьяне, фуражиры и повара, строители и инженеры, кузнецы, армейские лекари, священники... Все они знали свое место, все получили четкие приказы, но сейчас, когда враг уже стоял на подступах к крепости, им просто нужна была уверенная, воодушевляющая речь, моральная поддержка их рыцаря, защитницы замка. В то время как поддержка необходима была ей самой.
- Нам нужно поговорить. Поднимемся на стену, там нам никто не помешает.
Кана было заикнулась о плане атаки, но я, плотно обхватив капитана Крепости за плечи, буквально выволок ее прочь, подальше от толпы.
- Но...
- Это личное и не терпит отлагательств, - прорычал я сквозь зубы, стиснув девушку мертвой хваткой и таща ее за собой. Пусть раскосая воительница думает, что хочет. Плевать.
После сотни ступеней закрученной узкой лестницы в лицо повеяло свежим ветром. Одуряюще пахла липа и свежескошенная трава — в воздухе висел навязчивый аромат, перебивая запах крови, пыли и пота. Луна сегодня ослепительно сверкает: далекая, равнодушная и прекрасная. Интересно, доведется ли увидеть следующее полнолуние? Встретить еще одну ночь возле моря, когда блестящий путь Селуны узким лучом стелется по воде - словно полированный фламберг лег в черный бархат залива. А звезды тонут в глубине среди спящих кораблей в гавани Невервинтера...
Холодно. И в крепости, и за ее пределами. На стене воет пронизывающий до костей ветер. Промелькнуло неожиданное предположение, что скелеты Гариуса отнюдь не придают этому выражению значение гиперболы.
Мысли путались, полный раздрай в ощущениях. Беспорядочный сумбур в голове. Я все еще жалел, что не успел раздобыть по дороге сюда бутылку вина.
Кейна аморфно опустилась на краешек вала и разглядывала поле перед крепостными воротами. Завтра на этом месте будет стоять лагерь вражеской армии. Пока здесь тихо. Ненадолго.
Странные шорохи со стороны башни: скрипнула ступень, или это уже паранойя?
Девушка, не глядя на меня, отстраненно произнесла, едва разлепляя губы:
- Сегодня воздух пахнет смертью.
Было в ее голосе что-то, вызывающее по спине дрожь холодных мурашек. Обреченность. Странное знание, будто она уже смотрела в глаза своей гибели и не могла оторвать от бездны мутных, остекленевших глаз. Я подошел ближе; луна стояла в зените прямо у меня за плечом, заливая камни кладки мертвенно-холодным блеском серебра.
- Кейна... Я здесь, с тобой, и ничто в мире... - я осекся, понимая, что слова излишни. Сегодня она уже успела выслушать много длинных речей.
- Дьявол... - тихо пробормотал я под нос, шагнув к девушке навстречу, притянул тонкую фигурку к себе. Поднял ее с каменного зубца стены, обхватил за плечи, прижимая к груди. - Иди сюда!
Она доверчиво прильнула, положив ладони мне на спину. Ветер шевелил короткоостриженные волосы, я невольно коснулся пальцами ее затылка, закрывая от пронизывающих шквалов приближающейся бури. Девушка вздрогнула, но тут же прижалась ко мне еще крепче. Я осторожно поглаживал ее по голове, успокаивающе. Она порывисто вздохнула и шмыгнула носом, зарываясь лицом мне в грудь. Замерла; лишь плечи тяжело вздымались. Великий Тир, дай ей сил. У нее есть воля — просто дай этой хрупкой девочке сил пережить то, что ей предназначено.
- Я пойду за тобой. Мой меч и мое сердце принадлежат тебе.
Кейна лишь крепче сжала пальцы у меня на спине. Снова тихий всхлип.
Плачь. Сегодня можно. Я рядом. После слез дышится легче, с ними выходит накопившаяся боль.
Я хотел бы плакать сам и не мог.
Смотрел поверх плеча девушки на черное покинутое поле за крепостной стеной. На фермах не горели огни, поселение вымерло, люди покинули свои дома. Завтра здесь все сровняют с землей, из которой эти постройки едва успели подняться — и полугода не прошло. Война отобрала у них надежду; всего один человек, лусканский некромант этому виной — страдания, боль, гибель сотен невинных, непричастных людей, которые просто стремились к мирной жизни.
В моих руках ключ к спасению — человек, решающий судьбу мира. Ей едва минуло двадцать... Опустив плечи, вжалась лицом куда-то мне в подмышку, заходясь в беззвучном рыдании; узкая, тонкая спина содрогается под моими ладонями. Всего лишь измученная девочка с изломанной судьбой и искалеченной душой. Молю тебя, Тир, дай ей сил.
...Непонятное беспокойство, не раз выручавшее интуитивное чутье заставило меня поднять голову, взгляд приковала башенная арка, ведущая к лестнице. Темная фигура расслабленно прислонилась к дверному проему — не выходя из тени, но и не скрываясь в черной глубине. Острая волна неприязни, граничащей с неприкрытой ненавистью поднялась из груди, захлестнув с головой. Я демонстративно свел руки на спине девушки, продолжая пристально наблюдать через ее плечо за непрошенным гостем.
«Не получишь. Только не ты».
Фигура плавно оторвалась от стены, светлая луна поймала блик в желтых, горящих не меньшей ненавистью глазах. Темный силуэт отступил в густой мрак.
Через минуту Кейна вытерла припухшее лицо и отстранилась. Через всю щеку залегал четкий оттиск от выступа нагрудной пластины моего доспеха. Рыцарь-капитан попыталась улыбнуться - на этот раз улыбка вышла немного грустной, но куда более искренней. Так ничего и не сказав, Кейна похлопала меня по плечу, последний раз хлюпнула носом и ушла.
Я стоял на каменном валу еще с полчаса, пока ледяной ветер окончательно не заморозил до мелкой дрожи. Я хотел молиться, но слов было слишком много. Тир слышит несметное количество длинных речей, обращенных к нему, так должен ли я изливать все свои беды и просьбы, когда я сам не знаю, с чего начать и стоит ли начинать вообще?
«Помоги. Просто помоги нам всем».
Бишоп.
Слепой гнев, когда хочется от собственного бессилия бить кулаком в стену, пока костяшки пальцев не размозжатся в кровь.
Все это время он отнимал ее у меня, своими дрянными проповедями промывал ей мозги. Позиция слабака, изнеженного городского рохли, научившегося держать меч и после пары месяцев вольного обитания в горах считающего, что постиг законы жизни. То, что он называет жизнью — это клетка. Принципы и правила, надуманные, связывающие по рукам и ногам законы, кодексы, порядки, устои, это смешное словно «этика» - бессмысленное усложнение простых вещей. Он хочет сделать девчонку такой же рабыней, как и он сам. Неужели только я один среди этого стада идиотов вижу, что она другая?
Придурок паладин крепко вбил ей в голову Мораль — словно клещ под кожей, бесполезный и мерзкий придаток, сосущий жизненные силы. Он пользовался моментами ее слабости, за ширмой своей лживой «поддержки» просто внушая свое однобокое мировоззрение. Как и на этот раз там, на стене.
В ярости я накручивал сотни шагов по коридорам крепости. Замок не спал, охваченный нервозным беспокойством. В каменных анфиладах висел страх — ощутимый, словно стелящийся под потолком тусклый дым, удушающей хваткой перетягивающий горло, заставляющий зябко ежиться в постоянном осязании его незримого присутствия. Этим людям было чего бояться — армия нежити на подходе! Давно пора приказать им хватать в зубы детишек и жалкие пожитки, уносить ноги прочь, но нет — они пытаются противостоять движущейся на них волне смерти, как сухой песок пытается противостоять ночному приливу. Идиоты.
Я сорвался на встречном патруле Серых Плащей, придираясь к мелочам; один из этих парней должен мне денег, карточный долг — я пообещал, что завтра вся дежурная вахта будет болтаться на эшафоте. Всего лишь глупые угрозы, через сутки они и так сдохнут в бою... Не знаю, как не прирезал никого из них на месте. Полегчало: стоило проораться от души, матом, чтобы в голове чуть прояснилось.
Я глотнул еще самогона, разгоняя по груди обжигающее на миг тепло. Все еще дьявольски знобит, виски не согреет. Адски холодно... Холодно.
Она шла навстречу - не разминуться в узком коридоре, поздно отступать назад. Я проклял себя за неосознанную слабость — ноги сами привели к ее двери.
Словно пес у порога. Дождался, следопыт.
Девчонка выглядела паршиво: осунувшееся, угловатое лицо, покрасневшие глаза — кажется, плакала. Жалкое зрелище. Она остановила на мне взгляд: без особого интереса, глядя куда-то сквозь, как никогда раньше не смотрела на меня. Продвинулась к двери, намереваясь пройти мимо; я пресек эту попытку, перекрыв ей путь прислоненной к стене рукой.
- Тяжелый день, - вскользь бросил я. Она молчала. - Завтра будет еще тяжелее.
- Знаю, поэтому и иду спать, - огрызнулась капитан. Развернувшись, попыталась обойти препятствие — пришлось преградить ей дорогу другой рукой, заключая в бесконтактный капкан объятий, вынуждая прижаться спиной к стене.
Глаза в глаза.
Кейна нахмурилась. Больной, усталый взгляд, на нее тоже действует этот гнетущий фон безысходности, которым пропиталась вся крепость. Словно сами камни чувствуют, что скоро их напоят кровью. Давящий, отсроченный на сутки, дни или часы неумолимый ужас проникает сквозь поры. Мне страшно. Я не боюсь этого признать, боюсь лишь, что не страшно ей.
- День или два — и от этого замка останется только пепелище, - неохотно разжав губы, медленно произнес я. Здесь нельзя оставаться, она тоже это чувствует, я вижу, я знаю. Пока есть время, нужно действовать. Выволочь ее отсюда, чтобы больше никогда она не смотрела этим пустым взглядом сквозь меня!
Ва-банк. Сейчас или никогда.
Я готов рискнуть.
Ты дурак, следопыт. Ты знаешь, чем это закончится. Она посадила тебя на цепь и ты радостно просовываешь голову в ошейник. Кажется, ты уже наступал на эти грабли — неужели однажды разодранное в клочья нутро не научило тебя ничему?
Сейчас.
Когда-то она сказала, что секс на одну ночь ей не нужен. Нужен я. Весь.
Я готов рискнуть, гореть мне после этого в адах.
- Армия некроманта близко, крепость падет. Война снесет это место и пойдет дальше, тебе этому не помешать. В этом бою тебе не одержать победу.
На ее лице отразилось отторжение, неприятие моих слов. Она стиснула кулаки, я видел в ее глазах закипающую ярость — упрямая дура, она все еще мнит себя бессмертной, словно заигравшийся подросток! Ее гибель никто не заметит, черный поток нежити промчится по стране, забирая сотни, тысячи жизней, сметая все на своем пути.
Прищурившись, Кейна смотрела мне в глаза, словно пытаясь прочитать скрытые мысли. Зачем, если все и так написано на лице, вывернуто кровавой изнанкой наружу. Смотри, читай, я весь перед тобой.
Я сомкнул ладони на ее плечах, обхватил за руки, встряхнул.
- На рассвете мы валим отсюда, это понятно? Пусть горит к чертям Невервинтер. Только ты и я. Я смогу вывести нас из окружения.
Эти слова подействовали на нее так, словно своей рукой я только что всадил кинжал ей в живот. Девушка ссутулилась, как будто болевой спазм пронзил все ее тело.
- Зачем...? - умоляюще сведя брови, чуть слышно прошептала она дрожащим голосом. - Бишоп, зачем ты это говоришь? Ты знаешь... ты все прекрасно знаешь...
- Знаю что? - твердо сжав губы, уточнил я.
Слова были едва различимы, еле слышны, пришлось читать по бледным бескровным губам:
- Не могу.
Доигрался, следопыт. Все-таки поверил в сказку, решил дать судьбе еще один шанс? Как сопливая гребаная принцесса, все еще верящая в Добро и Справедливость, как будто не знаешь сам, что с рождения такой ублюдок, как ты, не достоин подобной роскоши. Теперь больно, да? Снова готов был отдать себя с потрохами, будто впервой... будто не зарекался когда-то, скуля и зализывая раны, казавшиеся смертельными — только не снова, только не со мной.
Больно.
Теперь знаешь - она просила то, чего не могла дать тебе сама.
Кейна, сжав зубы, отвела глаза в сторону. Не хотела встречаться со мной взглядом. Впрочем, все это мне уже было безразлично.
Кейна.
Хотелось выть от безысходности — никогда еще «хочу» и «должна» не вступали в такую конфронтацию. Если бы он только знал, как я желала бросить все и уйти с ним! Все существо разрывалось на части, в какую-то секунду я готова была уступить этому тревожному, выжидающему взгляду янтарных глаз, впившихся в мои со столь несвойственными этому человеку надеждой и немой просьбой. Я всегда с трудом владела собой, когда он смотрел на меня. Сейчас это оказалось сложнее, чем когда-либо раньше. Так просто — податься вперед, в его объятия, когда он зовет... Сделать то, чего я так хотела и ждала долгие месяцы.
Касавир. Одно лишь мимолетное воспоминание о нем в миг вернуло трезвость. Образ встал передо мной как живой - грусть и отчаяние на лице, даже без тени ненависти, презрения или упрека. Боль неоправданного доверия— картинка была слишком яркой, я никогда не хочу увидеть это в действительности. Только Касавир остановил меня, не позволил сделать тот единственный шаг навстречу человеку, которого я желала больше всего на свете.
- Не могу... Прости.
Голос звучал так тонко и жалко.
Бишоп отвернулся. В глазах погас безумный, беспокойный огонь. Поджав губы, он глубоко, шумно вздохнул.
- Пусть будет так. Выбор у тебя был.
Словно ножом по сердцу. Мне бы лечь и сдохнуть прямо на полу, я больше так не могу... но существует лишь долг! Я не могу уйти, не могу делать, что я хочу, даже умереть мне непозволительно.
Будь проклято все!
Его руки скользнули ниже, осторожно разворачивая, ладонь на спине подтолкнула к двери.
- Идем.
Комната встретила холодом и мраком, дверь захлопнулась за спиной.
В наивных мечтах я думала, что это произойдет, словно в волшебной сказке: чувственно и красиво, в безумии пламенного желания. Неотрывный взгляд глаза в глаза и страстные поцелуи, затем нежные ласки и, наконец-то, свобода долго скрываемых сокровенных слов.
Вместо этого — быстрое, скомканное соитие без всякого удовлетворения. Нам обоим безразлично происходящее. Взор в потолок, лишь бы сдержать неведомо откуда взявшиеся слезы.
Он лежит рядом, на спине, занятый своими мыслями, бездумно гладит кончиками пальцев мое бедро. Сброшенное одеяло где-то на полу, у меня мерзнут ноги.
Не растоплен камин, не горят свечи — в щели темной портьеры просачивается серый свет луны, на каменном полу длинные узкие тени. Ничего не видно.
Я слушала его дыхание, медленно проваливаясь в сон. Внутри все пусто и гулко, нет того ощущения чуда, всепоглощающего счастья. Просто две израненные оболочки рядом, так и не нашедшие друг друга.
Потом была атака Крепости.
Щурящийся в свете факела ефрейтор, бесцеремонно вломившийся в комнату; паника и удивление на бледном перекошенном лице.
Руки Бишопа на моей груди. «Останься еще, подождут».
Совет в штабе: пристальные взгляды, будто уже все в этой комнате знали, что произошло сегодня ночью. Разглядывали, словно интересный экспонат, с легкой тенью изумления и недоверия.
Бой на стене, последний раз плечом к плечу. Вся моя ярость выплеснулась в борьбе за будущее. Наше будущее.
Рассвет.
Он ушел. Мой Бишоп, не ставший моим. Прошагал в распахнутые настежь ворота, болезненно щурясь от слепящего на восходе солнца, задевая сапогами трупы павших врагов и союзников.
Потом не было ничего.
Рейнджер пробудился еще затемно с иррациональным ощущением, что что-то не так. Какое-то давящее чувство не давало покоя, неотступно мучило на грани сознания, словно фантомная боль давно затянувшейся раны. Бишоп долго ворочался с боку на бок, но тяжелая дремота никак не перетекала в глубокий сон. После длинного дневного перехода и ночной битвы должен был отключиться и спать без задних ног, восстанавливая силы, но подспудный, необъяснимый дискомфорт мешал забыться вновь.
Влага предрассветной росы неприятно холодила кожу. Наверняка среди холмов повис туман - деревня расположена в низине, здесь это обычное явление. Если утро будет холодным и облачным, то они потеряют час или больше, пока солнце не разгонит серую поволоку над землей — иначе придется вышаривать следы, едва ли не уткнувшись носом в тропу.
Рядом тихо потрескивал огонь, раздавалось шуршание оселка по металлу: паладину тоже не спалось. «Нервничает. Наверняка совесть грызет из-за этих зелий», - с некоторым злорадством подумалось следопыту. - «Что ж, механические движения хорошо вышибают лишние мысли из головы. Любые, лишь бы амплитуда была подходящей».
Бишоп понял, что уже не уснет. Звучно зевая, он медленно перевернулся на другой бок. С удовлетворением отметил, что правая рука уже не доставляет неприятных ощущений. Мужчина приподнялся на локте, продолжая отчаянно зевать, сонно растирал глаза кулаками.
Паладин заметил его пробуждение, чуть сбился с такта и неуверенно, с трудом пытаясь подобрать слова, произнес:
- Бишоп... Ты... Только не надо паниковать.
Следопыт повернул голову в его сторону, приоткрыл глаза и сощурился на огонь. Зрение постепенно прояснилось. И тут же от сонливости не осталось и следа. Рейнджер, выматерившись, подскочил на месте, рефлекторно нащупывая ладонью оружие — плевал он на предупреждения паладина!
...Они окружали костер рваным кругом, прореженной безмолвной, бесстрастной стеной. Отблески пламени скользили по аморфным силуэтам, кутающимся в клочья серого тумана. Незаметно шевелящиеся, чуть колышущиеся, будто под порывами ветра.
Блеклые призрачные тени; тонкие ноги терялись в низко стелящейся по земле бледной дымке.
Они смотрели на него: прозрачные пустые глаза пристально разглядывали, изучали, ощупывали следопыта. Внимательные, проникающие в самую душу. С его пробуждением по рядам тусклых оболочек мужчин, женщин и детей пошло беспокойное передвижение, не сопровождаемое ни единым звуком или шорохом.
- Что это... твою ж мать?! - приглушенно вскрикнул Бишоп, все еще распластавшись по земле, готовый в любой момент к стремительному рывку. Побелевшие пальцы до боли сжимали рукоять меча.
Тени никак не среагировали, продолжая индифферентно покачиваться в обволакивающем тумане, словно прибрежные водоросли под слабым течением.
- Они не опасны, - спокойно ответил Касавир, с тревогой глядя на рейнджера. После короткого раздумья добавил: - Я полагаю, что не опасны. По крайней мере, они не пытались нападать.
Следопыт тихо выругался, с отвращением и беспокойством оглядывая безмолвные ряды бестелесных наблюдателей. Они не приближались, но и не отступали. Стояли сплоченной стеной. Подобные были в Западной Гавани, но не в таких количествах и... не такие навязчивые. Касавир вернулся к заточке меча, его невозмутимость постепенно передалась и Бишопу.
- Ты же паладин. Разогнал бы их, что ли, - предложил рейнджер, невольно поежившись. Уже взяв себя в руки, он исподлобья оглядывал незваных гостей, неприязненно, с отвращением скривив рот.
- Они безвредны. Нет смысла тратить силы впустую.
Следопыт вздохнул и сухо поджал губы, но ничего не сказал. Сам связываться с призраками не решился тоже: кто знает, не спровоцирует ли он тем самым это сборище на более активные действия. Их собралось десятка три-четыре — против такой оравы два воина не выстоят и минуту.
Рефлекторно следопыт перебрался ближе к огню, продолжая опасливо коситься на нежеланную компанию. Полупрозрачные фигуры все продолжали покачиваться неровным строем, не сводя с людей белесых мертвых глаз.
- Лепешки остались? - спросил Бишоп, потянувшись к рюкзаку. Хотелось хоть как-то разогнать гнетущую тишину, слышать хотя бы звук собственного голоса. Касавир кивнул, не поднимая глаз от затачиваемого фальшиона; рейнджер видел проскальзывающую в его движениях напряженность. Из рюкзака были извлечены черствый хлеб и наполненная фляга. Сейчас оба мужчины испытывали некоторое сожаление, что во фляге была вода, а не что-либо покрепче.
Бишоп принялся равнодушно жевать, почти не ощущая вкуса и чувствуя себя крайне неуютно под пристальным вниманием призраков. Молчание было невыносимым.
- Когда они успели набежать? Почему не разбудил меня?
- Встал по нужде, - тихо и нехотя отрезал Касавир, не настроенный на беседу. - Они уже здесь были. Зачем будить?
Бишоп с некоторым уважением взглянул на паладина. Проснулся бы он вместо него в темноте в такой... тесной компании — по нужде сходил бы, не снимая штанов.
Касавир закончил полировать лезвие и тщательно протер клинок масляной тряпкой. Бишоп лениво жевал вторую лепешку, сыпля крошками себе на грудь, отстраненно глядел в одну точку, погруженный в собственные мысли.
- Мдаа, теперь будет сложно заснуть, - постановил следопыт, тоскливо глядя на огонь. Не поворачивая головы, равнодушно поинтересовался:
- Как бок?
- Затянулся, - ответил Касавир и уточнил. - Без нагноений, все в порядке.
- Хорошо, - коротко отозвался рейнджер и пояснил: - Вполне вероятно, завтра мы сократим расстояние до пары миль. Возможно, придется вступать в бой с гит.
- Что ж, я готов, - пожал плечами паладин. Следопыт задумчиво вбивал носком сапога в землю обгорелую щепку. Цокнув языком, он покачал головой и неопределенно произнес:
- Для начала я бы разведал, не придется ли нам жертвовать собой ради ее трупа.
- Даже ради трупа! - вскинул голову Касавир. - Я не могу позволить гитиянки издеваться над ее телом!
Бледные тени качнулись, словно под порывом ветра при резком повышении голоса паладина. Бишоп подозрительно покосился в их сторону. Касавир, не уделяя призракам внимания, тщательно рассмотрел лезвие фальшиона, затем резко отложил меч в сторону и, заглядывая в лицо собеседника, напряженно спросил:
- Как ты вообще собираешься оправдываться перед ней? После всего, что ты сделал?
- Не лезь, - резко оскалился Бишоп. Паладин уже не мог сдерживать себя — давно мучившая проблема не выходила из головы, не давала покоя, нельзя и дальше откладывать этот разговор. Касавир наклонился к рейнджеру, отрывисто чеканя слова:
- Ты оставил ее в тот момент, когда был больше всего нужен. А потом продал. Лишь бы спасти собственную шкуру! - Касавир говорил ровно, но глаза горели гневом — слишком долго эмоции копились внутри. - Скажи, что пообещал тебе Гариус? Золото или просто теплое местечко при скамейке у трона?
- Заткнись! По-хорошему прошу, паладин, - угрожающе прорычал Бишоп, тоже повысив голос. Касавир уже обуздал вспышку ярости - так ничего не добьешься, кроме еще одной ссоры...
Паладин тихо вздохнул и покачал головой, чуть слышно с болью в голосе добавив:
- Как ты сможешь смотреть ей в глаза? Ты ей душу вынул...Ты предал ее...
- А, может быть, это она предала меня?!! Ты ни черта не знаешь, о чем говоришь! - вспылил следопыт, пнув лежащую под ногой деревянную щепку так, что от костра взметнулся столб золы.
Касавир, поджав губы, отвернулся от пепельного облака и едва слышно отпустил нецензурное ругательство. Призраки начали беспокойно передвигаться, их намерения до сих пор оставались неясны. Рейнджер бросил взгляд исподлобья на шевелящуюся блеклую массу тел и выжал сквозь зубы:
- Я ее не предавал. Это был ее выбор, она считала, что способна за себя постоять. Я и моя помощь ей не требовались... Это не твое дело, паладин, не трогай эту тему.
- Скажешь, твое бегство к Черному Гариусу тоже меня не касается? Да, ты не принимал участие в битве, но... ты просто сдал нас всех!
- Подумай башкой, идиот, как я мог вас сдать?!! За двое суток добрался в Мерделейн? Верхом на Карнвире, наверное?!! И там рассказал уроду со светящимся черепом на плечах, какого цвета у Джерро подштанники? Какие тайны я мог выдать? К тому времени армия нежити уже был разбита под Крепостью, и Гариус окопался в своей цитадели в болоте, завершая ритуал - какими сведениями я мог ему помочь?
Касавир отстранился от орущего во все горло следопыта. Бишоп, прерывисто дыша, сжал кулаки и с усилием выровнял голос.
- В чем ты хочешь меня обвинить? - устало вздохнул он. - Это ты ей сказал, что я предатель, потому что ничего другого видеть не хотел.
Касавир, не глядя на рейнджера, задумчиво молчал. Сцепив пальцы в замок, нервно почесывал нижнюю губу. После длительной паузы, наконец, спросил:
- Что там произошло на самом деле?
Следопыт шумно вздохнул и некоторое время внимательно наблюдал за монотонным покачиванием молочно-серых фигур. Размышлял, стоит ли говорить вообще. Оправдываться перед этим человеком. Паладин терпеливо ждал: локти опущены на колени, сам подался вперед, приготовившись слушать.
Наконец, Бишоп принял решение. С трудом размыкая губы, он отрывисто и неохотно начал:
- Шел на восток, хотел прибиться к какому-нибудь отряду и перейти горы. Возможно, Лунный лес. Возможно, на юг — не решил. Подальше отсюда.
Снова пауза. Глубокий вдох, собираясь с мыслями.
- Прошел миль пятнадцать за день. Потом... не знаю, что произошло. Телепортация — просто выдернуло! Шел по краю оврага, и вдруг резкая темнота. Ничего не успел сделать — оказался черт знает где, едва не выблевал кишки после такого путешествия... наш дорогой Пожиратель не задумывается о комфорте своих гостей... Не задумывался, точнее.
- Так же, как и Нишка. Просто исчезла, - произнес паладин, задумчиво приложив сомкнутые указательные пальцы к губам. Бишоп с показным равнодушием передернул плечами.
- Твой волк? - поинтересовался Касавир. - Тоже?
Бишоп покачал головой, с сожалением стиснув губы:
- Нет... Нет, не знаю, что с ним. Парень не дурак, вернется в дельту реки, к невервинтерскому лесу. Там его стая.
- Понятно, - сочувственно кивнул Касавир. Бишоп бросил на него пронизывающий, полный отвращения взгляд - только этого сопереживающего тона ему не хватало от собеседника!
- Дальше — почти двое суток в пустой комнате, легкая психологическая обработка.
Паладин недоумевающе вздернул бровь, прося пояснений. Бишоп скривил рот в неприятной ухмылке:
- Самая простая и эффективная пытка — лишили сна. Еще пара дней такого гостеприимства, и я целовал бы этой черепоголовой твари ноги... или кости, что у него там под балахоном... за возможность просто сомкнуть глаза.
Следопыт вздернул подбородок и продолжил, растягивая слова:
- Он приходил ко мне. Гариус. Просил перейти на его сторону, а в награду предлагал он больше, чем ты способен вообразить, паладин.
Рейнджер выдержал паузу и пожал плечами.
- Разумеется, я согласился.
Касавир молчал.
- У меня был выход? - вкрадчиво спросил следопыт, хотя никаких обвинений не прозвучало. Паладин ничего не ответил — не ему судить, не все способны идти на добровольное самопожертвование. Особенно, когда в жизни не существует никого и ничего, чтобы ради этих целей потерять жизнь или рассудок.
Следопыт искоса взглянул на паладина и коротко произнес:
- Пожиратель знал о нас с Кейной. Хотел использовать меня, как рычаг давления. В последствии, когда вы пришли, у него... немного не заладилось с этим пунктом плана.
Стараясь не акцентировать внимания на своих словах, Бишоп скомкано закончил, уходя от неприятной темы:
- В общем, к храму подоспела ваша шумная компания, остальное ты знаешь.
Касавир, оторвав ладони ото рта и резко опустив руки, шумно вздохнул, переводя взгляд на собеседника:
- Почему ты не присоединился к нам?
Следопыт тихо расхохотался и быстро оборвал грустный смех:
- Потому что я видел твои глаза. Ты... вы все готовы были разорвать меня на месте. Доказывать что-то? Оправдываться? Клясться в верности и бить себя пяткой в грудь? Нет... Спасибо.
В последних словах звучала циничная издевка.
- Теперь... я понимаю, - произнес Касавир. Бишоп пожал плечами и достал из глубины рюкзака еще одну лепешку. Захрустел зачерствевшей коркой. Мутные прозрачные призраки, ставшие уже привычной частью пейзажа, все еще неотступно, внимательно наблюдали за людьми.
Маленький костер затухал; Касавир, сложив руки на коленях, равнодушно смотрел на крошечные красные огоньки, еще живущие в горячих углях. Рейнджер, устало потирая глаза, завернулся в одеяло и прикрыл веки, намереваясь урвать кусочек сна до восхода.
Небо понемногу светлело, тишину тяжелого часа быка разбило пение птиц. Чувствуя приближение утра, призрачные тени начинали медленно расходиться, незаметно растворяясь в предрассветных сумерках.
Касавир все еще сидел перед потухающими дровами, погруженный в мысли.
Туман медленно таял под теплыми розовыми лучами.
Тени давно исчезли.
Ночь была светлая и ясная. Западный ветер усилился, пламя факела с глухим шумом рвалось под резкими, пронизывающими порывами. Бледная монета луны ярко сверкала в холодном небе. Мы возвращались измученные и измотанные, но переполняющая внутренняя сила, опьяняющая радость победы обеспечивали энергетический подъем. Едва волоча ноги, мы будто летели.
Моя аура сияла так, что я, черт возьми, мог заменять факел впередсмотрящего. Ныло плечо — заживший след подхваченной еще утром, прошедшей сквозь щель доспеха стрелы. Я хотел в бадью с горячей водой и бутылку красного вина. И массаж ног, но это уже за гранью доступного. Бишоп просто хотел алкоголя, любого - напиться до невменяемого состояния. Кейна... Кейна ничего не хотела. Ее губы складывались в улыбку — вымученную, натянутую, с ней не сочетался безразличный взгляд потухших глаз. Шла она довольно бодро, это не была обычная физическая усталость — большее. Накопилось. Я понимал ее, сам испытывая похожую давящую тяжесть: водоворот с ускоряющимся течением непреклонного, неумолимого рока — все ближе к бурлящей пропасти. Все мы повязаны, втянуты в эту воронку судьбы... впрочем, кто я такой, чтобы сравнивать. Мне проще - не в мои ножны сейчас вложен серебряный меч Гит.
Кана с порога предоставила подробный доклад и затем засыпала вопросами. Бишоп, демонстративно отодвинув ее плечом, направился в винный погреб замка. Кейна отвечала на автомате, односложно, почти не задумываясь над словами, словно говорящая кукла, игрушка на веревочках. Ее бы сейчас оставить в покое до утра, позволить отоспаться, но ведь не дадут, нельзя. Оборона Крепости важнее - все это понимают, приходится чем-то жертвовать. Во имя общего блага.
Здесь нет ничьей вины. Кроме вины Короля Теней, да и его считать предтечей всех бед весьма опрометчиво.
Кейна, закусив губу и сконцентрировав бездумный взгляд на сапогах Каны, сбивчиво пыталась вести пространные рассуждения о построении обороны. Окружившая нас плотная толпа ловила каждое ее слово, с нетерпением ожидая очереди задать свой вопрос. Офицеры, крестьяне, фуражиры и повара, строители и инженеры, кузнецы, армейские лекари, священники... Все они знали свое место, все получили четкие приказы, но сейчас, когда враг уже стоял на подступах к крепости, им просто нужна была уверенная, воодушевляющая речь, моральная поддержка их рыцаря, защитницы замка. В то время как поддержка необходима была ей самой.
- Нам нужно поговорить. Поднимемся на стену, там нам никто не помешает.
Кана было заикнулась о плане атаки, но я, плотно обхватив капитана Крепости за плечи, буквально выволок ее прочь, подальше от толпы.
- Но...
- Это личное и не терпит отлагательств, - прорычал я сквозь зубы, стиснув девушку мертвой хваткой и таща ее за собой. Пусть раскосая воительница думает, что хочет. Плевать.
После сотни ступеней закрученной узкой лестницы в лицо повеяло свежим ветром. Одуряюще пахла липа и свежескошенная трава — в воздухе висел навязчивый аромат, перебивая запах крови, пыли и пота. Луна сегодня ослепительно сверкает: далекая, равнодушная и прекрасная. Интересно, доведется ли увидеть следующее полнолуние? Встретить еще одну ночь возле моря, когда блестящий путь Селуны узким лучом стелется по воде - словно полированный фламберг лег в черный бархат залива. А звезды тонут в глубине среди спящих кораблей в гавани Невервинтера...
Холодно. И в крепости, и за ее пределами. На стене воет пронизывающий до костей ветер. Промелькнуло неожиданное предположение, что скелеты Гариуса отнюдь не придают этому выражению значение гиперболы.
Мысли путались, полный раздрай в ощущениях. Беспорядочный сумбур в голове. Я все еще жалел, что не успел раздобыть по дороге сюда бутылку вина.
Кейна аморфно опустилась на краешек вала и разглядывала поле перед крепостными воротами. Завтра на этом месте будет стоять лагерь вражеской армии. Пока здесь тихо. Ненадолго.
Странные шорохи со стороны башни: скрипнула ступень, или это уже паранойя?
Девушка, не глядя на меня, отстраненно произнесла, едва разлепляя губы:
- Сегодня воздух пахнет смертью.
Было в ее голосе что-то, вызывающее по спине дрожь холодных мурашек. Обреченность. Странное знание, будто она уже смотрела в глаза своей гибели и не могла оторвать от бездны мутных, остекленевших глаз. Я подошел ближе; луна стояла в зените прямо у меня за плечом, заливая камни кладки мертвенно-холодным блеском серебра.
- Кейна... Я здесь, с тобой, и ничто в мире... - я осекся, понимая, что слова излишни. Сегодня она уже успела выслушать много длинных речей.
- Дьявол... - тихо пробормотал я под нос, шагнув к девушке навстречу, притянул тонкую фигурку к себе. Поднял ее с каменного зубца стены, обхватил за плечи, прижимая к груди. - Иди сюда!
Она доверчиво прильнула, положив ладони мне на спину. Ветер шевелил короткоостриженные волосы, я невольно коснулся пальцами ее затылка, закрывая от пронизывающих шквалов приближающейся бури. Девушка вздрогнула, но тут же прижалась ко мне еще крепче. Я осторожно поглаживал ее по голове, успокаивающе. Она порывисто вздохнула и шмыгнула носом, зарываясь лицом мне в грудь. Замерла; лишь плечи тяжело вздымались. Великий Тир, дай ей сил. У нее есть воля — просто дай этой хрупкой девочке сил пережить то, что ей предназначено.
- Я пойду за тобой. Мой меч и мое сердце принадлежат тебе.
Кейна лишь крепче сжала пальцы у меня на спине. Снова тихий всхлип.
Плачь. Сегодня можно. Я рядом. После слез дышится легче, с ними выходит накопившаяся боль.
Я хотел бы плакать сам и не мог.
Смотрел поверх плеча девушки на черное покинутое поле за крепостной стеной. На фермах не горели огни, поселение вымерло, люди покинули свои дома. Завтра здесь все сровняют с землей, из которой эти постройки едва успели подняться — и полугода не прошло. Война отобрала у них надежду; всего один человек, лусканский некромант этому виной — страдания, боль, гибель сотен невинных, непричастных людей, которые просто стремились к мирной жизни.
В моих руках ключ к спасению — человек, решающий судьбу мира. Ей едва минуло двадцать... Опустив плечи, вжалась лицом куда-то мне в подмышку, заходясь в беззвучном рыдании; узкая, тонкая спина содрогается под моими ладонями. Всего лишь измученная девочка с изломанной судьбой и искалеченной душой. Молю тебя, Тир, дай ей сил.
...Непонятное беспокойство, не раз выручавшее интуитивное чутье заставило меня поднять голову, взгляд приковала башенная арка, ведущая к лестнице. Темная фигура расслабленно прислонилась к дверному проему — не выходя из тени, но и не скрываясь в черной глубине. Острая волна неприязни, граничащей с неприкрытой ненавистью поднялась из груди, захлестнув с головой. Я демонстративно свел руки на спине девушки, продолжая пристально наблюдать через ее плечо за непрошенным гостем.
«Не получишь. Только не ты».
Фигура плавно оторвалась от стены, светлая луна поймала блик в желтых, горящих не меньшей ненавистью глазах. Темный силуэт отступил в густой мрак.
Через минуту Кейна вытерла припухшее лицо и отстранилась. Через всю щеку залегал четкий оттиск от выступа нагрудной пластины моего доспеха. Рыцарь-капитан попыталась улыбнуться - на этот раз улыбка вышла немного грустной, но куда более искренней. Так ничего и не сказав, Кейна похлопала меня по плечу, последний раз хлюпнула носом и ушла.
Я стоял на каменном валу еще с полчаса, пока ледяной ветер окончательно не заморозил до мелкой дрожи. Я хотел молиться, но слов было слишком много. Тир слышит несметное количество длинных речей, обращенных к нему, так должен ли я изливать все свои беды и просьбы, когда я сам не знаю, с чего начать и стоит ли начинать вообще?
«Помоги. Просто помоги нам всем».
Бишоп.
Слепой гнев, когда хочется от собственного бессилия бить кулаком в стену, пока костяшки пальцев не размозжатся в кровь.
Все это время он отнимал ее у меня, своими дрянными проповедями промывал ей мозги. Позиция слабака, изнеженного городского рохли, научившегося держать меч и после пары месяцев вольного обитания в горах считающего, что постиг законы жизни. То, что он называет жизнью — это клетка. Принципы и правила, надуманные, связывающие по рукам и ногам законы, кодексы, порядки, устои, это смешное словно «этика» - бессмысленное усложнение простых вещей. Он хочет сделать девчонку такой же рабыней, как и он сам. Неужели только я один среди этого стада идиотов вижу, что она другая?
Придурок паладин крепко вбил ей в голову Мораль — словно клещ под кожей, бесполезный и мерзкий придаток, сосущий жизненные силы. Он пользовался моментами ее слабости, за ширмой своей лживой «поддержки» просто внушая свое однобокое мировоззрение. Как и на этот раз там, на стене.
В ярости я накручивал сотни шагов по коридорам крепости. Замок не спал, охваченный нервозным беспокойством. В каменных анфиладах висел страх — ощутимый, словно стелящийся под потолком тусклый дым, удушающей хваткой перетягивающий горло, заставляющий зябко ежиться в постоянном осязании его незримого присутствия. Этим людям было чего бояться — армия нежити на подходе! Давно пора приказать им хватать в зубы детишек и жалкие пожитки, уносить ноги прочь, но нет — они пытаются противостоять движущейся на них волне смерти, как сухой песок пытается противостоять ночному приливу. Идиоты.
Я сорвался на встречном патруле Серых Плащей, придираясь к мелочам; один из этих парней должен мне денег, карточный долг — я пообещал, что завтра вся дежурная вахта будет болтаться на эшафоте. Всего лишь глупые угрозы, через сутки они и так сдохнут в бою... Не знаю, как не прирезал никого из них на месте. Полегчало: стоило проораться от души, матом, чтобы в голове чуть прояснилось.
Я глотнул еще самогона, разгоняя по груди обжигающее на миг тепло. Все еще дьявольски знобит, виски не согреет. Адски холодно... Холодно.
Она шла навстречу - не разминуться в узком коридоре, поздно отступать назад. Я проклял себя за неосознанную слабость — ноги сами привели к ее двери.
Словно пес у порога. Дождался, следопыт.
Девчонка выглядела паршиво: осунувшееся, угловатое лицо, покрасневшие глаза — кажется, плакала. Жалкое зрелище. Она остановила на мне взгляд: без особого интереса, глядя куда-то сквозь, как никогда раньше не смотрела на меня. Продвинулась к двери, намереваясь пройти мимо; я пресек эту попытку, перекрыв ей путь прислоненной к стене рукой.
- Тяжелый день, - вскользь бросил я. Она молчала. - Завтра будет еще тяжелее.
- Знаю, поэтому и иду спать, - огрызнулась капитан. Развернувшись, попыталась обойти препятствие — пришлось преградить ей дорогу другой рукой, заключая в бесконтактный капкан объятий, вынуждая прижаться спиной к стене.
Глаза в глаза.
Кейна нахмурилась. Больной, усталый взгляд, на нее тоже действует этот гнетущий фон безысходности, которым пропиталась вся крепость. Словно сами камни чувствуют, что скоро их напоят кровью. Давящий, отсроченный на сутки, дни или часы неумолимый ужас проникает сквозь поры. Мне страшно. Я не боюсь этого признать, боюсь лишь, что не страшно ей.
- День или два — и от этого замка останется только пепелище, - неохотно разжав губы, медленно произнес я. Здесь нельзя оставаться, она тоже это чувствует, я вижу, я знаю. Пока есть время, нужно действовать. Выволочь ее отсюда, чтобы больше никогда она не смотрела этим пустым взглядом сквозь меня!
Ва-банк. Сейчас или никогда.
Я готов рискнуть.
Ты дурак, следопыт. Ты знаешь, чем это закончится. Она посадила тебя на цепь и ты радостно просовываешь голову в ошейник. Кажется, ты уже наступал на эти грабли — неужели однажды разодранное в клочья нутро не научило тебя ничему?
Сейчас.
Когда-то она сказала, что секс на одну ночь ей не нужен. Нужен я. Весь.
Я готов рискнуть, гореть мне после этого в адах.
- Армия некроманта близко, крепость падет. Война снесет это место и пойдет дальше, тебе этому не помешать. В этом бою тебе не одержать победу.
На ее лице отразилось отторжение, неприятие моих слов. Она стиснула кулаки, я видел в ее глазах закипающую ярость — упрямая дура, она все еще мнит себя бессмертной, словно заигравшийся подросток! Ее гибель никто не заметит, черный поток нежити промчится по стране, забирая сотни, тысячи жизней, сметая все на своем пути.
Прищурившись, Кейна смотрела мне в глаза, словно пытаясь прочитать скрытые мысли. Зачем, если все и так написано на лице, вывернуто кровавой изнанкой наружу. Смотри, читай, я весь перед тобой.
Я сомкнул ладони на ее плечах, обхватил за руки, встряхнул.
- На рассвете мы валим отсюда, это понятно? Пусть горит к чертям Невервинтер. Только ты и я. Я смогу вывести нас из окружения.
Эти слова подействовали на нее так, словно своей рукой я только что всадил кинжал ей в живот. Девушка ссутулилась, как будто болевой спазм пронзил все ее тело.
- Зачем...? - умоляюще сведя брови, чуть слышно прошептала она дрожащим голосом. - Бишоп, зачем ты это говоришь? Ты знаешь... ты все прекрасно знаешь...
- Знаю что? - твердо сжав губы, уточнил я.
Слова были едва различимы, еле слышны, пришлось читать по бледным бескровным губам:
- Не могу.
Доигрался, следопыт. Все-таки поверил в сказку, решил дать судьбе еще один шанс? Как сопливая гребаная принцесса, все еще верящая в Добро и Справедливость, как будто не знаешь сам, что с рождения такой ублюдок, как ты, не достоин подобной роскоши. Теперь больно, да? Снова готов был отдать себя с потрохами, будто впервой... будто не зарекался когда-то, скуля и зализывая раны, казавшиеся смертельными — только не снова, только не со мной.
Больно.
Теперь знаешь - она просила то, чего не могла дать тебе сама.
Кейна, сжав зубы, отвела глаза в сторону. Не хотела встречаться со мной взглядом. Впрочем, все это мне уже было безразлично.
Кейна.
Хотелось выть от безысходности — никогда еще «хочу» и «должна» не вступали в такую конфронтацию. Если бы он только знал, как я желала бросить все и уйти с ним! Все существо разрывалось на части, в какую-то секунду я готова была уступить этому тревожному, выжидающему взгляду янтарных глаз, впившихся в мои со столь несвойственными этому человеку надеждой и немой просьбой. Я всегда с трудом владела собой, когда он смотрел на меня. Сейчас это оказалось сложнее, чем когда-либо раньше. Так просто — податься вперед, в его объятия, когда он зовет... Сделать то, чего я так хотела и ждала долгие месяцы.
Касавир. Одно лишь мимолетное воспоминание о нем в миг вернуло трезвость. Образ встал передо мной как живой - грусть и отчаяние на лице, даже без тени ненависти, презрения или упрека. Боль неоправданного доверия— картинка была слишком яркой, я никогда не хочу увидеть это в действительности. Только Касавир остановил меня, не позволил сделать тот единственный шаг навстречу человеку, которого я желала больше всего на свете.
- Не могу... Прости.
Голос звучал так тонко и жалко.
Бишоп отвернулся. В глазах погас безумный, беспокойный огонь. Поджав губы, он глубоко, шумно вздохнул.
- Пусть будет так. Выбор у тебя был.
Словно ножом по сердцу. Мне бы лечь и сдохнуть прямо на полу, я больше так не могу... но существует лишь долг! Я не могу уйти, не могу делать, что я хочу, даже умереть мне непозволительно.
Будь проклято все!
Его руки скользнули ниже, осторожно разворачивая, ладонь на спине подтолкнула к двери.
- Идем.
Комната встретила холодом и мраком, дверь захлопнулась за спиной.
В наивных мечтах я думала, что это произойдет, словно в волшебной сказке: чувственно и красиво, в безумии пламенного желания. Неотрывный взгляд глаза в глаза и страстные поцелуи, затем нежные ласки и, наконец-то, свобода долго скрываемых сокровенных слов.
Вместо этого — быстрое, скомканное соитие без всякого удовлетворения. Нам обоим безразлично происходящее. Взор в потолок, лишь бы сдержать неведомо откуда взявшиеся слезы.
Он лежит рядом, на спине, занятый своими мыслями, бездумно гладит кончиками пальцев мое бедро. Сброшенное одеяло где-то на полу, у меня мерзнут ноги.
Не растоплен камин, не горят свечи — в щели темной портьеры просачивается серый свет луны, на каменном полу длинные узкие тени. Ничего не видно.
Я слушала его дыхание, медленно проваливаясь в сон. Внутри все пусто и гулко, нет того ощущения чуда, всепоглощающего счастья. Просто две израненные оболочки рядом, так и не нашедшие друг друга.
Потом была атака Крепости.
Щурящийся в свете факела ефрейтор, бесцеремонно вломившийся в комнату; паника и удивление на бледном перекошенном лице.
Руки Бишопа на моей груди. «Останься еще, подождут».
Совет в штабе: пристальные взгляды, будто уже все в этой комнате знали, что произошло сегодня ночью. Разглядывали, словно интересный экспонат, с легкой тенью изумления и недоверия.
Бой на стене, последний раз плечом к плечу. Вся моя ярость выплеснулась в борьбе за будущее. Наше будущее.
Рассвет.
Он ушел. Мой Бишоп, не ставший моим. Прошагал в распахнутые настежь ворота, болезненно щурясь от слепящего на восходе солнца, задевая сапогами трупы павших врагов и союзников.
Потом не было ничего.
Рейнджер пробудился еще затемно с иррациональным ощущением, что что-то не так. Какое-то давящее чувство не давало покоя, неотступно мучило на грани сознания, словно фантомная боль давно затянувшейся раны. Бишоп долго ворочался с боку на бок, но тяжелая дремота никак не перетекала в глубокий сон. После длинного дневного перехода и ночной битвы должен был отключиться и спать без задних ног, восстанавливая силы, но подспудный, необъяснимый дискомфорт мешал забыться вновь.
Влага предрассветной росы неприятно холодила кожу. Наверняка среди холмов повис туман - деревня расположена в низине, здесь это обычное явление. Если утро будет холодным и облачным, то они потеряют час или больше, пока солнце не разгонит серую поволоку над землей — иначе придется вышаривать следы, едва ли не уткнувшись носом в тропу.
Рядом тихо потрескивал огонь, раздавалось шуршание оселка по металлу: паладину тоже не спалось. «Нервничает. Наверняка совесть грызет из-за этих зелий», - с некоторым злорадством подумалось следопыту. - «Что ж, механические движения хорошо вышибают лишние мысли из головы. Любые, лишь бы амплитуда была подходящей».
Бишоп понял, что уже не уснет. Звучно зевая, он медленно перевернулся на другой бок. С удовлетворением отметил, что правая рука уже не доставляет неприятных ощущений. Мужчина приподнялся на локте, продолжая отчаянно зевать, сонно растирал глаза кулаками.
Паладин заметил его пробуждение, чуть сбился с такта и неуверенно, с трудом пытаясь подобрать слова, произнес:
- Бишоп... Ты... Только не надо паниковать.
Следопыт повернул голову в его сторону, приоткрыл глаза и сощурился на огонь. Зрение постепенно прояснилось. И тут же от сонливости не осталось и следа. Рейнджер, выматерившись, подскочил на месте, рефлекторно нащупывая ладонью оружие — плевал он на предупреждения паладина!
...Они окружали костер рваным кругом, прореженной безмолвной, бесстрастной стеной. Отблески пламени скользили по аморфным силуэтам, кутающимся в клочья серого тумана. Незаметно шевелящиеся, чуть колышущиеся, будто под порывами ветра.
Блеклые призрачные тени; тонкие ноги терялись в низко стелящейся по земле бледной дымке.
Они смотрели на него: прозрачные пустые глаза пристально разглядывали, изучали, ощупывали следопыта. Внимательные, проникающие в самую душу. С его пробуждением по рядам тусклых оболочек мужчин, женщин и детей пошло беспокойное передвижение, не сопровождаемое ни единым звуком или шорохом.
- Что это... твою ж мать?! - приглушенно вскрикнул Бишоп, все еще распластавшись по земле, готовый в любой момент к стремительному рывку. Побелевшие пальцы до боли сжимали рукоять меча.
Тени никак не среагировали, продолжая индифферентно покачиваться в обволакивающем тумане, словно прибрежные водоросли под слабым течением.
- Они не опасны, - спокойно ответил Касавир, с тревогой глядя на рейнджера. После короткого раздумья добавил: - Я полагаю, что не опасны. По крайней мере, они не пытались нападать.
Следопыт тихо выругался, с отвращением и беспокойством оглядывая безмолвные ряды бестелесных наблюдателей. Они не приближались, но и не отступали. Стояли сплоченной стеной. Подобные были в Западной Гавани, но не в таких количествах и... не такие навязчивые. Касавир вернулся к заточке меча, его невозмутимость постепенно передалась и Бишопу.
- Ты же паладин. Разогнал бы их, что ли, - предложил рейнджер, невольно поежившись. Уже взяв себя в руки, он исподлобья оглядывал незваных гостей, неприязненно, с отвращением скривив рот.
- Они безвредны. Нет смысла тратить силы впустую.
Следопыт вздохнул и сухо поджал губы, но ничего не сказал. Сам связываться с призраками не решился тоже: кто знает, не спровоцирует ли он тем самым это сборище на более активные действия. Их собралось десятка три-четыре — против такой оравы два воина не выстоят и минуту.
Рефлекторно следопыт перебрался ближе к огню, продолжая опасливо коситься на нежеланную компанию. Полупрозрачные фигуры все продолжали покачиваться неровным строем, не сводя с людей белесых мертвых глаз.
- Лепешки остались? - спросил Бишоп, потянувшись к рюкзаку. Хотелось хоть как-то разогнать гнетущую тишину, слышать хотя бы звук собственного голоса. Касавир кивнул, не поднимая глаз от затачиваемого фальшиона; рейнджер видел проскальзывающую в его движениях напряженность. Из рюкзака были извлечены черствый хлеб и наполненная фляга. Сейчас оба мужчины испытывали некоторое сожаление, что во фляге была вода, а не что-либо покрепче.
Бишоп принялся равнодушно жевать, почти не ощущая вкуса и чувствуя себя крайне неуютно под пристальным вниманием призраков. Молчание было невыносимым.
- Когда они успели набежать? Почему не разбудил меня?
- Встал по нужде, - тихо и нехотя отрезал Касавир, не настроенный на беседу. - Они уже здесь были. Зачем будить?
Бишоп с некоторым уважением взглянул на паладина. Проснулся бы он вместо него в темноте в такой... тесной компании — по нужде сходил бы, не снимая штанов.
Касавир закончил полировать лезвие и тщательно протер клинок масляной тряпкой. Бишоп лениво жевал вторую лепешку, сыпля крошками себе на грудь, отстраненно глядел в одну точку, погруженный в собственные мысли.
- Мдаа, теперь будет сложно заснуть, - постановил следопыт, тоскливо глядя на огонь. Не поворачивая головы, равнодушно поинтересовался:
- Как бок?
- Затянулся, - ответил Касавир и уточнил. - Без нагноений, все в порядке.
- Хорошо, - коротко отозвался рейнджер и пояснил: - Вполне вероятно, завтра мы сократим расстояние до пары миль. Возможно, придется вступать в бой с гит.
- Что ж, я готов, - пожал плечами паладин. Следопыт задумчиво вбивал носком сапога в землю обгорелую щепку. Цокнув языком, он покачал головой и неопределенно произнес:
- Для начала я бы разведал, не придется ли нам жертвовать собой ради ее трупа.
- Даже ради трупа! - вскинул голову Касавир. - Я не могу позволить гитиянки издеваться над ее телом!
Бледные тени качнулись, словно под порывом ветра при резком повышении голоса паладина. Бишоп подозрительно покосился в их сторону. Касавир, не уделяя призракам внимания, тщательно рассмотрел лезвие фальшиона, затем резко отложил меч в сторону и, заглядывая в лицо собеседника, напряженно спросил:
- Как ты вообще собираешься оправдываться перед ней? После всего, что ты сделал?
- Не лезь, - резко оскалился Бишоп. Паладин уже не мог сдерживать себя — давно мучившая проблема не выходила из головы, не давала покоя, нельзя и дальше откладывать этот разговор. Касавир наклонился к рейнджеру, отрывисто чеканя слова:
- Ты оставил ее в тот момент, когда был больше всего нужен. А потом продал. Лишь бы спасти собственную шкуру! - Касавир говорил ровно, но глаза горели гневом — слишком долго эмоции копились внутри. - Скажи, что пообещал тебе Гариус? Золото или просто теплое местечко при скамейке у трона?
- Заткнись! По-хорошему прошу, паладин, - угрожающе прорычал Бишоп, тоже повысив голос. Касавир уже обуздал вспышку ярости - так ничего не добьешься, кроме еще одной ссоры...
Паладин тихо вздохнул и покачал головой, чуть слышно с болью в голосе добавив:
- Как ты сможешь смотреть ей в глаза? Ты ей душу вынул...Ты предал ее...
- А, может быть, это она предала меня?!! Ты ни черта не знаешь, о чем говоришь! - вспылил следопыт, пнув лежащую под ногой деревянную щепку так, что от костра взметнулся столб золы.
Касавир, поджав губы, отвернулся от пепельного облака и едва слышно отпустил нецензурное ругательство. Призраки начали беспокойно передвигаться, их намерения до сих пор оставались неясны. Рейнджер бросил взгляд исподлобья на шевелящуюся блеклую массу тел и выжал сквозь зубы:
- Я ее не предавал. Это был ее выбор, она считала, что способна за себя постоять. Я и моя помощь ей не требовались... Это не твое дело, паладин, не трогай эту тему.
- Скажешь, твое бегство к Черному Гариусу тоже меня не касается? Да, ты не принимал участие в битве, но... ты просто сдал нас всех!
- Подумай башкой, идиот, как я мог вас сдать?!! За двое суток добрался в Мерделейн? Верхом на Карнвире, наверное?!! И там рассказал уроду со светящимся черепом на плечах, какого цвета у Джерро подштанники? Какие тайны я мог выдать? К тому времени армия нежити уже был разбита под Крепостью, и Гариус окопался в своей цитадели в болоте, завершая ритуал - какими сведениями я мог ему помочь?
Касавир отстранился от орущего во все горло следопыта. Бишоп, прерывисто дыша, сжал кулаки и с усилием выровнял голос.
- В чем ты хочешь меня обвинить? - устало вздохнул он. - Это ты ей сказал, что я предатель, потому что ничего другого видеть не хотел.
Касавир, не глядя на рейнджера, задумчиво молчал. Сцепив пальцы в замок, нервно почесывал нижнюю губу. После длительной паузы, наконец, спросил:
- Что там произошло на самом деле?
Следопыт шумно вздохнул и некоторое время внимательно наблюдал за монотонным покачиванием молочно-серых фигур. Размышлял, стоит ли говорить вообще. Оправдываться перед этим человеком. Паладин терпеливо ждал: локти опущены на колени, сам подался вперед, приготовившись слушать.
Наконец, Бишоп принял решение. С трудом размыкая губы, он отрывисто и неохотно начал:
- Шел на восток, хотел прибиться к какому-нибудь отряду и перейти горы. Возможно, Лунный лес. Возможно, на юг — не решил. Подальше отсюда.
Снова пауза. Глубокий вдох, собираясь с мыслями.
- Прошел миль пятнадцать за день. Потом... не знаю, что произошло. Телепортация — просто выдернуло! Шел по краю оврага, и вдруг резкая темнота. Ничего не успел сделать — оказался черт знает где, едва не выблевал кишки после такого путешествия... наш дорогой Пожиратель не задумывается о комфорте своих гостей... Не задумывался, точнее.
- Так же, как и Нишка. Просто исчезла, - произнес паладин, задумчиво приложив сомкнутые указательные пальцы к губам. Бишоп с показным равнодушием передернул плечами.
- Твой волк? - поинтересовался Касавир. - Тоже?
Бишоп покачал головой, с сожалением стиснув губы:
- Нет... Нет, не знаю, что с ним. Парень не дурак, вернется в дельту реки, к невервинтерскому лесу. Там его стая.
- Понятно, - сочувственно кивнул Касавир. Бишоп бросил на него пронизывающий, полный отвращения взгляд - только этого сопереживающего тона ему не хватало от собеседника!
- Дальше — почти двое суток в пустой комнате, легкая психологическая обработка.
Паладин недоумевающе вздернул бровь, прося пояснений. Бишоп скривил рот в неприятной ухмылке:
- Самая простая и эффективная пытка — лишили сна. Еще пара дней такого гостеприимства, и я целовал бы этой черепоголовой твари ноги... или кости, что у него там под балахоном... за возможность просто сомкнуть глаза.
Следопыт вздернул подбородок и продолжил, растягивая слова:
- Он приходил ко мне. Гариус. Просил перейти на его сторону, а в награду предлагал он больше, чем ты способен вообразить, паладин.
Рейнджер выдержал паузу и пожал плечами.
- Разумеется, я согласился.
Касавир молчал.
- У меня был выход? - вкрадчиво спросил следопыт, хотя никаких обвинений не прозвучало. Паладин ничего не ответил — не ему судить, не все способны идти на добровольное самопожертвование. Особенно, когда в жизни не существует никого и ничего, чтобы ради этих целей потерять жизнь или рассудок.
Следопыт искоса взглянул на паладина и коротко произнес:
- Пожиратель знал о нас с Кейной. Хотел использовать меня, как рычаг давления. В последствии, когда вы пришли, у него... немного не заладилось с этим пунктом плана.
Стараясь не акцентировать внимания на своих словах, Бишоп скомкано закончил, уходя от неприятной темы:
- В общем, к храму подоспела ваша шумная компания, остальное ты знаешь.
Касавир, оторвав ладони ото рта и резко опустив руки, шумно вздохнул, переводя взгляд на собеседника:
- Почему ты не присоединился к нам?
Следопыт тихо расхохотался и быстро оборвал грустный смех:
- Потому что я видел твои глаза. Ты... вы все готовы были разорвать меня на месте. Доказывать что-то? Оправдываться? Клясться в верности и бить себя пяткой в грудь? Нет... Спасибо.
В последних словах звучала циничная издевка.
- Теперь... я понимаю, - произнес Касавир. Бишоп пожал плечами и достал из глубины рюкзака еще одну лепешку. Захрустел зачерствевшей коркой. Мутные прозрачные призраки, ставшие уже привычной частью пейзажа, все еще неотступно, внимательно наблюдали за людьми.
Маленький костер затухал; Касавир, сложив руки на коленях, равнодушно смотрел на крошечные красные огоньки, еще живущие в горячих углях. Рейнджер, устало потирая глаза, завернулся в одеяло и прикрыл веки, намереваясь урвать кусочек сна до восхода.
Небо понемногу светлело, тишину тяжелого часа быка разбило пение птиц. Чувствуя приближение утра, призрачные тени начинали медленно расходиться, незаметно растворяясь в предрассветных сумерках.
Касавир все еще сидел перед потухающими дровами, погруженный в мысли.
Туман медленно таял под теплыми розовыми лучами.
Тени давно исчезли.
С каждым днем надежда становилась все слабее. Никто не выжил. Если и выжили, то погребены под камнями, изранены так, что вряд ли дотянут до человеческого жилья. Пять дней минуло — под завалами все мертвы.
У Кейны пока оставалась слабая надежда, что патруль Серых Плащей, случайные охотники или друиды, группа беженцев — хоть кто-нибудь заметит отряд гитиянки возле Большого Тракта. Затем пришельцы из Астрального плана углубятся в леса, протянувшиеся нескончаемым глухим безлюдьем до самого портала — там шансы наткнуться на спасителей практически равны нулю.
Укачивающая тошнота, мотающееся из стороны в сторону небо над головой, снова дикая боль при каждом движении, при любом толчке и встряске. Переломанные в трех местах ноги отзываются мучительным взрывом скрежета по нервам, словно сотни тупых лезвий, сдирая хрящи, впиваются в кости. Эта боль — ничто по сравнению с пытками, которые еще предстоят.
«Мы будем разрезать тебя на кусочки и снова оживлять, снова и снова. Тебе придется дорого заплатить за свое преступление, Калак-Ча. Королева будет долго забавляться с тобою...»
Так просто умереть ей не позволят. Лекарств, пищи и воды предоставляли ровно столько, чтобы поддержать еще теплящуюся в израненном теле искорку жизни. Никакого сочувствия и милосердия. Носилки, ночь на голой земле, немного объедков и пара глотков воды, снова носилки. Каждый день. Под кольчугой на коже выступили пролежни, затекшие мышцы нестерпимо ныли. Проблема гигиены стояла остро - лишь однажды, когда запах стал невыносим даже для гит, Кейну предоставили самой себе на пару минут, швырнув в неглубокий, заросший осокой и ивняком ручей. Больше никаких поблажек, только пинки и удары — только то, что заслуживала присвоившая серебряный меч Гит человеческая тварь.
...Ночь прошла тихо, без атак нежити. К сожалению. Кейна жаждала быстрой смерти от кривых когтей зомби или раздирающих горло клыков упыря — это лучшее, что могло с ней произойти.
Снова утро, несущее только страх и боль. Лучше бы рассвет не наступал никогда.
Она находила спокойствие в снах, забвение давало ей силы. Ночью она снова была собой. Здорова и свободна.
Тем сильнее давило разочарование пробуждения, отзывающееся гнетущей утратой рухнувших иллюзий.
Во сне они были рядом.
Нишка, взбалмошная и полная сюрпризов, ставшая близкой подругой.
Джерро, вызывающий немое уважение своими знаниями, целеустремленностью и опытом. Сильный. Незаменимый.
Загадочная в своей инакой необычности гитзерай, твердо идущая и ведущая к поставленной цели. Вдохновляющая в самые темные времена.
Гробнар — источник хорошего настроения. Каждый раз, возвращаясь в таверну и выкладывая ему историю путешествий, словно заново переживаешь события уже под другим углом: все уже не страшно, все прошло.
Лунный эльф - хитрый, саркастичный проныра. Кладезь ценных советов, эрудит в любой области, деликатный и интересный собеседник.
Гном, Келгар. Первый, кто помог неуверенной в себе сельской девчонке почувствовать себя чего-то стоящим человеком. Первый, кто поверил в нее.
Касавир. Друг. Брат.
Колющая боль в сердце. Бишоп...
Они приходили ночами, пока гитиянки спят, а по земле стелется непроглядная черная тьма. Все они были рядом. Бесследно исчезали на утро, оставляя горький осадок несбывшихся надежд. Сны всегда заканчивались одинаково - снова и снова Кейна переживала ужас обрушающегося на голову каменного потока, мучительно разрываемую острыми осколками кожу, режущий хруст переломанных ног. После пробуждения с шальным взглядом, задыхаясь, в холодном поту, вздрагивала на месте. Первое, что ощущала - стянувшие тело путы, и реальность обрушивалась всем весом на истерзанное существо. Боль никуда не уходила. Оставалась с ней до конца, до следующей ночи.
Кейна ждала смерти. Надеялась, что однажды сомкнув глаза, ей никогда не придется открывать их снова. Все, кто был ей дорог, мертвы. Король Теней уничтожен - дело сделано, предназначение исполнено. В жизни больше не осталось цели, ничего и никого, ни единой причины, чтобы продолжать существование, причиняющее только нестерпимую душевную и телесную муку.
Хуже, чем ад. Жуткое, долгое будущее: без единого проблеска, без крохотного светлого лучика во всепоглощающей тьме.
Рассвет шестого дня. Сегодня, наконец, пошел дождь: серая хмарь долго висела над горизонтом, не позволяя солнцу пробиться сквозь низкие облака. Где-то на востоке небо разрывали глухие раскаты грома. Ночная духота сменилась сырым, промозглым холодом, вскоре зарядил ливень - потоки воды с силой хлестали в обращенное к небу лицо, под носилками быстро образовалась лужа. Если раньше и оставались шансы, что кто-то идет по следам гитиянки, то теперь дождь смоет любые отпечатки. Слабую надежду унесли холодные струи хлынувшей из серо-сизых туч воды.
Роща на склоне холма пригибала кроны под резкими порывами ветра, капли шумно стучали в густой зелени, трава и листья беспокойно шелестели, трепеща перед неистовством разошедшейся стихии. Последний летний дождь - запомнить, отложить в памяти - на Астральном плане такого нет.
Гитиянки опасливо поглядывали на небо, не решаясь выбираться из-под натянутых тентов одеял. Сидели, сбившись плотными кучками, словно долговязые нахохлившиеся птицы. Терпеливо выжидали, пока прекратится водяное безумие разверзнувшихся небес.
Неожиданно молния распорола воздух совсем рядом, в атмосфере повис запах озона. Яркая вспышка резанула по глазам. Оглушающий грохот: земля приняла удар неба и содрогнулась. В двухстах футах заполыхало дерево, но ливень вскоре обратил резво занявшийся огонь в тяжелый белый дым.
Дождь громко стучал по широким листьям, вся роща наполнилась беспрестанным шорохом и движением. Почудившийся свист тетивы вполне мог оказаться падающей с кроны веткой или хлестнувшим по стволу под порывом ветра водяным потоком.
Гитиянки неожиданно заволновались, гортанные вскрики и испуганные переговоры, отрывистые команды старших женщин и беспокойные перемещения воинов. В считанные секунды лагерь ожил: пришельцы заметались, в панике спешно занимали оборонительные позиции по периметру.
Еще одна атака; три ночи назад отряд хорошо потрепала толпа нежити. Кто на этот раз?
Пожалуйста, пусть это нападение станет последним!
Надежда была тщетной и жалкой. Сейчас самое время молить богов о скорой смерти, но Кейна слабо верила, что в ответственный момент к ней проникнутся расположением силы, чьим покровительством она всю жизнь пренебрегала.
До боли сжав зубы, превзнемогая боль в сломанных конечностях, девушка перевернулась на бок, пытаясь рассмотреть поле битвы.
Лагерь ощетинился оружием, гит перераспределили силы, охраняя подступы к центру. Четырнадцать воинов, трое еще не оправились от полученных в стычке со скелетами ранений; один убит минуту назад неизвестным лучником. Шансы неплохие, если бы не безалаберная организация защиты. Недавнее столкновение с мертвецами ничему не научило гит, они все еще чувствовали себя лишь гостями в этом мире, не могли приспособиться к иному окружению, дышать с чуждой природой в унисон. Вновь крайне неудачное место для ночевки: воины лишены укрытий на просторной поляне - для умелого стрелка вся стоянка как на ладони. Шум ливня и постоянное колыхание листвы только на руку атакующим - весь отряд гит можно перерезать, словно стадо свиней в открытом загоне.
Снова просвистела стрела, прошив череп тощего зеленокожего существа насквозь, войдя точно в глазную впадину. Тело тяжело рухнуло, безвольно опустив руки - словно поваленное бревно; мгновенная смерть.
От близкого раската грома заложило уши, еще одна стрела мелькнула в посеревшем от водяных капель воздухе. Жрец гит схватился за распоротое горло, дрожащими пальцами пытаясь унять хлещущую потоком кровь, смешивающуюся с дождем.
Кейна с удивлением обнаружила, что оперение стрел того же оттенка, что и на амуниции ее мучителей — словно еще один отряд с Астрального плана решил атаковать своих же собратьев. Безумие...
Высокая гит с резко выделяющимися темными пятнами на коже, отрывисто вскрикнув, указала на заросли к северу от края поляны. Четверо воинов с обнаженными мечами рысью бросились к обозначенной точке, но если невидимый лучник обладал хоть каплей здравомыслия, то после пары выстрелов давно должен был переместиться на другую позицию.
Двое пострадавших в схватке с нежитью гитиянки беспокойно заерзали, когда тонкое древко вонзилось в третьего, лежащего подле них раненого, навеки прекратив его мучения. Воин с искалеченной ступней, наиболее подвижный из всего полевого лазарета, схватился за лук и приготовился встретить смерть иначе, нежели в роли стонущего куска мяса. Кейна была абсолютно солидарна с ним.
Распрямившись в резком броске вперед, игнорируя хлынувший по телу взрыв тупой боли, девушка зубами впилась в тонкую, будто сухая ветка, руку гитиянки, сбивая прицел взведенного оружия. Пришелец от неожиданности спустил тетиву, стрела сорвалась и, не пролетев и двадцати шагов, утонула в луже.
Спинка лука врезалась агрессивной пленнице в скулу - перед глазами вспыхнула еще одна молния. Кейна бессильно откинулась назад, безуспешно пытаясь восстановить контроль над собственным телом. Мышцы отказали, требуя лишь расслабления и покоя. Звон в ушах, под сомкнутыми веками проносились цветные волны, убаюкивая, призывая погрузиться в небытие. Пальцы судорожно скребли сырую землю, зарываясь в размокшую грязь. Падающие на лицо капли дождя казались брызгами раскаленной лавы.
Встать.
Не терять сознание.
Сражайся или умри!
Встать!!!
Последнее усилие воли.
Где-то за спиной в монотонном шелесте капель прорезался звонкий лязг мечей.
Кейна приоткрыла веки — все расплылось мутными серыми пятнами, дождь заливал глаза. Под черным раскидистым кустом бузины в траве барахтались четыре воина, опутаные побегами травы, словно попавшие в паутину насекомые. Позади, вне поля зрения, кипел бой.
Щелчок тетивы над ухом, стрела со свистом разрезала воздух прямо над головой: лучник гитиянки, бормоча проклятия на своем шипяще-свистящем наречии, опустил оружие и вновь потянулся к колчану. Нет уж, не выйдет! Ты все-таки сдохнешь, тварь!
Еще один рывок, так и не достигший цели.
Сильный удар локтем в лицо.
Боли больше нет.
Темнота.
Снова ночь. Черная и холодная, не разомкнуть глаза.
Снова сны. Миражи, разрывающие ноющее сердце и дразнящие ложной надеждой.
«Кейна...»
Сырость и ледяной озноб, тело дрожит, сотрясается в беззвучных рыданиях. Этот сон тоже сейчас прервется, ускользнет шелковой нитью в глубину воспоминаний. Трепетным огоньком засияют светлые тени в глубине души, и тут же согревающее слабое пламя погаснет под безжалостным гнетом навалившегося пробуждения. Не останется ничего.
Прикосновение. Тепло рук. Человеческих рук.
- Кейна.
Капли дождя все еще падают на лицо, но уже значительно мягче, реже. Гроза истощила силы, унесла низкий фронт свинцовых туч на запад, к морю. Свежий и чистый воздух напитан влагой. Дышится так легко!
Кто-то сжал ее запястье. Встряхнул. В жесте нет той озлобленности и нарочитой жестокости, которую приходилось выносить от гитиянки. Голоса прорываются сквозь тонкую пленку забвения. Сон рвется, лопается, будто мыльный пузырь.
Уже не сон.
- Эй, поднимайся.
- Ты идиот? Я тебе сейчас сам по лицу съезжу! Кейна, очнись...
- Кас...
Уже не страшно открыть глаза.
Два силуэта склонились над ее телом; темные очертания на фоне светлеющего серого неба. Два человека, ради которых хотелось жить. Ради которых не страшно было умереть.
Если это и есть посмертие, то пусть оно так и застынет. Навечно.
- У нее ноги сломаны. Сотрясение, кажется... Ссскоты... скотские животные, ублюдки лусканские! Если хоть один там еще шевелится...
- Тише, дай ей прийти в себя. Кейна, ты меня слышишь?
Она, наконец, сфокусировала взгляд на обеспокоенном лице друга и слабо улыбнулась. По щекам стекали соленые капли дождя.
- Живы... Бишоп, ты...
Следопыт беспокойно осматривал носилки, тело, одежду девушки, не задерживаясь на деталях, ощупывая взглядом суетливо и беспорядочно. До сих пор избегал смотреть ей прямо в глаза.
- Ты здесь. Почему?.. - едва слышно спросила Кейна, не владея дрожащим голосом. Она попыталась приподняться на локте, но паладин, шикнув, тут же уложил ее обратно.
- Здесь, - глухим эхом отозвался рейнджер. Сжав губы, потупил взгляд, уставившись в землю: - Потому.
- Давай с этим позже, - раздраженно отозвался Касавир. Вздохнул, набираясь решимости, и добавил: - Кейна, ты... сейчас ты можешь ему доверять.
Последнюю реплику Бишоп то ли ненамеренно, то ли умышленно пропустил мимо ушей. Следопыт сжал предплечье девушки, с каменным лицом разглядывая обхватившие запястье кольцами фиолетово-черные следы веревок. Затем отвернулся, некоторое время устремив взгляд в сторону, вдаль, с отстраненным, отсутствующим видом обозревая кроны мокрых берез. Ничего не говорил, стиснув губы в тонкую линию.
Паладин бегло осмотрел изуродованные ноги девушки; с обеспокоенным сочувствием склонился над ней, заглянул в глаза.
- До Крепости на Перекрестке отсюда два дня пути. Там тебя вылечат, потерпи немного, - произнес Касавир, тревожно косясь на переломанные ноги рыцаря-капитана: заживить трещины — дело не долгое, но срастутся ли кости правильно?
- Я не вернусь, - тихо произнесла Кейна.
- Что? - непонимающе переспросил Касавир.
- Я не вернусь в Крепость.
- В трех милях на северо-восток деревня, там когда-то был хороший коновал... то есть лекарь, - мрачно отозвался Бишоп, все еще глядя в сторону. - Мы идем туда. Доберемся к полудню.
Кейна согласно кивнула, потянулась к руке следопыта и крепко сжала его ладонь. Тут же мучительно застонала, увидев действия паладина:
- О нет, только не носилки... Умоляю, Кас...
- Доберемся к полудню, - мягко и успокаивающе повторил слова рейнджера Касавир и обернулся к следопыту: - Бишоп, берись с другого края. Поднимаем ее.
С умытой дождем листвы срывались звонкие капли, разбиваясь в траве стеклянными брызгами. Гуляющий в вышине бриз унес темные клочья облаков, очистившееся небо прорезали тонкие золотые лучи. Искры солнца вслед за каплями упали в мокрую траву, рассыпались радужным блеском в мириадах прозрачных росинок.
Кровь еще не успела стечь со стеблей зеленой сочной осоки, впитаться в мох, в теплую, влажную землю. В высоких зарослях, среди трупов гитиянки, на мерцающей солнечными бликами поляне затерялась в траве ослепительная вспышка, металлический сполох неразбившейся молнии. Прикрытое стеблями густой осоки, на лесном дерне сверкало широкое лезвие позабытого меча Гит.
Эпилог.
Элейнт. Осень, не внемля обычаям природы, в этом году рано вступила в права. В притихшем лесу уже начался листопад, по утрам молочные туманы долго стояли над топями. В болота начала возвращаться дичь — пару дней назад Дейгун подстрелил тонконогую косулю, весь мох у водопоя был испещрен следами раздвоенных копыт. Лишенные хищников тенистые леса - раздолье для травоядных, Топи Мертвецов быстро оправлялись от темного прилива, два года назад поглотившего все живое. Мрачные времена прошли: границы безмолвной зоны сужались, пятно пустоты в сердце мшар затягивалось. Нанесенная нежитью рана заживала.
Люди неохотно возвращались в мертвые земли, Дейгун месяцами мог не встретить ни единого человека, случайно или намеренно забредшего в эти края. В людских душах все еще жил страх перед расползающейся из Мерделейна смертью. Напрасно - почва после нескольких лет бесплодия давала богатые урожаи, земля пробуждалась в былом великолепии.
Отстроенный заново дом неподалеку от спаленной дотла Западной Гавани подолгу стоял без хозяина: эльф пропадал в лесах или наведывался в ближайшие поселения за припасами, эти рейды зачастую длились больше недели. Дом пустовал. Всего две комнаты, крохотная спальня — больше нелюдимому следопыту и не нужно. Привыкший к одиночеству, предпочитающий спокойную, умиротворенную тишину лесов шумным, кипящим жизнью людским общинам, Дейгун не чувствовал недостатка в прочих контактах, кроме тесной связи с живой природой. Впрочем, обойтись без соприкосновений с цивилизацией все-равно не удавалось.
Еще одно по-осеннему прохладное утро. С молодой липы перед окном сорвался рыже-желтый листок, кружась и переворачиваясь в своем кратком полете, приземлился на подоконник.
Настойчивый стук в дверь. Дейгун поднялся с узкой кровати, откинув в сторону ворох теплых шкур. Вытащил кинжал и, озадаченно жмурясь, пытаясь проморгаться ото сна, направился к двери. На пороге знакомая фигура в темном плаще.
- Все-таки остался здесь, Дейгун.
- Да, - эльф не мог не скрыть удивления. После паузы добавил, отступая в сторону от двери: - Рад видеть. Проходи.
Кейна проскользнула внутрь, краем плаща заметая с улицы сухие листья на половицу у порога. В доме было тепло, ненавязчиво пахло мокрой шерстью и свежеобтесаным деревом.
- Каким судьбами, дочь? - в лоб спросил эльф, прислоняясь спиной к дверному косяку комнаты и скрестив на груди руки. Не зная Дейгуна, можно было решить, что он не доволен этим спонтанным визитом, но Кейна видела, что приемный отец просто не оправился от неожиданности и хотел прояснить ситуацию. Пройдя в комнату, ближе к камину, девушка стянула перчатки и, обернувшись к отцу, неуверенно поинтересовалась:
- Могу я на некоторое время остаться?
Эльф пожал плечами и обвел рукой пустую комнату — располагайся. Кейна прошагала к столу и откинула мокрый от росы капюшон плаща, одобрительно осмотрела интерьер нового дома отца. Дейгун перебором постукивал пальцами по своему локтю, внимательно разглядывая гостью. Наконец, спросил:
- Где твой следопыт?
Кейна бросила тревожный взгляд на отца и коротко отозвалась:
- Позже.
После паузы добавила:
- Хочу есть, я с прошлого утра на ногах, а ходить тяжело.
Дейгун без лишних слов оторвался от дверного проема и спустился в погреб. По дороге гадал, к чему относились слова его дочери касательно того язвительного лучника, что последнее время пребывал рядом с Кейной: «позже» расскажет, почему она пришла одна, или же этот тип сам заявится сюда, но «позже»?
Поднимаясь по земляным ступеням наверх, держа в руках глиняный горшок с полосками копченого мяса, эльф едва не выронил сосуд при входе в комнату. Кейна сняла плащ.
На глаз можно предположить седьмой-восьмой месяц.
Дейгун поставил перед дочерью тарелку, принес кружку воду и опустился по противоположную сторону стола. Девушка жадно ела.
«Как ее мать когда-то. Точно так же. Одинаковые».
Вслух следопыт поинтересовался, задумчиво наморщив лоб:
- В Невервинтере ты дворянка, почему не Крепость, почему болота?
Кейна оторвалась от пищи и, тщательно прожевав, хитро прищурилась:
- Ты тоже мог остаться в Крепости. Все-таки статус «отца экс-рыцаря-капитана» тоже предоставлял тебе многие привилегии. Так почему болота?
Дейгун устало растер лицо ладонями:
- Кейна...
- Ммм? - поддразнивая, отозвалась девушка, отрывая зубами твердый кусок мяса.
Эльф махнул рукой, поднялся со стула и прошел к бочке с водой, зачерпнул кружку для себя. Со спины приблизился к дочери и опустил ладонь ей на плечо. Немного помолчав, тихо добавил:
- Все хорошо. Ты дома.
У Кейны пока оставалась слабая надежда, что патруль Серых Плащей, случайные охотники или друиды, группа беженцев — хоть кто-нибудь заметит отряд гитиянки возле Большого Тракта. Затем пришельцы из Астрального плана углубятся в леса, протянувшиеся нескончаемым глухим безлюдьем до самого портала — там шансы наткнуться на спасителей практически равны нулю.
Укачивающая тошнота, мотающееся из стороны в сторону небо над головой, снова дикая боль при каждом движении, при любом толчке и встряске. Переломанные в трех местах ноги отзываются мучительным взрывом скрежета по нервам, словно сотни тупых лезвий, сдирая хрящи, впиваются в кости. Эта боль — ничто по сравнению с пытками, которые еще предстоят.
«Мы будем разрезать тебя на кусочки и снова оживлять, снова и снова. Тебе придется дорого заплатить за свое преступление, Калак-Ча. Королева будет долго забавляться с тобою...»
Так просто умереть ей не позволят. Лекарств, пищи и воды предоставляли ровно столько, чтобы поддержать еще теплящуюся в израненном теле искорку жизни. Никакого сочувствия и милосердия. Носилки, ночь на голой земле, немного объедков и пара глотков воды, снова носилки. Каждый день. Под кольчугой на коже выступили пролежни, затекшие мышцы нестерпимо ныли. Проблема гигиены стояла остро - лишь однажды, когда запах стал невыносим даже для гит, Кейну предоставили самой себе на пару минут, швырнув в неглубокий, заросший осокой и ивняком ручей. Больше никаких поблажек, только пинки и удары — только то, что заслуживала присвоившая серебряный меч Гит человеческая тварь.
...Ночь прошла тихо, без атак нежити. К сожалению. Кейна жаждала быстрой смерти от кривых когтей зомби или раздирающих горло клыков упыря — это лучшее, что могло с ней произойти.
Снова утро, несущее только страх и боль. Лучше бы рассвет не наступал никогда.
Она находила спокойствие в снах, забвение давало ей силы. Ночью она снова была собой. Здорова и свободна.
Тем сильнее давило разочарование пробуждения, отзывающееся гнетущей утратой рухнувших иллюзий.
Во сне они были рядом.
Нишка, взбалмошная и полная сюрпризов, ставшая близкой подругой.
Джерро, вызывающий немое уважение своими знаниями, целеустремленностью и опытом. Сильный. Незаменимый.
Загадочная в своей инакой необычности гитзерай, твердо идущая и ведущая к поставленной цели. Вдохновляющая в самые темные времена.
Гробнар — источник хорошего настроения. Каждый раз, возвращаясь в таверну и выкладывая ему историю путешествий, словно заново переживаешь события уже под другим углом: все уже не страшно, все прошло.
Лунный эльф - хитрый, саркастичный проныра. Кладезь ценных советов, эрудит в любой области, деликатный и интересный собеседник.
Гном, Келгар. Первый, кто помог неуверенной в себе сельской девчонке почувствовать себя чего-то стоящим человеком. Первый, кто поверил в нее.
Касавир. Друг. Брат.
Колющая боль в сердце. Бишоп...
Они приходили ночами, пока гитиянки спят, а по земле стелется непроглядная черная тьма. Все они были рядом. Бесследно исчезали на утро, оставляя горький осадок несбывшихся надежд. Сны всегда заканчивались одинаково - снова и снова Кейна переживала ужас обрушающегося на голову каменного потока, мучительно разрываемую острыми осколками кожу, режущий хруст переломанных ног. После пробуждения с шальным взглядом, задыхаясь, в холодном поту, вздрагивала на месте. Первое, что ощущала - стянувшие тело путы, и реальность обрушивалась всем весом на истерзанное существо. Боль никуда не уходила. Оставалась с ней до конца, до следующей ночи.
Кейна ждала смерти. Надеялась, что однажды сомкнув глаза, ей никогда не придется открывать их снова. Все, кто был ей дорог, мертвы. Король Теней уничтожен - дело сделано, предназначение исполнено. В жизни больше не осталось цели, ничего и никого, ни единой причины, чтобы продолжать существование, причиняющее только нестерпимую душевную и телесную муку.
Хуже, чем ад. Жуткое, долгое будущее: без единого проблеска, без крохотного светлого лучика во всепоглощающей тьме.
Рассвет шестого дня. Сегодня, наконец, пошел дождь: серая хмарь долго висела над горизонтом, не позволяя солнцу пробиться сквозь низкие облака. Где-то на востоке небо разрывали глухие раскаты грома. Ночная духота сменилась сырым, промозглым холодом, вскоре зарядил ливень - потоки воды с силой хлестали в обращенное к небу лицо, под носилками быстро образовалась лужа. Если раньше и оставались шансы, что кто-то идет по следам гитиянки, то теперь дождь смоет любые отпечатки. Слабую надежду унесли холодные струи хлынувшей из серо-сизых туч воды.
Роща на склоне холма пригибала кроны под резкими порывами ветра, капли шумно стучали в густой зелени, трава и листья беспокойно шелестели, трепеща перед неистовством разошедшейся стихии. Последний летний дождь - запомнить, отложить в памяти - на Астральном плане такого нет.
Гитиянки опасливо поглядывали на небо, не решаясь выбираться из-под натянутых тентов одеял. Сидели, сбившись плотными кучками, словно долговязые нахохлившиеся птицы. Терпеливо выжидали, пока прекратится водяное безумие разверзнувшихся небес.
Неожиданно молния распорола воздух совсем рядом, в атмосфере повис запах озона. Яркая вспышка резанула по глазам. Оглушающий грохот: земля приняла удар неба и содрогнулась. В двухстах футах заполыхало дерево, но ливень вскоре обратил резво занявшийся огонь в тяжелый белый дым.
Дождь громко стучал по широким листьям, вся роща наполнилась беспрестанным шорохом и движением. Почудившийся свист тетивы вполне мог оказаться падающей с кроны веткой или хлестнувшим по стволу под порывом ветра водяным потоком.
Гитиянки неожиданно заволновались, гортанные вскрики и испуганные переговоры, отрывистые команды старших женщин и беспокойные перемещения воинов. В считанные секунды лагерь ожил: пришельцы заметались, в панике спешно занимали оборонительные позиции по периметру.
Еще одна атака; три ночи назад отряд хорошо потрепала толпа нежити. Кто на этот раз?
Пожалуйста, пусть это нападение станет последним!
Надежда была тщетной и жалкой. Сейчас самое время молить богов о скорой смерти, но Кейна слабо верила, что в ответственный момент к ней проникнутся расположением силы, чьим покровительством она всю жизнь пренебрегала.
До боли сжав зубы, превзнемогая боль в сломанных конечностях, девушка перевернулась на бок, пытаясь рассмотреть поле битвы.
Лагерь ощетинился оружием, гит перераспределили силы, охраняя подступы к центру. Четырнадцать воинов, трое еще не оправились от полученных в стычке со скелетами ранений; один убит минуту назад неизвестным лучником. Шансы неплохие, если бы не безалаберная организация защиты. Недавнее столкновение с мертвецами ничему не научило гит, они все еще чувствовали себя лишь гостями в этом мире, не могли приспособиться к иному окружению, дышать с чуждой природой в унисон. Вновь крайне неудачное место для ночевки: воины лишены укрытий на просторной поляне - для умелого стрелка вся стоянка как на ладони. Шум ливня и постоянное колыхание листвы только на руку атакующим - весь отряд гит можно перерезать, словно стадо свиней в открытом загоне.
Снова просвистела стрела, прошив череп тощего зеленокожего существа насквозь, войдя точно в глазную впадину. Тело тяжело рухнуло, безвольно опустив руки - словно поваленное бревно; мгновенная смерть.
От близкого раската грома заложило уши, еще одна стрела мелькнула в посеревшем от водяных капель воздухе. Жрец гит схватился за распоротое горло, дрожащими пальцами пытаясь унять хлещущую потоком кровь, смешивающуюся с дождем.
Кейна с удивлением обнаружила, что оперение стрел того же оттенка, что и на амуниции ее мучителей — словно еще один отряд с Астрального плана решил атаковать своих же собратьев. Безумие...
Высокая гит с резко выделяющимися темными пятнами на коже, отрывисто вскрикнув, указала на заросли к северу от края поляны. Четверо воинов с обнаженными мечами рысью бросились к обозначенной точке, но если невидимый лучник обладал хоть каплей здравомыслия, то после пары выстрелов давно должен был переместиться на другую позицию.
Двое пострадавших в схватке с нежитью гитиянки беспокойно заерзали, когда тонкое древко вонзилось в третьего, лежащего подле них раненого, навеки прекратив его мучения. Воин с искалеченной ступней, наиболее подвижный из всего полевого лазарета, схватился за лук и приготовился встретить смерть иначе, нежели в роли стонущего куска мяса. Кейна была абсолютно солидарна с ним.
Распрямившись в резком броске вперед, игнорируя хлынувший по телу взрыв тупой боли, девушка зубами впилась в тонкую, будто сухая ветка, руку гитиянки, сбивая прицел взведенного оружия. Пришелец от неожиданности спустил тетиву, стрела сорвалась и, не пролетев и двадцати шагов, утонула в луже.
Спинка лука врезалась агрессивной пленнице в скулу - перед глазами вспыхнула еще одна молния. Кейна бессильно откинулась назад, безуспешно пытаясь восстановить контроль над собственным телом. Мышцы отказали, требуя лишь расслабления и покоя. Звон в ушах, под сомкнутыми веками проносились цветные волны, убаюкивая, призывая погрузиться в небытие. Пальцы судорожно скребли сырую землю, зарываясь в размокшую грязь. Падающие на лицо капли дождя казались брызгами раскаленной лавы.
Встать.
Не терять сознание.
Сражайся или умри!
Встать!!!
Последнее усилие воли.
Где-то за спиной в монотонном шелесте капель прорезался звонкий лязг мечей.
Кейна приоткрыла веки — все расплылось мутными серыми пятнами, дождь заливал глаза. Под черным раскидистым кустом бузины в траве барахтались четыре воина, опутаные побегами травы, словно попавшие в паутину насекомые. Позади, вне поля зрения, кипел бой.
Щелчок тетивы над ухом, стрела со свистом разрезала воздух прямо над головой: лучник гитиянки, бормоча проклятия на своем шипяще-свистящем наречии, опустил оружие и вновь потянулся к колчану. Нет уж, не выйдет! Ты все-таки сдохнешь, тварь!
Еще один рывок, так и не достигший цели.
Сильный удар локтем в лицо.
Боли больше нет.
Темнота.
Снова ночь. Черная и холодная, не разомкнуть глаза.
Снова сны. Миражи, разрывающие ноющее сердце и дразнящие ложной надеждой.
«Кейна...»
Сырость и ледяной озноб, тело дрожит, сотрясается в беззвучных рыданиях. Этот сон тоже сейчас прервется, ускользнет шелковой нитью в глубину воспоминаний. Трепетным огоньком засияют светлые тени в глубине души, и тут же согревающее слабое пламя погаснет под безжалостным гнетом навалившегося пробуждения. Не останется ничего.
Прикосновение. Тепло рук. Человеческих рук.
- Кейна.
Капли дождя все еще падают на лицо, но уже значительно мягче, реже. Гроза истощила силы, унесла низкий фронт свинцовых туч на запад, к морю. Свежий и чистый воздух напитан влагой. Дышится так легко!
Кто-то сжал ее запястье. Встряхнул. В жесте нет той озлобленности и нарочитой жестокости, которую приходилось выносить от гитиянки. Голоса прорываются сквозь тонкую пленку забвения. Сон рвется, лопается, будто мыльный пузырь.
Уже не сон.
- Эй, поднимайся.
- Ты идиот? Я тебе сейчас сам по лицу съезжу! Кейна, очнись...
- Кас...
Уже не страшно открыть глаза.
Два силуэта склонились над ее телом; темные очертания на фоне светлеющего серого неба. Два человека, ради которых хотелось жить. Ради которых не страшно было умереть.
Если это и есть посмертие, то пусть оно так и застынет. Навечно.
- У нее ноги сломаны. Сотрясение, кажется... Ссскоты... скотские животные, ублюдки лусканские! Если хоть один там еще шевелится...
- Тише, дай ей прийти в себя. Кейна, ты меня слышишь?
Она, наконец, сфокусировала взгляд на обеспокоенном лице друга и слабо улыбнулась. По щекам стекали соленые капли дождя.
- Живы... Бишоп, ты...
Следопыт беспокойно осматривал носилки, тело, одежду девушки, не задерживаясь на деталях, ощупывая взглядом суетливо и беспорядочно. До сих пор избегал смотреть ей прямо в глаза.
- Ты здесь. Почему?.. - едва слышно спросила Кейна, не владея дрожащим голосом. Она попыталась приподняться на локте, но паладин, шикнув, тут же уложил ее обратно.
- Здесь, - глухим эхом отозвался рейнджер. Сжав губы, потупил взгляд, уставившись в землю: - Потому.
- Давай с этим позже, - раздраженно отозвался Касавир. Вздохнул, набираясь решимости, и добавил: - Кейна, ты... сейчас ты можешь ему доверять.
Последнюю реплику Бишоп то ли ненамеренно, то ли умышленно пропустил мимо ушей. Следопыт сжал предплечье девушки, с каменным лицом разглядывая обхватившие запястье кольцами фиолетово-черные следы веревок. Затем отвернулся, некоторое время устремив взгляд в сторону, вдаль, с отстраненным, отсутствующим видом обозревая кроны мокрых берез. Ничего не говорил, стиснув губы в тонкую линию.
Паладин бегло осмотрел изуродованные ноги девушки; с обеспокоенным сочувствием склонился над ней, заглянул в глаза.
- До Крепости на Перекрестке отсюда два дня пути. Там тебя вылечат, потерпи немного, - произнес Касавир, тревожно косясь на переломанные ноги рыцаря-капитана: заживить трещины — дело не долгое, но срастутся ли кости правильно?
- Я не вернусь, - тихо произнесла Кейна.
- Что? - непонимающе переспросил Касавир.
- Я не вернусь в Крепость.
- В трех милях на северо-восток деревня, там когда-то был хороший коновал... то есть лекарь, - мрачно отозвался Бишоп, все еще глядя в сторону. - Мы идем туда. Доберемся к полудню.
Кейна согласно кивнула, потянулась к руке следопыта и крепко сжала его ладонь. Тут же мучительно застонала, увидев действия паладина:
- О нет, только не носилки... Умоляю, Кас...
- Доберемся к полудню, - мягко и успокаивающе повторил слова рейнджера Касавир и обернулся к следопыту: - Бишоп, берись с другого края. Поднимаем ее.
С умытой дождем листвы срывались звонкие капли, разбиваясь в траве стеклянными брызгами. Гуляющий в вышине бриз унес темные клочья облаков, очистившееся небо прорезали тонкие золотые лучи. Искры солнца вслед за каплями упали в мокрую траву, рассыпались радужным блеском в мириадах прозрачных росинок.
Кровь еще не успела стечь со стеблей зеленой сочной осоки, впитаться в мох, в теплую, влажную землю. В высоких зарослях, среди трупов гитиянки, на мерцающей солнечными бликами поляне затерялась в траве ослепительная вспышка, металлический сполох неразбившейся молнии. Прикрытое стеблями густой осоки, на лесном дерне сверкало широкое лезвие позабытого меча Гит.
Эпилог.
Элейнт. Осень, не внемля обычаям природы, в этом году рано вступила в права. В притихшем лесу уже начался листопад, по утрам молочные туманы долго стояли над топями. В болота начала возвращаться дичь — пару дней назад Дейгун подстрелил тонконогую косулю, весь мох у водопоя был испещрен следами раздвоенных копыт. Лишенные хищников тенистые леса - раздолье для травоядных, Топи Мертвецов быстро оправлялись от темного прилива, два года назад поглотившего все живое. Мрачные времена прошли: границы безмолвной зоны сужались, пятно пустоты в сердце мшар затягивалось. Нанесенная нежитью рана заживала.
Люди неохотно возвращались в мертвые земли, Дейгун месяцами мог не встретить ни единого человека, случайно или намеренно забредшего в эти края. В людских душах все еще жил страх перед расползающейся из Мерделейна смертью. Напрасно - почва после нескольких лет бесплодия давала богатые урожаи, земля пробуждалась в былом великолепии.
Отстроенный заново дом неподалеку от спаленной дотла Западной Гавани подолгу стоял без хозяина: эльф пропадал в лесах или наведывался в ближайшие поселения за припасами, эти рейды зачастую длились больше недели. Дом пустовал. Всего две комнаты, крохотная спальня — больше нелюдимому следопыту и не нужно. Привыкший к одиночеству, предпочитающий спокойную, умиротворенную тишину лесов шумным, кипящим жизнью людским общинам, Дейгун не чувствовал недостатка в прочих контактах, кроме тесной связи с живой природой. Впрочем, обойтись без соприкосновений с цивилизацией все-равно не удавалось.
Еще одно по-осеннему прохладное утро. С молодой липы перед окном сорвался рыже-желтый листок, кружась и переворачиваясь в своем кратком полете, приземлился на подоконник.
Настойчивый стук в дверь. Дейгун поднялся с узкой кровати, откинув в сторону ворох теплых шкур. Вытащил кинжал и, озадаченно жмурясь, пытаясь проморгаться ото сна, направился к двери. На пороге знакомая фигура в темном плаще.
- Все-таки остался здесь, Дейгун.
- Да, - эльф не мог не скрыть удивления. После паузы добавил, отступая в сторону от двери: - Рад видеть. Проходи.
Кейна проскользнула внутрь, краем плаща заметая с улицы сухие листья на половицу у порога. В доме было тепло, ненавязчиво пахло мокрой шерстью и свежеобтесаным деревом.
- Каким судьбами, дочь? - в лоб спросил эльф, прислоняясь спиной к дверному косяку комнаты и скрестив на груди руки. Не зная Дейгуна, можно было решить, что он не доволен этим спонтанным визитом, но Кейна видела, что приемный отец просто не оправился от неожиданности и хотел прояснить ситуацию. Пройдя в комнату, ближе к камину, девушка стянула перчатки и, обернувшись к отцу, неуверенно поинтересовалась:
- Могу я на некоторое время остаться?
Эльф пожал плечами и обвел рукой пустую комнату — располагайся. Кейна прошагала к столу и откинула мокрый от росы капюшон плаща, одобрительно осмотрела интерьер нового дома отца. Дейгун перебором постукивал пальцами по своему локтю, внимательно разглядывая гостью. Наконец, спросил:
- Где твой следопыт?
Кейна бросила тревожный взгляд на отца и коротко отозвалась:
- Позже.
После паузы добавила:
- Хочу есть, я с прошлого утра на ногах, а ходить тяжело.
Дейгун без лишних слов оторвался от дверного проема и спустился в погреб. По дороге гадал, к чему относились слова его дочери касательно того язвительного лучника, что последнее время пребывал рядом с Кейной: «позже» расскажет, почему она пришла одна, или же этот тип сам заявится сюда, но «позже»?
Поднимаясь по земляным ступеням наверх, держа в руках глиняный горшок с полосками копченого мяса, эльф едва не выронил сосуд при входе в комнату. Кейна сняла плащ.
На глаз можно предположить седьмой-восьмой месяц.
Дейгун поставил перед дочерью тарелку, принес кружку воду и опустился по противоположную сторону стола. Девушка жадно ела.
«Как ее мать когда-то. Точно так же. Одинаковые».
Вслух следопыт поинтересовался, задумчиво наморщив лоб:
- В Невервинтере ты дворянка, почему не Крепость, почему болота?
Кейна оторвалась от пищи и, тщательно прожевав, хитро прищурилась:
- Ты тоже мог остаться в Крепости. Все-таки статус «отца экс-рыцаря-капитана» тоже предоставлял тебе многие привилегии. Так почему болота?
Дейгун устало растер лицо ладонями:
- Кейна...
- Ммм? - поддразнивая, отозвалась девушка, отрывая зубами твердый кусок мяса.
Эльф махнул рукой, поднялся со стула и прошел к бочке с водой, зачерпнул кружку для себя. Со спины приблизился к дочери и опустил ладонь ей на плечо. Немного помолчав, тихо добавил:
- Все хорошо. Ты дома.
Конец.
Февраль-июнь 2010
Февраль-июнь 2010
-
-
22.08.2010 в 21:35Эпилог - неоднозначен. Открытый финал или намек на продолжение?
-
-
22.08.2010 в 21:49Спасибо за ваш чудесный фанфик!
-
-
22.08.2010 в 23:21Она весьма удачно выезжала то на спине у рейнджера, то у паладина. Так что закалка закалкой, но две подушки безопасности по бокам значительно смягчали удар по психике.
Открытый финал или намек на продолжение?
Открытый финал. Текст уже высосал из меня все, что можно.
dolce_far_niente Рада, что понравилось.
-
-
23.08.2010 в 20:49-
-
23.08.2010 в 22:15-
-
23.08.2010 в 22:31-
-
23.08.2010 в 22:42-
-
04.09.2010 в 02:17Вообще - понравилось. Характер Кейны, о котором ты говоришь - в общем и целом - получился очень достоверно. Концовка показалась весьма и весьма неожиданной, поскольку действительно больше смахивает на открытый финал.
Сцена на стене - шикарная. Я на полном серьезе. Такая горькая и прочувствованная, что аж прошибает. И безумно контрастирует с дальнейшей ночью ГГ и следопыта. Да и вообще от всего фика очень и очень стойкий привкус горечи. Горечи и пепла. Который буквально въедается как грязь или пыль. Усталость просто нечеловеческая, причем у всех. Мозаика из неровных кусочков. Местами сколотые, щербатые, шершавые, неяркие, но что-то в них есть притягательное. Однозначно буду перечитывать и рассматривать то, чего не заметил при первом прочтении.
-
-
04.09.2010 в 15:11А описывать срач от сосуществования неподходящих людей и запоздалые мысли "вот ведь я дура!" - это как-то чересчур мелочно, так что пусть каждый сам додумывает подробности.
Усталость просто нечеловеческая, причем у всех.
у автора тоже.
Спасиб за отзыв! Очень приятно, особенно оставленное впечатление.
-
-
23.10.2010 в 08:48Особенно понравилась сцена когда Биш и паладин разговаривают под наблюдением теней, очень захватил этот момент. И финал... да конечно хотелось хэппи-энда, но я считаю, что такая концовка правильная, все-таки любовь любовью, а Биш человек свободолюбивый, а детишки это сложно!
В общем огромное спасибо за мое приятное времяпровождение!!! =)))
-
-
23.10.2010 в 11:49А про тени я планирую переписать
лет так через 20, т.к. атмосфера не нагоняет дискомфортного поеживания, как должна бы по идее.Моя имха такова, что хэппи-энд с Бишопом вообще невозможен: только что-то из серии "и жили они недолго и несчастливо" )
-
-
15.04.2013 в 14:49Рина, спасибо тебе за замечательную историю. Заглотила залпом. Это так вкусно, видеть, как два заклятых дружка действуют сообща ))
И мне понравилась Кейна. Живая, человечная, без излишней озлобленности и жестокости. Я за неё искренне болела.
ЗЫ. Я тебе говорила, что ты один из моих самых любимых авторов? Читать тебя всегда одно удовольствие
-
-
15.04.2013 в 21:05-
-
16.08.2014 в 19:37Прошли года с публикации фф, если быть точной, то целых четыре, а всё равно находятся люди, которые пишут с опозданием своё мнение о работе. Я тому пример. Ну и анон выше.
Мне понравилась работа, прочла на одном дыхании, что уж тут говорить, а фф действительно затягивает своим сюжетом, я попалась на крючок, который потянул меня на самое дно, завлекая в историю всё сильнее и сильнее. Безумно понравились взаимоотношения Касавира и Бишопа, они остались в своих образах вплоть до самого конца, и Кейна.. Я скажу так: женских персонажей я терпеть не могу и вообще никак их не воспринимаю (нет, я не безумная яойщица (вообще не приветствую гомо-связи), я просто немного не люблю женщин), очень редко бывает так, чтобы гг мне приглянулась, что уж говорить про симпатию, это вообще очень сложно во мне вызвать, а тут.. Кейна вызвала поначалу недоверие, а потом и ту самую симпатию. Она мне понравилась. Живая, без шаблонных закидонов, без картонности. Вот это персонаж так персонаж, удался, скажу я тебе, на славу. Не знаю, как так получилось, что носительницу осколка я стала понимать и даже сочувствовать ей, но это явно говорит об умении автора создать интересного героя.
Что насчёт концовки.. мне она не особо понравилась, нет, я, конечно же, обрадовалась спасению Кейны, всё это было замечательно и прекрасно, но момент с её приходом домой меня выбил из колеи. Как-то это.. неправильно, что ли? Не такого конца я ожидала.
В общем, я рада, что нашла эту историю спустя четыре года после её публикации, даже сохраню отдельным документом и помещу в папку «избранное», если никто не против.
-
-
21.08.2014 в 20:03-
-
22.08.2014 в 21:18А вообще, история мне действительно понравилась) И все эти описанные мелочи, такие как ремонт амуниции и принятие ванны, очень хорошо вписались в повествование и позволили проникнуться работой.
Ещё раз спасибо за приятно проведённое время за вашим фф)