Не дыши и стреляй

[rinanettle]

Фандом: Fallout 4
Персонажи: Дьякон/жГГ
Размер: макси
Аннотация: Листы рассыпались, смешались в беспорядке. Разрозненная история обретает смысл, только если начинать ее с середины.


2288, 19 марта.
Двое

Сара боязливо коснулась кончиками пальцев холодной поверхности щербатого зеркала. Встретилась глаза в глаза с собственным отражением в глубине за мутным серым стеклом. Зрачки испуганно расширились, губы невольно вздрогнули.
Медленно повернулась в профиль, дрожащей рукой очертила резкий контур скулы, будто хотела почувствовать саму кость под тонкой кожей. Ощутить, что это действительно ее собственное лицо. Все еще настоящая, живая, теплая.
Чуть прищурилась, искоса рассматривая себя со всех сторон: оценивающе, изучающе, будто видела впервые. Затем опустила голову, сосредоточенно глядя исподлобья, словно вдруг возжелала разглядеть свой затылок с обратной стороны.
- А мне нравится, - донесся голос из темноты позади нее. В тусклый круг света под запыленной лампой вступил мужчина - встал справа за спиной, почти вплотную к Саре. На миг их взгляды пересеклись внутри отражения.
Она недовольно нахмурилась; гримаса получилась жалкой, почти обиженной.
- Похожа на облезлую ворону, - горько усмехнулась Сара, будто запоздало раскаиваясь в своем радикальном решении.
- На самую прекрасную облезлую ворону.
Мужчина обнял ее одной рукой, притянул ближе. Все еще не прерывая зрительный контакт в глубине зеркала, опустил подбородок ей на плечо. Сара напряглась всем телом по инерции, затем медленно, усилием воли расслабила мышцы. Понуро опустила голову и едва слышно вздохнула:
- Нос теперь торчит. Жуть... Впрочем, неважно все это...
Отвела взгляд. Попыталась отступить в тень, отойти от зеркала.
Он удержал ее за плечи, не давая отстраниться. Обнял крепче и легонько щелкнул пальцем по самому кончику носа.
- А мне нравится твой нос, - постановил он. - Чудесный, просто потрясающий нос. Каюсь, я влюбился в твой нос с момента нашей первой встречи!
- Лжец. И льстец, - хмыкнула Сара с кривой усмешкой.
- О нет, этот нос являлся мне в самых откровенных снах!
- Ужасный комплимент... - усмехнулась она, покачав головой.
Он развернул ее к себе, все еще не размыкая объятия, несколько долгих секунд пристально смотрел прямо в глаза. Затем надавил ей на нос со звуком "Пииип!", вздернув его вверх, как пятачок. Сара попыталась возмущенно вырваться, хихикая против воли.
Он притянул ее ближе, обнимая за плечи. Прижал голову к своей груди, медленно поглаживая. Успокаивая. У него всегда были такие удивительно теплые руки... Сара расслабилась и прильнула к нему. Замерла в объятиях, наслаждаясь непривычной лаской.
Он незаметно растер между пальцами почти засохшую крапинку крови, выступившую из пореза с ее наголо обритого затылка.

2287, 21 декабря.
Партнер

- Прижмись плотнее! Еще! Представь, что это твой партнер по танго! Ты должна почувствовать ритм, слиться с ним!
Сара тихо выругалась сквозь зубы и ожесточенно дернула спусковую скобу, перезарядила карабин. Как же, почувствуешь тут ритм! Судя по всему, Дьякон имел весьма пространное представление как о танго, так и о танцах в целом.
Тусклое зимнее солнце стояло в зените. Слабо, но приятно припекало спину сквозь кожаную броню. Сара распласталась на земле, напряженно прильнув к снайперскому прицелу. Далеко внизу у подножья холма выводок кротокрысов копошился среди нагромождений металлолома, проворные зверьки постоянно ускользали из перекрестья меток в оптическом увеличителе. Два тела уже не шевелились, один кротокрыс еще слабо дергался, смертельно раненый, остальные невозмутимо ползали между обломков, ничуть не встревоженные выстрелами и присутствием в непосредственной близости мертвых собратьев.
- У тебя опять приклад слишком низко, - заметил Дьякон и аккуратно стряхнул пепел в жестяную банку. - Секунды две потеряешь, поправляя. За две секунды можно еще один выстрел сделать. Или упасть с сорока метров с ускорением свободного падения, или шнурки завязать. Или быстро сказать: «Две секунды!».
Дьякон сидел в холодильнике, дверь которого была оторвана многие годы назад и успела плотно врасти в землю. Неспешно курил, наблюдая, как Сара рывком распрямляется, пружинисто вскакивает на ноги и беспрерывной серией из трех выстрелов приканчивает еще одного кротокрыса. Грохот полуавтомата разорвал тишину пустоши, слился в единый гул и эхом понесся по холмам. Сара выругалась и устало опустила ствол.
- Опять три патрона на одну мишень.
- Но ведь попала, - пожал плечами Дьякон. - Вряд ли он сам скончался от спонтанного инфаркта.
Сара вымученно улыбнулась.
- Я целилась ему в холку.
Дьякон привстал со своего места в холодильнике и посмотрел вниз. У подножия холма на краю свалки дергался в агонии кротокрыс с простреленным бедром. Один из его родичей подобрался ближе к умирающему, настороженно задергал мордой, почуяв запах крови. Дьякон сел обратно и глубоко затянулся сигаретой.
- Но ведь попала, - повторил он, выдыхая облако дыма. - У тебя отлично получается.
Сара тяжело вздохнула.
- Я предпочитаю использовать карабин как... карабин. Не как снайперку, Дьякон.
Он пристально посмотрел на нее снизу вверх: почти осуждающе, как ей показалось - взгляд был совершенно нечитаем за зеркальными отблесками черных очков. Впрочем, Сара уже приноровилась различать выражения его лица даже без прямого контакта глаза в глаза. Пришлось привыкнуть: Дьякон не снимал эти проклятые очки даже в сумерках, будто бы и так все прекрасно видел сквозь темные линзы. Как кошка.
Она уже смирилась и с прочими чудачествами, воспринимая как данность артистичные переодевания, шутки невпопад, генерируемые на ходу небылицы и постоянную, почти параноидальную настороженность. За неполные два месяца в этом безумном мире, на истерзанных руинах ее былой реальности, Сара успела четко осознать, что местное понятие «нормальности» сильно отличается от привычных ей стереотипов. Принимая во внимание общий контекст окружения, Дьякон был удивительно нормален.
Сара перезарядила карабин - ожесточенно впихивала патроны, будто они были виноваты, что взбалмошные пули беспечно миновали выбранную цель. Кротокрысы внизу сгрудились в одной точке беспокойно шевелящимся скопищем, уже погребли под собой визжащее тело раненого сородича, пожираемого заживо.
- Жалко потраченных патронов, - пробормотала Сара и вновь легла на землю. Медленно повела прицелом вслед за маленьким кротокрысом, запоздало несущимся по мусорным завалам ко всеобщей трапезе.
- Научишься не терять цель из любой позиции — сэкономишь в итоге гораздо больше патронов. Считай это долгосрочным вложением, - ободряюще кивнул ей Дьякон. Сара начала медленно привставать, неуклюже пытаясь найти опору коленями. Покачнулась и безнадежно опустила оружие: поняла, что шанс упущен - кротокрыс благополучно достиг источника пищи и отказывался передвигаться дальше. Тихо выматерилась.
- Может, перекусим? Кажется, у кротокрысов тоже перерыв на обед, а я бы не отказался от «Бламко» с сыром, - неожиданно предложил Дьякон. - У нас ведь еще остались «Бламко»?
Сара отрицательно мотнула головой — и по поводу перерыва, и касаемо наличия макарон. Дьякон с удивительной легкостью съезжал со сложных тем и непревзойденно снимал напряжение, но сейчас Сара не желала поддаваться на его подначивания.
- Позже, - отозвалась она. - Когда уложу хоть одну тварь с двух выстрелов.
- Тогда вставай более плавно, - посоветовал Дьякон. Он поднялся из холодильника и, все еще зажимая ртом сигарету, взял в руки свою снайперку. Проверил патронник, затем лег ближе к краю холма, опираясь на локти.
- Шмотри, шде упор, - прошамкал он, не расставаясь с окурком. Сара отступила на шаг, внимательно, с долей неприкрытого восхищения наблюдала, как Дьякон грациозно, словно танцор, поднялся на ноги и без отрыва от прицела продолжил плавно вести цель. Сделал шаг влево, два совершенно ненужных шага вправо. Чертов позер. Оглушительно грохнул единственный выстрел и Дьякон слабо дернулся от отдачи. Раненый в переднюю лапу кротокрыс с визгом унесся на трех конечностях в мусорные терриконы.
- Танго, - повторил он невозмутимо, сделал последнюю затяжку и выбросил сигарету. - Прижимаешься плотнее и все. Не дыши и стреляй.
Сара обреченно опустила свой карабин дулом вниз.
Недружелюбное Содружество довольно быстро вынудило ее научиться компетентно обращаться с оружием — иного выбора не предлагалось: превосходи умениями своего врага или умрешь. Глупо отрицать, что всегда найдется кто-то, стреляющий лучше нее, но манера Дьякона обучать ее тонкостям мастерства порой становилась совершенно невыносимой. Впрочем, злиться на него тоже было сложно.
- Перерыв, Вис! - провозгласил Дьякон, будто почувствовав ее стремительно уходящий в минус настрой. - Думаю, тебе срочно нужен таймаут: переключись, проветри голову и... свари нам макароны! Смена занятий отлично способствует снятию напряжения - даже лучше, чем сами макароны с сыром.
- Твоя очередь готовить, - хмуро заметила Сара.
- Всего за двадцать крышек я готов уступить эту почетную обязанность: ну же, соглашайся! - выдвинул предложение Дьякон и тут же отвернулся, будто особо не рассчитывал на ответ. Закрепил снайперку на ремень, одним рывком закинул рюкзак за плечо, отряхнул штаны — три секунды на сборы, легок на подъем.
- Разумеется, - фыркнула Сара, неспешно набивая патронташ. - А на загривке тебя до штаба не подкинуть?
- Было бы чудесно, - мечтательно произнес он, поправляя очки. Сара кинула в него пустой гильзой: попала в ногу и тут же пожалела о содеянном — на его крики о предательстве и смертельном ранении в голень готовы были сбежаться все кротокрысы из низины.

2287, 4 декабря.
Имя

- А потом она бежала через весь комплекс, отстреливаясь от синтов! Их там сотни были! И несла меня раненого на плече!
Дездемона перевела мрачный взгляд с Дьякона на Сару, для чего ей пришлось опустить голову: перепад в росте стоящих перед ней двух агентов Подземки был довольно значительным. Сара покраснела. Неожиданная интерпретация Дьяконом зачистки Свитчборда, в которой ей доставалась вся слава и роль единственной героини, на деле была довольно далека от истины.
Она запомнила кривые, крошащиеся углы бетонных стен и ржавые трубы, обитые металлом дверные проемы и перевернутый массивный стол. Все те укрытия, где она с колотящимся у самого горла сердцем пережидала растянувшиеся секунды между сериями выстрелов. Каждую деталь, щербинку, царапину этих временных убежищ она сейчас могла описать детально, не менее точно, чем мелкие приметы улицы, где прошло ее детство.
Остальное в памяти отложилось весьма смутно. Много комнат, перевернутая мебель, уже начавшие разлагаться человеческие тела на полу - тошнотворная вонь, почти перебивающая навязчивый запах озона и горящей проводки, гильзы под подошвой, вспышки и треск лазерного оружия, твердая рука Дьякона, уверенно тащащего ее за собой по переплетениям узких коридоров... Все перемешалось, осело единым горьким привкусом дыма и гнили под языком.
Сейчас, когда Дьякон так легко и пренебрежительно говорил о произошедшем в Свитчборде, Сара смотрела на него с недоумением. Не таким она представляла его рассказ. Еще одно воспоминание слишком хорошо врезалось в память: Дьякон останавливался над каждым мертвецом, над каждым телом, обезображенным давней смертью и, присмотревшись к еще различимым чертам, называл его имя. Только имя или данную в Подземке кличку — никакой панихиды, никаких личных слов. Будто отпускал души покойных, позволял им уйти с миром.
Голос ровный и четкий, эмоции скрыты. Темные очки не пропускали истинные чувства наружу.
Он знал каждого из них.
Это траурное прощание, максимально лишенное эмоциональных проявлений, лишь подчеркивало не выраженную боль и оттого вызывало даже не сочувствие, а неуютное содрогание и ощущение своей неуместности в минуту чужой скорби. Свитчборд: разрушенный, разоренный, оскверненный дом. Чувствовал ли Дьякон ту же безнадежную тоску, как и Сара, вернувшаяся спустя столь долгое и одновременное короткое время на руины своего дома в Сэнкчуари?
То, как Дьякон теперь интерпретировал события перед Дездемоной, изрядно смутило Сару. Но встающая перед глазами описанная им гротескная картинка, словно украденная из плохонького боевика, почти против воли вызвала в груди сдавленное хихиканье. Так от абсурда ситуации порой тянет нервно и неуместно засмеяться на похоронах, когда внутреннее напряжение достигает пика. Или же Дьякон просто не пускал внутрь все эти переживания? Пожалуй, некоторые вещи лучше высмеять, неуклюже перекрыть юмором, чем осознанно встречать реальность с поднятым забралом и против воли уставиться в пустые глазницы судьбы. Похоже, лидер Подземки уже давно привыкла к подобной тактике Дьякона.
- Все так и было? - переспросила Дездемона, иронично вздернув бровь.
- По большей части, - уклончиво отозвалась Сара, не желая разрушать заботливо сплетенную Дьяконом паутину бесстыдной, но в чем-то очаровательной сказки. - Только синтов было меньше сотни и Дьякон...
Сара покосилась на него снизу вверх, пытаясь представить, смогла ли бы она вообще приподнять мужчину от земли, и уверенно докончила:
- Дьякон был более чем дееспособен.
Если быть точной, он минимум дважды спас ее от смерти, прикрывая левый фланг. Один раз буквально выдернул за шкирку из-под летящей в их сторону гранаты. В бою он вел себя гораздо осторожнее и осмотрительнее — безусловно сказывался опыт, в десятки раз превышающий ее собственный.
Дездемона снисходительно взглянула на Дьякона — тот едва ли выглядел разочарованным или смущенным разоблачением.
- Я полагала, Дьякону понадобится весь отряд, включая Глорию, чтобы забрать прототип, но вы вдвоем... Хм... возможно, нам действительно повезло с твоей вербовкой.
Сара прикусила губу, польщенная комплиментом, пусть и не вполне заслуженным. Дьякон участливо подмигнул ей. Теперь она — полноправный агент Подземки. Поставленная неделю назад цель достигнута: Сара наконец-то обрела весомое подспорье в своей одинокой войне против Института.
Еще в Даймонд-Сити, едва услышав о деятельности Подземки, Сара сразу приняла охотничью стойку, уже предчувствуя, что именно эта загадочная подпольная организация, являвшаяся ее естественным союзником, станет ключом к дальнейшим поискам сына. Интуиция не обманула.
После зачистки Свитчборда Дездемона казалось воодушевленной этим объединением усилий не менее самой Сары. В глазах главы Подземки светилось облегчение, некий спад напряжения и настороженности, с которыми она изначально приветствовала незнакомку, так неожиданно ворвавшуюся в катакомбы под Старой Церковью. Перемена явственно ощутимая, словно между ними спал невидимый барьер.
- Раз уж мы теперь в одной команде, нужно определиться с твоим именем. Кодовые клички — часть нашей системы безопасности, - объяснила Дездемона, оценивающе оглядывая Сару.
Та нахмурилась — подобная игра почему-то задела ее за живое, будто вместе с истинным именем у нее отнимали часть индивидуальности, за которую она так цеплялась с того самого дня, как очнулась в криокамере в разрушенном войной мире. Пыталась удержать хоть что-то привычное, знакомое, чтобы просто не сойти с ума. Я — это все еще я. Все окружающее — не сон, не полуночный кошмар, от которого вот-вот очнешься, лежа в липком поту на кровати... дома.
Приходилось постоянно напоминать себе, что несущаяся в голову пуля не спугнет дурную грезу, но прервет ее жизнь. Все по-настоящему, как бы ни хотелось ей верить в иное. Поначалу весь мир вокруг ежеминутно штурмовал ее разум, подтачивая, разрушая чувство реальности и заставляя верить, что она близка к сумасшествию. Первый день она прорыдала в слабовольной истерике, лежа на прогнившей сырой кровати в руинах своего старого дома, пока Кодсворт заботился о ней. Позже, когда Сара нашла силы, чтобы встретить реальность лицом к лицу, постоянная тянущая боль ежеминутно напоминала ей о поставленной цели. Напоминала о Шоне. Спустя долгие шесть недель странствий, в которые уложилась еще одна жизнь, когда день шел за месяц, а месяц — за год, когда из груди перестало идти молоко, а из глаз — литься слезы, Сара уже твердо стояла на ногах и перестала терзаться иллюзиями. От прежней хрупкой девушки, переполненной счастьем матери, осталась лишь бледная, осунувшаяся тень, свитая из скорби, страха и ярости.
Порой она все еще нуждалась в напоминаниях, метках старого мира, позволяющих ей помнить, ради чего она все еще живет. Обручальное кольцо в кармане, золотое сердечко на шее — подарок мамы, и неостриженные длинные каштановые волосы, чтобы все еще помнить саму себя, прежнюю.
Прическа выделяла Выжившую на общем фоне, поскольку женщины в Содружестве конца двадцать третьего века предпочитали стричься коротко. Волосы доставляли ей немало неудобств: длинный хвост имел неопрятный вид, древнее мыло и жесткая вода тоже не влияли благотворно на состояние шевелюры, но Сара упорно не желала состригать доходящие до середины спины пряди, словно в них, подобно тайне Самсона, и была заключена ее истинная сила. Сила памяти.
Сейчас Дездемона, сама того не ведая, нанесла неожиданно подлый удар, пробуя отсечь еще одну часть той довоенной, наивной, беззаботной Сары. Словно сам мир пытался откусить еще один кусок от ее эго, потребить и переварить, все больше подминая под себя, диктуя новые правила.
- Я могу остаться Сарой?
Дездемона решительно покачала головой — словно терпеливо переубеждала маленького ребенка надеть кепку, прежде чем бежать на самый солнцепек. Сара перевела взгляд на Дьякона: тот наблюдал за ней, скрестив руки на груди и чуть склонив голову на бок. Лишь слабо улыбнулся и пожал плечами в ответ на немую просьбу о поддержке.
- Мы держим настоящие имена наших агентов в тайне, чтобы обезопасить их родных и близких, - пояснила Дездемона. - Поверь, это не пустая прихоть.
- Есть варианты? - сдавшись, вздохнула Сара. Лидер Подземки натянуто улыбнулась.
- Это твоя жизнь, твое имя, твой выбор.
Сара поджала губы, сдерживая рвущееся ругательство. Какие еще неизбежные процедуры ей предстоят для официального оформления в штат? Еще двенадцать часов назад она расстреливала синтов в подвале «Слокам Джо», в данный момент ей хотелось поскорее закончить формальности и просто отоспаться. По большому счету, было наплевать, какую кличку ей дадут — в эту роль она вживаться не собиралась. Дьякон? Дездемона? Чем руководствовались они при выборе имен? Наугад открытая книга, первой подвернувшаяся под руку?
В гудящей голове проносился рой всевозможных вариантов — нужно выбрать что-то шпионское, подходящее для разведчика, вписывающееся в красочную театральную постановку этой компании лунатиков «Секретная подпольная группировка Подземка».
- Виспер. Шорох, - наконец, произнесла Сара, устало растирая покрасневшие глаза. Пришедшая первой в голову кличка сама слетела с губ.
Дьякон и Дездемона странно, настороженно переглянулись. Лишь на краткое мгновение, но Сара успела заметить этот встревоженный взгляд.
- В честь Томми или... - едва слышно пробормотала Дез и одернула себя, выровняла голос. - Что ж, «Виспер» вполне подходит. Нужно познакомить тебя с ребятами, идем.
Сара непонимающе уставилась ей в спину. Обернулась к Дьякону в поисках ответа, но тот лишь приглашающе махнул ей рукой и двинулся следом за Дездемоной.
Штаб Подземки показался Саре довольно уютным: неожиданное впечатление от убежища в древних сырых катакомбах, но место выглядело хорошо обжитым, а атмосферу создавал не интерьер, а люди. Разношерстная, откровенно странноватая компания, оказавшая Саре на удивление душевный, теплый прием. Впервые за все время пребывания в Содружестве она почувствовала столь нехарактерное ощущение — ее приняли, как действительно желанного гостя.
Глория, отрекомендовавшаяся как «Ангел Смерти» - синт с нравом независимого, ершистого подростка. Тинкер Том — витающий где-то на своей волне чудаковатый повелитель пары терминалов и груды железа неизвестного назначения. Он с искренней тревогой возжелал очистить организм Сары от мифических институтских жучков и изрядно огорчился, получив решительный отказ. Молодой парнишка по кличке Барабанщик, отчаянно рвущийся на боевые задания, но в силу подготовки или иных причин оставленный исполнять обязанности штабного диспетчера. Скептично настроенный Каррингтон, излюбленный объект для мелочных шпилек Дьякона — возможно, из-за своего на редкость трезвого и логичного мышления. Настоящее чудо — П.А.М., еще довоенная технология, кажется, успевшая за двести лет перерасти границы функционала вычислительной машины, чтобы восприниматься как независимая личность. Многих имен Сара не запомнила, но каждый в Подземке был искренне рад приветствовать ее, Виспер, которая теперь будет сражаться на их стороне ради общей цели.
Уже поздно ночью, засыпая после сытного ужина и смакуя приятные впечатления от общения с новыми знакомыми, Сара неожиданно вздрогнула от осознания истоков ее клички. Засевшее в памяти и неожиданно всплывшее в подсознании имя. Томми Висперс. Свитчборд, запертая каморка с архивами Подземки пропахла дымом насквозь, дышать невозможно. На полу бледное тело с перекошенным лиловым лицом, будто у утопленника. Жуткая смерть, на которую он шел добровольно: даже не пытался бежать во время атаки синтов: остался сжигать засекреченные документы, чтобы сберечь тайны своих товарищей от охотников Института.
Томми В. Зачеркнутое имя на доске со списком штурмовиков Подземки.
Саре захотелось немедленно выбраться из-под одеяла и будить Дездемону. Объяснять сбивчиво и невнятно, убеждать ее, что хочет поменять имя. Не ассоциироваться с их покойным другом, не причинять лишнюю боль, когда эта глупая кличка каждый раз будет напоминать о нем.
Несерьезно. Запоздало спохватилась, когда ее уже представили всей организации.
Дьякон все еще не спал - шумно ворочался на соседнем матрасе, тщетно пытаясь обернуться обрывками одеяла с зияющими прорехами. Сара тихо позвала его, стараясь не разбудить остальных.
- Как думаешь, будет странно, если я захочу выбрать себе другую кличку?
Он не сразу понял, что обращаются к нему. Лишь спустя несколько секунд развернулся к Саре, поморгал припухшими от недосыпания глазами, пытаясь вникнуть в смысле сказанного. Чуть приподнялся на локте, оценивающе оглядывая девушку в тусклом свете единственной лампы вдали на кухонном столе. После короткой паузы постановил:
- Знаешь, я регулярно меняю лица, так почему бы тебе не менять имя раз в пару месяцев? Тогда мы можем называть нашу команду «Крутой мираж» - это почти как вираж, но... мираж! Ну, ты понимаешь... Только не смей цитировать Шекспира во время боя — это моя фишка!
- Я не это имела в виду, Дьякон, - прошептала Сара, слегка ошарашенная таким напором и... неожиданной солидарностью, безоценочной поддержкой ее решения, каким бы глупым оно ни казалось. - Я серьезно. Я не уверена, что выбрала подходящее имя...
Дьякон склонил голову на бок, глядя ей прямо в глаза.
- Виссспер, - промурлыкал он. Низко, с тихим шепчущим присвистом, словно пробуя на вкус звучание.
- Виссс...
Перешел на глухой, почти интимный шепот - так, что у Сары перехватило дыхание от этого звука, похожего то ли на стон, то ли на вздох... Заметив ее замешательство, Дьякон будничным тоном постановил.
- Мне нравится. Удобно звать тебя, сидя где-нибудь в засаде. Можешь поменять, конечно, если хочешь... Только не на что-то раскатистое вроде Бронебойца или Грррозной Фурии.
Сара слабо усмехнулась. Что же, возможно, это имя действительно сможет прирасти к ней, не вызывая ненужных ассоциаций. Если смотреть на ситуацию с позитивного угла в присущей Дьякону манере, то сходство с именем покойного можно оправдать преемственностью. Сара заняла место Томми, Дьякон передал ей в наследство принадлежащий Висперсу пистолет - грех было бросать такое оружие - так пусть эта случайная аналогия станет данью памяти.
Проснувшись, она так и не поговорила с Дездемоной, не изменила решение: утро оказалось мудренее вечера.
Даже не признавая в открытую, Дьякон прекрасно осознавал причины, заставившие Сару сомневаться, но предпочел разрядить ситуацию, спустить на тормозах — вероятно, даже внутренне одобряя ее выбор. Все решилось еще в тот момент, когда он настороженно переглянулся с Дездемоной у входа в штаб, и оба промолчали по поводу выбора имени новенькой. Возможно, Сара зря волновалась...
Еще ей почему-то хотелось, чтобы Дьякон снова повторил шепотом эту кличку, вновь вызывая теплую волну мурашек.

2288, 26 февраля.
Чужая.

Нога все еще ныла — постоянная, навязчиво-незатихающая боль в срастающейся кости. Стимуляторы медленно, но верно излечивали перелом, бонусом прибавляя к режущей, словно тупой нож пульсации, не проходящей уже пятый день, еще и непрерывную щекотку в месте ускоренного регенерирования тканей. Сводящее с ума ощущение, когда отчаянно чешется сама кость, сантиметрах в двух под кожей.
Кое-как Сара взгромоздилась на барный стул, бережно пристраивая травмированную ногу. Привычно отчеканила громкое: «Да» в сторону развернувшегося к ней Такахаси и устало опустила локти на стойку. Несколько минут, пока готовилась ее порция лапши, Сара сидела неподвижно, уставившись в одну точку перед собой.
Тинкер Том говорил, что детали из списка крайне желательны, но не обязательны для сбора рабочей модели телепорта. А Сару уже заранее трясло от одной мысли, что может наворотить этот безумный гений. Дьякон уверял ее, что Том определенно гений и созданные им механизмы работают... обычно работают. Но та часть Тома, идентифицируемая не иначе как безумная, при всей приложенной гениальности не давала Саре спокойно вверить свою жизнь на откуп не протестированному механизму, способному развеять мелким ситом атомы ее тела по всему Содружеству.
Впрочем, у нее не осталось иного выбора. Единственный шанс найти сына — положиться на слепую удачу и, скрестив пальцы, довериться мастерству Тома. Еще не все детали для конструкции найдены и критический момент, решающий ее судьбу, пока лишь маячит в довольно отдаленном, хоть и обозримом будущем. Но чем стремительнее Сара приближалась к своей цели, тем больший страх наполнял ее.
Четыре месяца назад, когда она только проснулась из криогенного сна, единственным ее желанием было найти сына. Словно путеводный маяк, это твердое намерение вело сквозь препятствия, помогало преодолеть ужас и инстинктивное отторжение чужого, враждебного мира. Весь смысл ее существования сводился лишь к одной цели: спасти своего ребенка. Если бы внутри Сары не горел этот неизбывный материнский инстинкт — кто знает, не нашел ли бы ее Кодсворт бездыханной в их с Нейтом спальне, в трусливом бегстве сдавшейся, не выдержавшей свалившегося осознания, что все ее прошлое бесповоротно мертво.
Сейчас, по прошествии четырех месяцев в Содружестве, Сара уже едва ли подавалась под ударами судьбы. Внутри закалился железный стержень. Прошлое заросло коростой новых, неустанно хлещущих впечатлений, выболело под свежей, но уже твердой коркой. Привыкла. Или просто начала явственно видеть, как через жалкое нагромождение обломков старого мира неотвратимо пробиваются живучие и цепкие ростки уже другого, нового общества. Человечество не сдалось - лишь изменилось в своей моральной сути. И этот все еще чужой, кажущийся диким мир, уже не пытался отринуть Сару, как только она перестала пытаться отталкивать его от себя.
Окружающие люди давали ей силы, вновь смогли наполнить жизнь смыслом. Многих она считала друзьями - не просто сочувствующими помощниками или соратниками, объединенными с ней одной целью. Друзья, готовые не просто поддержать в трудную минуту, но и прикрыть спину, рискуя ради Сары собственной жизнью. Уже не одно лишь стремление найти Шона приковывало ее к этому миру. И тем сильнее она боялась, что телепорт не сработает и ее существование оборвется - как раз в тот момент, когда жизнь вновь обрела значение, наполнилась пусть иными, но не менее яркими красками.
Миска дымящейся лапши грубо разорвала пелену отрешенных дум и неуклюже плюхнулась на стойку перед Сарой. Такахаси заскрипел и усиленно замигал лампочками, привлекая внимание посетительницы - будто напрашивался на чаевые или хотя бы на «спасибо». Сара благодарно кивнула роботу и вонзила палочки в лапшу. Неизменный вкус, теперь уже навеки ассоциирующийся с Даймонд-Сити. Желудок благодарно заурчал в ответ на первые кусочки горячей еды. Сара прикрыла глаза от наслаждения.
- Тетя, а вы — синт?
Мальчишка лет восьми стоял перед ней и разглядывал с интересом и опаской, готовый в любой момент сорваться и сбежать стремглав в ближайший переулок, если только незнакомка ответит утвердительно на его вопрос. Сара втянула выпадающие изо рта лапшинки и недоумевающе уставилась на мальчика. Неудивительно, что всеобщая паранойя в Даймонд-Сити по поводу синтов уже перекинулась со взрослых на детей. Местные жители привыкли к частым появлениям Сары в городе, но все еще продолжали относиться к чужачке с настороженностью. Теперь вот и дети...
- Почему ты так решил? - переспросила Сара, в последний момент сдержавшись от громкого дурашливого крика: «Бу! Запуск программы уничтожения!», способного снести с места до предела напряженного пацана, подобно порыву урагана.
Чуть успокоившийся мальчишка нервно переминался с ноги на ногу, не решаясь смотреть Саре в глаза. Потом все же набрался храбрости, вытер нос кулаком и выпалил:
- У тебя волосы странные - как проволока из головы лезет! Ты — сломанный синт, просто врешь!
Сара удивленно улыбнулась и на всякий случай провела ладонью по голове, проверяя, не появилось ли там чего-то лишнего. Мальчишка уже развернулся и с криками: «Синт! Она — синт!» умчался за магазин Бэкки Фэллон, где его уже ожидала пронзительно завизжавшая ватага местной ребятни, восхищенная подвигом товарища.
Сара неспешно доела лапшу, размышляя, каким же вырастет Шон в этом странном мире, где дети все так же неизменно любят адаптированную к иным реалиям вариацию игры «полицейские и воры», как угорелые носятся друг за другом в салочки и гоняют по пыльным переулкам мяч... но вот только их детские страхи вполне обоснованы. И когда ее сын однажды ночью проснется от кошмара про дикого гуля или рейдера, которые хотели сожрать его, Сара не будет его утешать. Она не будет открывать шкаф, чтобы убедить ребенка в отсутствии там монстров. Она возьмет карабин и пойдет проверять дверь и окна, а затем - подступы к дому. И еще долго будет вслушиваться в ночную тишину, пока Шон вновь не уснет.
Отставив в сторону пустую миску, Сара осторожно опустила травмированную ногу и захромала к парикмахерской Джона. Оттолкнула начавшую по привычке донимать ее пустыми разговорами Кэти и уставилась в исцарапанное зеркало. Пригладила ладонью длинные волосы, собранные в хвост.
- Корни, - подсказал Джон, ставший свидетелем недавней сцены с вопящим мальчишкой. - Ты их еще тогда... до заморозки красила чем-то? Или у тебя от местной экологии волосы сами посерели? Все можно исправить — всего пятнадцать крышек, подруга! Поверь, это будет настоящее преображение!
Сара распустила хвост. И словно впервые заметила значительно отросшие корни натурального, пепельно-серого цвета, который она всегда желала скрыть. Всего полгода назад она бы сгорела со стыда, увидь ее кто-нибудь в столь неопрятном виде. Тремя месяцами ранее занервничала бы, что ее женственный образ претерпевает необратимые изменения. Возможно, даже расплакалась бы, прочувствовав еще одно лишение таких простых и незаметных раньше, но отныне невообразимых, недоступных удобств старого мира.
Сейчас она с запоздалой тревогой поняла, что невообразимо давно не видела собственного отражения в уцелевших пыльных витринах зданий или в потрескавшихся настенных зеркалах, чьи осколки еще хранили руины домов. Не видела себя без надетой на голову защитной армейской каски.
Сара жадно прильнула к зеркалу, словно страдающий от жажды - к воде. Внимательно осмотрела себя, с запоздалым энтузиазмом стерла кляксы грязи на подбородке, счистила пятнышко засохшей крови с виска. Густые каштановые волосы... когда-то ее гордость и краса, обвисли спутанными сальными лохмами с застрявшей шелухой не то раскрошившихся листьев, не то подгнивших опилок... Левая скула краснела почти зажившей ссадиной, бровь над ней глубоко рассечена — возможно, останется шрам.
В кого превратилась та хрупкая застенчивая девочка, что еще не столь давно в безукоризненно-выглаженном платье выкатывала за порог домика в Сэнкчуари нарядную коляску со счастливо улыбающимся Шоном в белоснежных пеленках?
Теперь уже осталась навеки где-то там, в чудесном сне из прошлого или неподвижно свернулась калачиком, навсегда застыв возле холодного тела Нейта. Исчезла из мира живых. Лишь оттянула срок на двести лет и один месяц дольше запланированного судьбой.
Виспер молча выложила перед Джоном пятнадцать крышек и села в кресло. Рубанула ладонью по шее, обозначив примерную желаемую длину волос. Слишком короткая стрижка будут колоться под шлемом — необходимо остановиться на более практичном варианте.
- Сделай что-нибудь... красивое, Джон.
Подперев кулаком подбородок, Дьякон с интересом наблюдал за ней со скамьи у магазинчика Соломона. Сара мельком взглянула на него и вновь отвернулась к зеркалу — все еще делала вид, что они не знакомы. Впрочем, в его одобрении сейчас она нуждалась меньше всего.

Тепло
2287, 11 декабря.

С Дьяконом все было по-другому. Валентайн — даром что механический конструкт, обтянутый пластиковой оболочкой — воспринимался куда более естественно и непринужденно, ближе к привычным Саре манерам типичного поведения мужчины, джентльмена. Он умел соблюдать дистанцию, диктуемую шаблонными правилами приличия, он деликатно дозировал собственное присутствие и непревзойденно чувствовал грани личного пространства. Валентайн не бросал неуместные замечания, вроде «В жизни не видел человека, который бы так же часто мылся!», «Не смей выплевывать рагу, я старался!», «Смотри, я нашел для тебя бюстгальтер! Там еще в чемодане есть... только, кажется, это не твой размер».
Дьякон в своей беззаботной непосредственности слишком часто напоминал Саре, что ее моральные нормы - не более чем древний реликт, а выстраданный диплом юриста, которым она в свое время так гордилась, в современном Содружестве годится разве что задницу подтереть. Нынешняя ценность людей измеряется иными категориями.
С Ником было проще по ночам. Ник не спал. Каждый раз, когда они останавливались на привал вдали от поселений, старый синт устраивался где-нибудь у входа в их временное убежище и стерег покой Сары, пока та долго пыталась уснуть, стуча зубами от холода. Манеры Дьякона отличались куда большей раскрепощенностью: в их первую же совместную ночевку под открытым небом в Кэмбридже он беззастенчиво потеснил Сару с занятого матраса и прижался спиной к ее спине. Поворочался, пытаясь обернуться в одеяло и плотнее притиснуться к девушке.
- Если замерзнешь — могу пустить к себе под плед... скажем, за двадцать крышек, - прокомментировал он. - Или бесплатно — за ночь любви, но на утро мы должны сделать вид, что незнакомы, и разойтись каждый своим путем. Не прощаясь и не оглядываясь. Хотя, я еще могу взимать плату комплиментами — не менее пяти, но учти: принимаются только искренние и высокохудожественные!
- Я подумаю... по ситуации, - уклончиво отозвалась Сара, немного растерявшись от столь бесцеремонного вторжения на свое спальное место. Впрочем, холод декабрьской ночи не располагал к протестам: дыхание вырывалось облачками пара, стены их пристанища порывами штурмовал ледяной ветер с океана, изморозь серебрилась в трещинах здания мелкими иголочками. Костер посреди комнаты больше дымил, нежели давал жар.
А Дьякон был теплый. Восхитительно теплый! Решив не думать о благонравии, Сара прижалась к нему спиной еще крепче, жадно вбирала тепло. Простой человеческий контакт, неожиданно оказавшийся столь желанным: неведомо откуда появилось расслабленное спокойствие, придающее уверенности и сил. Достаточно всего лишь ощутить всем телом, что рядом есть кто-то живой, настоящий, способный защитить от ледяного холода темной ночи.
Сара заерзала, подстраиваясь под изгибы мужского тела - жесткий. Плотная куртка ничуть не мешала осязанию: только тугие, натренированные мышцы проступали под грубой тканью. Впрочем, задница у него вполне... Да к черту приличия! Сара развернулась и обхватила Дьякона сзади, неуверенно обняла за плечо и почти стыдливо втиснулась коленями ему под бедра. Пристроилась плотно, как ложка в сервизном наборе.
- Двадцать крышек завтра отдам, - сбивчиво прошептала она Дьякону в спину, пряча лицо у него между лопаток. Он напрягся всем телом: Сара чувствовала, как закаменели его руки; натянутым до упора луком застыл позвоночник. Дьякон замер, будто этот спонтанный тесный контакт стал для него искренней неожиданностью. Но на что он вообще надеялся, затевая это сближение?
Сара с комфортом обернулась вокруг него калачиком. Обнаружив, что она больше не шевелится, Дьякон тоже постепенно расслабился. Напряженные мышцы обмякли; он чуть подвинулся, меняя позу на более удобную, дыхание вновь выровнялось. С его первым глубоким прерывистым вдохом Сара тоже вспомнила, что нужно дышать. Осторожно втянула его запах, медленно пытаясь прочувствовать, словно пробовала на вкус самым кончиком языка. Грубая плотная куртка пропахла пылью и костром. Отголоски сухой крови, сигаретный дым, впитавшийся пот — столь характерный в современности, типичный мужской букет ароматов. И сумбурная примесь его собственного, едва уловимого запаха, туманное смешение почти выветрившихся специй, табака, сухих листьев, пожелтевшей хрусткой бумаги — словно открываешь деревянный ящик старого отцовского стола в летнем домике из детства и находишь множество смутно знакомых, но давно позабытых вещей. Память тщетно пытаешься схватить неуловимые образы родом из прошлого.
Сара зажмурилась, сдерживая неожиданно подступившие слезы.
Что она делает? Почему Дьякон вообще вызывает у нее подобные эмоции? Почему он воспринимается именно как... мужчина? Не напарник, не приятель, не... не...
Нейт... Что бы подумал бедный Нейт.
Непрошеное воспоминание о муже ворвалось слишком отчетливо: глухая тоска, от которой хотелось тихо выть, накрыла Сару с головой. Она чувствовала, будто предает Нейта, позволяя себе проявлять интерес к другому мужчине — пусть спонтанный и осторожный, но уверенно скользнувший в ее мысли, отдаваясь жаром внизу живота.
Нейт... И полутора месяцев не прошло.
Пусть между ними давно истаяла страсть: пыл вожделения успел остыть до холодной золы спустя шесть лет брака. Любит всегда кто-то один, другой лишь позволяет, принимает чужое чувство. Пожалуй, Нейт всегда больше любил ее — Сара лишь позволяла.
Родной, самый близкий, изученный до последнего мелкого шрамика, до каждой родинки — лучший друг, партнер, безраздельно принадлежащий лишь ей одной преданный Нейт. К нему Сара испытывала ровное, сильное и нежное, почти братское чувство, только вот страсть, жгучий интерес к жизни она уже давно находила за пределами супружеской постели. Сначала с головой ушла в карьеру, надеясь вытеснить пустоту собственного существования, накатывающую во время столь тошнотворно-предсказуемых домашних вечеров вдвоем перед телевизором, а с появлением Шона Сара сосредоточилась на ребенке. С началом материнства одно за одним следовали спорадические повальные увлечения, свойственные идущей в ногу со временем домохозяйке. Книжный клуб — милые говорливые старушки, забывающие начало романа после третьей главы; расплодившиеся на пике моды курсы сексуальной просвещенности — последняя попытка вновь разжечь затухший огонь: тщетная. Шахматный кружок — смертная скука, школа кулинаров — скука еще большая, программа подготовки оператора терминала базы данных — кто же знал, когда и где пригодится подобный навык.
Милый, любимый, ласковый Нейт поддерживал ее во всем, смиряясь с тем, как мало времени отводится ему самому. Он давно не возбуждал ее в постели — неизменно предсказуемый сценарий супружеского долга, не более увлекательный, чем Рождество в широком семейном кругу, когда троюродные тетушки заботливо презентуют один и тот же уродливый свитер, забывая, что уже дарили точно такой же и в прошлом, и позапрошлом году. Фальшивое, неискреннее ощущение усталости в тот момент, когда от тебя ждут приподнято-праздничного настроя. Одна и та же приевшаяся пьеса на супружеском ложе: экспозиция, завязка кульминация и... далеко не все зрители дожидаются финала. Эпилог Сара чаще всего разыгрывала в одиночку в ванной.
И все же она никогда не променяла бы его на другого мужчину. Нейт был... удобен. Верный, надежный, предсказуемый. Лишь наслушавшись рассказов школьных подруг о не сложившихся судьбах начинаешь больше ценить собственное сокровище.
Мужчина, лежавший перед Сарой сейчас, к которому она так плотно и жадно прижималась всем телом - полная противоположность Нейта. Совсем неизученный, чужой, такой непривычный. Спонтанный, живущий единым моментом — только настоящим. Прошлое он изобретал, о будущем предпочитал не задумываться. Дурашливые шутки, сиюминутные порывы: ветер в голове. Он был старше ее почти на пятнадцать лет, несоизмеримо опытнее, но порой она ощущала себя рядом с ним бесконечно взрослой, будто их разница в возрасте сказывалась в обратную сторону.
Трикстер, неукротимый огонь под человеческой кожей, бомба замедленного действия, коробка с откидной крышкой — никогда не знаешь, рвется ли оттуда клоун-попрыгунчик, или скользит мягкая кошачья лапа с острыми когтями, или же последует взрыв фейерверка, больно секущий по глазам. А может крышка просто плотно пригнана, потому что напряженное ожидание сюрприза порой волнует сильнее, чем сам сюрприз.
С такими, как он, мама запрещала ей дружить в юности.
И все же Сара чувствовала нутром, что под внешней маской взбалмошной легкомысленности скрывается человек, который никогда ее не предаст.
Она незаметно вытерла мокрые глаза рукавом, сделав вид, будто просто почесалась. В груди болезненно ныл серый комок отвращения к самой себе. Нейт... Нейт не заслуживал подобного отношения, не заслуживал столь циничного предательства его памяти.
Дьякон заворочался, высвобождая из-под себя отлежанную руку — аккуратно, как только мог, стараясь не потревожить сомкнутую на его плече женскую ладошку. Поерзал, пытаясь устроиться с комфортом при столь стесненной свободе движений. Потом вполоборота развернул голову к Саре.
- Знаешь, я погорячился насчет двадцати крышек.
- Думаешь, продешевил и теперь повысишь цену до сорока? - мрачно усмехнулась Сара у него между лопаток, не желая высовывать нос из тепла.
- Просто волнуюсь за тебя. За пару недель сна при ночных заморозках я вытрясу из тебя все деньги, а это может дурно сказаться на моей репутации - не хочу прослыть жиголо.
- Пфф, - сказала Сара ему в спину. Дьякон с энтузиазмом повернулся к ней еще сильнее, будто в голову ему пришла спонтанная гениальная мысль.
- Пожалуй, я позволю тебе обнимать меня бесплатно! Только... никому не говори! Эта привилегия дана в порядке исключения — остальные-то будут платить полную таксу.
- Я польщена, - улыбнулась Сара, мягко сжав его плечо и опуская обратно на неровный матрас. - Спи.
Дьякон успокоился и послушно свернулся калачиком, плотнее прижимаясь спиной к Саре. В некой почти трогательной, детской манере подложил обе ладони под щеку. И спустя минут десять негромко и глухо, но совсем не по-детски захрапел.

продолжение