Автор: Rina_Nettle
Иллюстрации: fwrt
Фандом: Fallout New Vegas
Персонажи: жКурьер, Вульпес Инкульта
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: в работе
предыдущая глава
Глава 29.
"Все будет хорошо".
читать дальшеЖарко. В ушах звенит: то ли голову напекло, то ли несмолкаемый стрекот саранчи уже воспринимается на одной монотонной тональности, как режущий слух непрерывный звон. Солнце немилосердно палит, источая потоки тепла с безоблачного чистого неба. Душно, как в запертой раскаленной кузне, в воздухе ни ветерка.
Север Аризоны, рыжая каменистая пустыня к югу от Глен Каньона, полдень.
Эрвин облизнул потрескавшиеся губы, обнаружив, что язык совершенно сухой, во рту нет и капли слюны. Почесал обгорелый, шелушащийся нос, заметил странствующую по руке суетливую букашку и шумно выдохнул, сдувая с запястья крошечное насекомое и многочисленные налипшие песчинки.
Четвертый час в засаде: пить хочется неимоверно, но Крис высосал последнюю каплю из фляги еще до того, как солнце вошло в зенит. Эрвин заерзал, стряхивая со спины струйки песка: трое мальчишек закопались под семидюймовый слой, словно ящерицы, чтобы не свариться заживо под прямыми лучами. Алая туника, обмотанная вокруг головы Криса, стала желто-бурой от пыли; струйки пота сбегали по грязному лицу парня, оставляя на коже светлые дорожки. Крис вытер пот со лба, лишь сильнее размазав пыльные разводы, и сморщился от прикосновения к коже: конопатое лицо мальчишки обгорело до красноты.
Лежащий в песке по левую сторону от Эрвина Черный Кофе тихо всхрапнул – вот уж кому все равно где спать! Парень полностью замотал голову в тунику, оставив приоткрытым лишь самый край возле носа для притока воздуха. По красной, насквозь пропитавшейся потом ткани ползали вездесущие песчаные мошки, жадно припадая к столь редкому в пустыне источнику влаги; под его правой ногой в тени насыпанного песчаного холмика притаилась крошечная ящерица. Порой Эрвин даже завидовал беззаботной приспособляемости своего товарища: Черный Кофе никогда не жаловался, никогда не требовал к себе особого отношения - стойкость, достойная настоящего легионера.
- Может, они не придут сегодня? – тоненько заскулил Крис: одна и та же песня каждые полчаса. Эрвину давно хотелось отвесить ему хороший подзатыльник, но в этом случае пришлось бы выкапываться, а затем вновь закапывать руку в песок.
- Заткнись, Рыжий, - коротко приказал Эрвин, рефлекторно облизнув губы в надежде увлажнить горящую кожу, и тут же пожалев об этом. Омерзительное чувство – сухим языком по сухим растрескавшимся губам, словно он уже и сам начал превращаться в ящерицу или змею, кои в изобилии ползают по окрестным холмам.
- А если Вектис их спугнул? Этот сын толсторога может только…
- Заткнись, - вновь повторил Эрвин, и его конопатый товарищ с тихим вздохом вновь уставился в размытый горизонт. Черный Кофе вновь всхрапнул, туника зашевелилась, и мальчишка смешно чихнул – очевидно, надышался мелкой едкой пыли, или же черные назойливые мошки уже просочились под ткань.
Тропа меж руин разрушенной войной фермы расплывалась в дрожащем мареве жары. Двое мальчишек со слезящимися глазами продолжали безрезультатно всматриваться в безлюдную каменистую пустошь, ожидая обнаружить хоть какое-нибудь движение на бескрайнем фоне рыже-красного песка, смежающегося с чистой и прозрачной голубизной неба. Кипящая дымка нагретого воздуха бурлила на горизонте дрожащей полосой. Порой колышущиеся потоки жаркого марева вызывали иллюзии, миражи – казалось, что наконец-то появились долгожданные размытые фигуры на кромке дальних холмов, но каждый раз обман развеивался, стоило лишь получше протереть болящие от яркого света и песка глаза.
- А вдруг он нарочно все подстроил? Оставил тут поджариваться, а сам решил выполнить задание без нас? – предположил Крис. Его слова не были лишены здравого смысла, тревожная струна дрогнула в груди Эрвина – что, если парень прав? У Вектиса в избытке гонора, чтобы действовать без помощи остальных, и уж точно в достатке тупости, чтобы вообразить, будто бы у него все получится и без их поддержки. Мальчишка забеспокоился, тревожно заерзал в песке, спугнув ящерку из-под ноги Черного Кофе.
Эрвина и Вектиса связывала давняя неприязнь: немало разбитых носов и подранных туник – длящаяся не первый год ненависть. В последнее время это затянувшееся противоборство оборачивалось не в пользу Эрвина: у тупого ублюдка появился шанс доказать свое превосходство над извечным соперником – Стаций Вектис первым из казармы заслужил латинское имя. Не за выдающиеся заслуги, а всего лишь за тактику боя, да и то скорее в насмешку над его бестолковой манерой впадать в бешеную, берсеркерскую ярость. Но факт оставался фактом: Вектис свысока смотрел на «молокососов» из своего контуберния, даже игнорируя положение, что вторым после декана в командовании среди юных рекрутов все еще значился Эрвин.
Конечно, смена имени не всегда являлась обязательным признанием особых заслуг – многие знаменитые центурионы все еще носили имена, данные им матерями. Некоторые легионеры самопровозглашенно меняли прежнее имя на что-то простое, обыденное: Луций, Клавдий, Маркус, Антоний – порой и к этим именам позднее прибавлялась уникальная латинская кличка, обретенная характеристика, заслуженная тем или иным отличием.
Выходцы из диких племен вроде Черного Кофе обычно не ждали случая, чтобы заслужить громкий и звучный эпитет. Насколько знал Эрвин, поселение его товарища до пришествия легиона находилось на месте разрушенной закусочной, поэтому странные имена, позаимствованные из красивых довоенных надписей на сверкающем табло, не являлись в племени редкостью. Большой Бургер и Картошка Фри звучали не менее загадочно и необъяснимо, чем многие прочие дикарские клички, но соратника Эрвина по контубернию это обстоятельство не слишком заботило. Он привык к своему имени и не видел необходимости избавляться от него: Черный Кофе всегда отличался завидной уравновешенностью и флегматичностью – качества, которые ценил Эрвин, выбирая его себе в спутники на задании. Крис выделялся куда более суетливым и беспокойным нравом, но, словно преданная собачка, ради своего друга готов был на все.
В их небольшой компании, сложившейся внутри контуберния, верховодил Эрвин. План, благодаря которому этот жаркий полдень они коротали под палящим солнцем, тоже принадлежал ему – ну, разумеется, кому же еще! Куда уж Вектису, пусть его кротокрысы жрут, додуматься до более сложной стратегии, чем «придем и всех прирежем». Впрочем, замечание Криса не на шутку встревожило Эрвина - если этот ублюдок Вектис нарушил договоренность и самовольно отправился к ферме, вынудив тем самым и своего давнего недруга, и двух непричастного парней бесцельно прожариваться на солнце, прежде чем с позором вернуться обратно к декану, будучи обвиненными в бездействии…
«Когда-нибудь я его убью», - подумал Эрвин, вновь почесав покрасневший сожженный нос.
- Идут! – радостно воскликнул Крис, от волнения заерзав и нетерпеливо стряхнув с себя всю тонкую горку песка. Черный Кофе заворочался и что-то пробормотал во сне, затем резко вскинул голову, когда смысл слов конопатого парня дошел до него сквозь полудрему.
- Сидеть, - сквозь зубы прорычал Эрвин, одергивая нетерпеливо вертящегося Криса. – Еще не хватало, чтобы тебя увидели!
Мальчишка прекратил извиваться и вновь послушно вытянулся в своей разрытой яме. Черный Кофе стянул с лица пропотевшую тунику, тщательно протер глаза кулаками и начал тихо отплевываться от песка, что оказалось довольно затруднительно исполнить с пересохшим без слюны ртом.
- Тише, - одернул его Крис, бесцеремонно перекинув ногу через Эрвина и пнув в бок глухо перхающего напарника. Черный Кофе замысловато выматерился и закашлялся в кулак.
Две крошечные черные фигуры двигались по тропе, петляющей по склону рыжего холма: большая фигура - медленная и изнемогающая от жары, и маленькая, суетно движущаяся беспорядочными кругами вокруг более крупной.
Женщина и ребенок.
В конце дороги, прямо под склоном холма, где расположились мальчишки, путников ждал единственный на несколько миль колодец, во время засухи еще полнящийся водой. Одинокий оазис рядом со старой трассой на месте давно разрушенной фермы – люди опасались здесь селиться, не желая встречаться с немногочисленными странниками, пересекающими дикую пустыню: как правило, намерения у путешественников, затерявшихся в безлюдной местности посреди Великого Нигде, далеко не самые дружелюбные – каждый зарится на твое добро, готов отнять последнее во имя собственного выживания под суровым палящим солнцем.
Микки, разведчик в их контубернии, впервые наткнулся на женщину именно здесь, у колодца, и сразу понял, что она и является одной из целей их задания. Миссия несложная: нечто вроде выпускного экзамена для молодых рекрутов, только закончивших свое обучение. Декан поручил им действовать самостоятельно, не вмешиваясь в ход операции: уж как-нибудь справится свора здоровенных молодых бугаев с ничтожной группкой дикарей. Всего-то одно фермерское хозяйство: один взрослый мужчина и его семья. Пусть хорошо вооруженные, но явно уступающие и числом, и боевой подготовкой контубернию рекрутов легиона.
- Тсс, не дергайся! Еще рано! – осадил подскочившего Криса Черный Кофе.
- Дай хоть тунику надену, - пробурчал парень, отряхивая тощий, нескладный подростковый торс от песка. Черный Кофе обернулся к Эрвину, ища поддержки, но лидер небольшой группы оставался неподвижен, пристально следя за приближающимися путниками. Крис натянул одежду, вновь вытянулся рядом с товарищами и засунул палец в рот, нервно покусывая грязный ноготь.
Женщина и семенящий позади малыш приблизились к колодцу, на подходе чуть замедлив шаг. С этого расстояния уже можно было разглядеть лица: женщина недоуменно вертела головой, напряженно высматривая кого-то в развалинах фермы. Эрвин знал, что она ищет обосновавшихся здесь бандитов: четверых недоразвитых профлигатов, захвативших контроль над единственным источником воды в окрестностях. Предприимчивые мерзавцы, вооруженные стареньким дробовиком – как позднее выяснилось, безнадежно разломанным и не подлежащим починке – взимали дань со всех желающих зачерпнуть пару ведер воды или даже просто напиться. Больше пафоса и бравады, нежели реальной угрозы: вымогатели еще с прошлого вечера вынуждены были поумерить амбиции, как только к колодцу явился контуберний легиона. Теперь все четверо обосновались чуть южнее разрушенной фермы и служили сытным кормом для крошечных местных ящериц.
Тела бандитов будут найдены позже, и отнюдь не этими двумя людьми...
Женщина не видела трупы с этого ракурса, не чувствовала запах, находясь с наветренной стороны – ничто не обеспокоило ее, отсутствие вымогателей лишь обрадовало фермершу. Она опустила пустые ведра возле колодца, стянула с головы повязку и вытерла мокрое от пота лицо, затем взялась за веревку, потащив бадью со дна узкой скважины. Маленький мальчик не убегал далеко от матери – опустившись на корточки в тени, он палочкой ковырял в песке, ожидая, пока женщина наполнит ведра.
- Эрвин… - тихо прошептал Крис настолько жалким и подавленным голосом, что, казалось, вот-вот расплачется. – Мы не можем подойти чуть раньше?
Лидер группы обернулся на своего конопатого спутника и смерил того пристальным, изучающим взглядом: без презрения, с каким можно было бы высмеять нытика, но с внимательной настороженностью, словно просчитывая, не станет ли парень источником проблем, препятствующим воплощению плана.
- Я… Ну, я имею в виду… - замялся Крис, неуверенно почесав грязную шею. – Пацаненку обязательно на это смотреть? Я просто…
- Я знаю, - оборвал его Эрвин, опустив ладонь приятелю на плечо. – Но так нужно, Рыжий.
Упоминание междусобойного, дружеского прозвища и подбадривающее прикосновение руки вернуло Крису немного уверенности. В контубернии каждый был осведомлен о прошлом своих товарищей, о временах до легиона и, что самое важное, о Том Самом Дне, когда прежняя жизнь в племени сменилась новой. Для любого это событие являлось источником особых переживаний. Для кого-то радостных, как для большинства беспризорников вроде Эрвина и Черного Кофе. Для кого-то жутких, как для Криса.
Его родители оказали сопротивление легионерам. Были убиты у него на глазах. Прошло почти десять лет с тех времен, но парень не забыл крови собственного отца, горячим алым потоком брызнувшей рыдающему мальчику на одежду.
Первые месяцы, когда Крис оказался в казармах, его часто мучили кошмары; парень до сих пор порой кричал во сне – после лишь нервно отшучивался, но никогда не рассказывал о своих видениях.
Эрвин анализировал причины, способен был в красках представить картину событий, но едва ли мог ощутить те же эмоции, во всей полноте понять испытываемые напарником переживания. Криса потряхивала нервная дрожь, палец с обкусанным ногтем заметно дергался, отбивая по зубам мелкую дробь. Казалось, рекрут готов и вовсе отказать от участия в миссии.
- Все будет хорошо, - успокоил его Эрвин, сам ни капли не веря в произнесенные слова утешения. «Хорошо» для кого угодно, только не для этой женщины. Но у них есть цель, и никто не собирался от нее отступаться.
- Вектис с ребятами вышел, - будничным тоном объявил Черный Кофе, приложив ладонь козырьком к бровям и не отрывая взгляда от разворачивающейся у колодца сцены. Эрвин и Крис как по команде обернулись к подножью холма, к разрушенной ферме, стараясь слишком не высовываться из своего укрытия. Конопатый мальчишка тихо хлюпнул носом, и Эрвин мимолетно подивился, откуда в такую иссушающую жару в нем осталась еще хоть какая-то жидкость.
Из развалин фермы выбрались четверо рекрутов, переодетые в снятые с убитых бандитов лохмотья. Взяв колодец в кольцо, парни подобрались к женщине и ребенку, угрожая ножами и сломанным дробовиком. В чужой одежде не по размеру мальчишки выглядели нелепо, но от того не менее устрашающе; на лицах у всех четверых натянуты повязки во избежание узнавания.
Фермерша пронзительно завизжала и метнулась прочь от колодца, опрокинув наполовину наполненное мутной водой ведро. Испуганный малыш ударился в слезы, выронил палочку и вскочил с песка; быстро перебирая короткими ножками, побежал навстречу матери. Кольцо смыкалось: Джимми грубо отшвырнул ребенка в сторону, словно мягкий мешок с тряпьем: мальчишка беспомощно распластался на земле, а окруженная со всех сторон женщина взвыла еще громче, заметавшись в панике между парней. Вектис схватил ее, зажав шею локтевым захватом и быстро заткнул ей рот, Клайд одним рывком разорвал ворот ее одежды, обнажив полные обвислые груди.
Черный Кофе тихо, оценивающе хмыкнул – Эрвин так и не смог определить, присутствовал ли в этом звуке в большей степени интерес или отвращение. Крис отвернулся и зажал ладонями уши, громко и часто сопя.
Организатор операции внимательно наблюдал, как переодетые легионеры исполняли заданные им роли. С треском остатки одежды женщины превратились в лохмотья, ее повалили в песок, Микки и Стаций удерживали бьющееся тело по обе стороны – фермерша вырывалась, боролась изо всех сил. Отчаянные истошные вопли, казалось, слышно было даже в Большом Каньоне.
«Этот идиот Клайд даже не догадался вставить ей кляп, тупая скотина», - с неудовольствием подумал Эрвин. – «Зато все остальное вставлять он горазд».
Джимми держал мальчика, пока остальные насиловали его мать. Ребенок заливался слезами, едва ли понимая, что происходит.
Вектис некоторое время колебался, когда подошла его очередь: Эрвин видел, как парень неуверенно переминается с ноги на ногу, не решаясь подступить к рыдающей женщине, которую зажали на земле два его товарища.
- Уже все? – тихо спросил Крис, не оборачиваясь к колодцу, но отнимая ладони от ушей и почти умоляюще глядя на своих приятелей. Полуоткрыв рот, Черный Кофе расширившимися глазами наблюдал, как извивается, сотрясаясь от рыданий, женщина в едва держащихся обрывках одежды. Клайд, отойдя в сторону, застегивал ширинку, чуть пошатываясь на нетвердо держащих его ногах.
Эрвин проигнорировал вопрос Криса, полностью сконцентрировавшись на происходящем в низине: на миг в голову закралось подозрение, что Вектис не сможет перебороть отвращение или жалость. Парень все еще колебался, нерешительно теребя в пальцах завязки мешковатых штанов, снятых с мертвого бандита.
Крис ожесточенно выматерился, срываясь на тонкий, почти жалобный фальцет – все еще старался не смотреть в сторону колодца, но крики о помощи доносились до него даже сквозь плотно прижатые к ушам трясущиеся ладони. Вектис наконец-то справился со штанами, чуть приспустив их до бедер. Медленно опустился на колени перед женщиной, пока двое других переодетых рекрутов фиксировали ее руки и ноги. Мускулистый Стаций казался старше их всех в контубернии – высокий рост и мощное тренированное тело, почти как у взрослого мужчины, но сейчас ссутулившийся, замерший в нерешительности юноша казался лишь жалким, растерянным ребенком.
Женщина уже не кричала, а громко всхлипывала, сотрясаясь от рыданий, и умоляла пощадить ее и Фредди. Ее сын тихо подвывал, словно зверек, удерживаемый крепкими руками Джима.
Вектис согнулся над ней, все еще не решаясь дотронуться до тела – навис, застыв между разведенных его товарищами дрожащих оголенных ног. Влажная склизкая плоть под обрывками юбки напоминала воспаленную рану.
А потом со спазматической дрожью Стаций быстро отполз в сторону, положив ладонь на солнечное сплетение и сдерживая приступы рвоты. Остальные растерянно смотрели на своего товарища.
- Не лучшая, все же, была затея, - мрачно заметил Черный Кофе, с отвращением глядя вниз с холма. Эрвин раздраженно покосился на него, сверкнув светло-голубыми глазами: никто не знал, что все так обернется - рассказы часто отличаются от истины, а теперь мальчишкам на своей шкуре пришлось убедиться, что не всегда стоит досконально верить подслушанным у опытных легионеров байкам.
Им нужна была причина, повод, которому смогут поверить, но сейчас каждый в контубернии прекрасно осознавал, что четко проработанный план завис на грани краха.
- Идем, - решительно махнул рукой Эрвин, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от песка, словно извалявшаяся в пыли собака. Достав из-за поясных ремней цветастую затертую тряпку, парень извлек из обмотков древний расшатанный Магнум: единственный на весь их восьмой контуберний револьвер. Точнее, единственное настоящее, огнестрельное оружие помимо ножей и мачете: рекруты сами должны добыть себе амуницию, пока же Эрвину удалось выменять этот хлипкий ствол на пачку довоенных журналов у своего учителя по рукопашному бою. Магнум использовался не одним своим прежним хозяином: использовался долго и часто, а ремонтировался редко и плохо. Предприимчивый рекрут даже опасался, что сомнительной надежности оружие при первом же выстреле может разлететься у него в руках, и тогда ему самому придется несладко. Впрочем, револьверу была отведена лишь эпизодическая роль в их выверенной пантомиме.
Спутники Эрвина повскакивали следом за ним, выхватив учебные затупленные мачете. Трое мальчишек в пыльных туниках, скользя пятками по крутому склону, быстро спускались с холма, направляясь к своим переодетым однополчанам. В глубине души Эрвин подозревал, что появление трех героев в развевающихся алых одеждах выглядело эффектно и впечатляюще – спасители, спешащие на помощь несчастным жертвам. Но женщина завизжала еще громче, а мальчишка на миг перестал плакать, вытер кулаками зареванное покрасневшее личико и с удивлением уставился на новых действующих лиц.
Черный Кофе вполне вошел в роль, издав воинственный боевой клич, и с налета атаковал Клайда, сбив парня с ног. Крис вел себя куда тише: с остервенением сжав зубы, он набросился на держащего ребенка Джимми - и даже со стороны было видно, что бьет он, несмотря на договоренность, в полную силу.
Эрвин значительно замедлил бег на подходе к Стацию, проклиная медлительность мощного, но тугодумного рекрута.
- Руки прочь от нее! – выкрикнул новоявленный спаситель, тонко намекая на прямо противоположные действия. Стаций наконец-то опомнился, прекратив тщетно третировать свой нежный желудок, затем решительно рванул завязки приспущенных штанов и выхватил из-за голенища сапога боевой нож. Эрвин не мог больше изображать идиота и медлить: остановившись в дюжине футов от Вектиса, он с напряженным лицом делал вид, что перезаряжает Магнум. В этот момент он лишь молил Марса, чтобы удерживаемый Джимом мальчишка не догадался посмотреть на его нарочитое промедление.
Вектис кое-как разобрался со своими штанами и, подскочив к пронзительно визжащей женщине, всадил нож ей в шею по самую рукоять.
Испуганный крик оборвался, сменившись хриплым сдавленным бульканьем. Мерзкий, отвратительный звук, вызывающий невольную холодную дрожь где-то между лопаток.
А затем Эрвин зажмурился и выстрелил, не целясь.
Холостой патрон.
Парень до последнего боялся, что Магнум взорвется у него в ладони, но тот центурион, Ферокс, не подвел с предоставленным товаром: расхлябанное оружие еще хоть на что-то годилось – как минимум на один-единственный выстрел.
Вектис картинно зашатался, держась за живот. Ладони его были перемазаны в крови, хлынувшей из распоротой артерии его жертвы – несложно оказалось поверить, что красное пятно на его одежде расползается от зажатой где-то под ребром огнестрельной раны.
«Да падай ты уже, кретин», - выругался про себя Эрвин, и его недруг в кои-то веки последовал его ментальному пожеланию. Подняв облако пыли, здоровенный громила Стаций рухнул на песок рядом с хрипящей в попытке втянуть воздух женщиной.
Крис и Черный Кофе, тем временем, «расправились» с остальными насильниками. Парни исправно притворялись мертвыми, неподвижно лежа на песке.
Эрвин покосился на ребенка – мальчишка громко завывал, вцепившись в руку Криса, а побледневший рекрут, казалось, вот-вот расплачется и сам, крепко прижимая ребенка к груди.
Женщина мучительно умирала, хриплыми короткими вдохами втягивая воздух. Кровь вздувалась алыми пузырями на горле. Этот идиот не смог прикончить ее с одного удара, словно годы тренировок прошли для него впустую, как только дело дошло до применения знаний на практике. Правильней было бы добить несчастную, но Эрвин не решался марать собственные руки в присутствии несознательного ребенка – тот не поймет, что быстрая смерть станет для его матери лучшим исходом.
- Все хорошо, малыш, - искусственным, механическим голосом произнес Эрвин, слыша себя будто со стороны. Подошел ближе и устало положил ладонь на лохматую голову плачущего мальчика. – Все в порядке. Теперь мы отведем тебя домой.
Крис бросил на него тревожный взгляд, будто не хотел отдавать ему в руки ребенка, но лидер группы наклонился и с пыхтением сам поднял малыша на руки.
- Мама!
Что-то надломилось внутри… Отчаянный крик ребенка отозвался в груди, и осознание свершенного свалилось на Эрвина во всей своей тяжести. Уже давно его претворенная в жизнь идея потеряла элемент игры — реальность оказалась страшнее мальчишеских шуточек и самоуверенной бравады в недавних обсуждениях плана у ночного костра.
Крохотные горячие ручонки обхватили его шею, мальчик вырывался, требуя опустить его обратно на землю. Молодой легионер противостоял его попыткам высвободиться, растерянно и неумело пытаясь успокоить ребенка. Слезы капали Эрвину на спину, затекали под тунику и тут же высыхали на солнце.
- Мама! Ты где?
Эрвин почувствовал, что не должен быть здесь. Не должен делать все это.
На мгновение голова закружилась, он чуть не выронил ребенка из рук.
- Идем, малыш. Все хорошо, - произнес Эрвин, удобнее перехватив рыдающего ребенка, поддерживая маленькое дрожащее тельце. Он почувствовал, что на глазах у него навернулись непрошеные слезы, а горло стянуло так, что не вымолвить и слова. Он отвернулся от товарищей, вместе вцепившимся в него ребенком направляясь по пыльной тропе прочь от колодца.
- Все хорошо, малыш, - вновь пробормотал он.
Спустя мгновение осознав свои слова, произнесенные будто чужим голосом, он внутренне содрогнулся.
Пять ружей, три упаковки патронов к ним, два крупнокалиберных пистолета и пять охотничьих ножей. Декан Кассий со смесью восхищения и удивления взирал на неторопливо выкладываемое поочередно на его стол оружие. При каждом новом предмете брови его подымались все выше, а улыбка становилась все шире.
- Плюс три новых рекрута-добровольца призывного возраста: обучены слабо, боевой дух высокий. Один ребенок, вероятно, будет отправлен в храм матерей легиона: мальчик, четыре года.
Эрвин выложил последний нож и отступил на шаг от стола. Его товарищи толпились чуть позади, с написанной на лицах гордостью. Парни неподвижно замерли во время озвучивания чеканного рапорта об успехах их контуберния: образцовая выправка почти как у взрослых солдат, вместе с тем почти щенячий восторг и напыщенное самодовольство. Только в светлых глазах их лидера читалась лукавая дерзость, смешанная с плохо скрываемым ощущением собственного превосходства – это была моя идея, я достаточно хорош для твоего уровня, декан?
Обозревая выложенные на стол трофеи, Кассий лишь изумленно покачал головой:
- Я ведь просто велел вам захватить фермерский арсенал – там был здоровенный мужик и два его взрослых сына...
Декан умолчал, что эта группа профлигатов уже успела потрепать разведчиков легиона, когда те под видом торговцев сунулись к ним. Об этом факте позже доложил Микки — тогда у Эрвина и созрел необычный план.
Кассий криво усмехнулся, глядя на своих подопечных, с блеском выполнивших возложенную на них первую серьезную миссию:
- Я точно думал, ребята, что в ком-то из вас оставят дыру на память.
Восьмой контуберний шестой центурии единодушно расплылся в довольных ухмылках, явно радуясь возможности разочаровать декана в не оправдавшейся надежде. Мужчина подцепил пальцем отполированный до блеска новехонький пистолет, проверил затвор и вновь неверяще покачал головой:
- Вместо этого вы… Вы не убиваете их, а вербуете! Да пусть меня кентавр поимеет, ваш подход к делу меня удивляет, но... Не важно: главное, что вернулись без потерь.
Эрвин с наигранной скромностью потупил глаза и склонил голову, затем вкрадчиво начал пояснения:
- Сначала мы тоже хотели действовать напрямую: послали Микки на ферму, но там начали стрелять сразу, он и «здрасьте!» сказать не успел. Потом… в ходе некоторого удачного стечения обстоятельств мы спасли Фредди… кхм… - Эрвин запнулся на мгновение и тут же поправился:
- Спасли фермерского младшего сына от атаки бандитов. Жена его, к сожалению… или к счастью, погибла от рук таинственных нападавших, под масками смутно напоминавших Вектиса, Мика, Клайда и Джима. Впрочем, наш контуберний подоспел вовремя: ребенка увели, а подброшенные трупы принадлежали уничтоженной нами ранее банде профлигатов, взимавших плату за воду у единственного в округе колодца.
Декан протяжно хмыкнул, постукивая пальцем по подбородку и уже по-новому, другими глазами оценивающе рассматривая своих ребят: мальчишки выросли, у волчат не просто прорезались зубки – они точно знали, как нужно кусать.
Их неофициальный лидер уверенно продолжал:
- Беседа с фермером у меня все же состоялась. Я обрисовал отцу семейства довольно невеселые перспективы. Вместе с ним мы вновь вернулись к колодцу: множество следов, мертвая растерзанная женщина, а трупы бандитов кто-то небрежно похоронил. По всем признакам в районе орудует крупная банда, и это наверняка не последнее их нападение. Я отговорил фермера и его сыновей идти по следам, вместо этого пообещал, что легион поспособствует поимке преступников: ведь в планах командования значится именно эта цель.
Кассий вновь хмыкнул, пристально глядя на самоуверенно ухмыляющегося перед ним подростка.
- Я не стану спрашивать, откуда тебе известно о приказе Грэхема досконально зачистить этот район от бандитов, - протянул офицер, подозрительно всматриваясь в широко распахнутые, внимательные глаза мальчишки. Голубые хитрые глаза, в которых читалось нечто заставляющее Кассия невольно вздрогнуть, словно из глубины зрачков на него смотрело что-то черное, жуткое, леденящее кровь. Отогнав промелькнувшее видение, декан одобрительно кивнул и вынужденно признался:
– Но умно, парень, умно. Трое новых рекрутов помимо огнестрела и ножей... отличная работа!
Эрвин невозмутимо продолжал, изо всех сил сдерживая торжество победного триумфа:
- Они горят желанием отомстить: добровольно рвались присоединиться к отрядам местных патрулей. Пока в роли вольнонаемников, как им хочется верить, но мы все знаем, что в итоге приобретем трех солдат. В качестве жеста доброй воли они передали часть своего арсенала нам... в благодарность за спасение Фреда. Что касается мальчика… - парень замялся, его тонкие губы нерешительно дрогнули. – Пока его отец и братья ловят преступников, я посоветовал бы отослать его в Чинл. У жриц Марса ему будет лучше, они заменят ему мать на то время, пока его отец не будет, хммм… демобилизован. Вопрос дальнейшей судьбы Фреда, как я знаю, еще не решен, но он выходит за рамки компетенции нашего контуберния, поэтому вся надежда на вас, декан.
Последние слова Кассий пропустил мимо ушей, лишь рассеянно кивнув в ответ на просьбу Эрвина. Не по годам смышленый мальчишка употреблял в речи слишком много пафосных слов, значение половины которых Кассий представлял весьма смутно, да и не слишком горел желанием забивать голову всякой чепухой. Он уже обдумывал, как представит результаты миссии своему командованию, и какая награда его ждет. Ребята тоже заслужили поощрение, и декан не смог сдержать усмешку, с отеческим восхищением глядя на вытянувшегося перед ним по струнке рекрута.
- Твой ведь план, хитрюга? Вижу, что твой – смотри своей полыхающей гордостью палатку не подожги. Вот ведь лис! Ладно, награду заслужили: оружие можете оставить себе. А о твоем плане, парень, я еще поговорю с центурионом – возможно, возьмем подобную тактику в оборот.
Мальчишка просиял, а Кассий с трудом удержался, чтобы одобрительно не похлопать его по плечу. Парень далеко пойдет, если только сумеет выжить… Многие из рекрутов умирают, не успев дотянуть и до двадцати.
Мысли Кассия обернулись недобрым пророчеством для восьмого контуберния. Спустя два месяца не стало Микки: стычка с местной бандой - незначительная рана в спину дала некроз, медики вынуждены были прервать мучения подростка.
Через полгода умер Джим – ночная засада на патруль легиона, обернувшаяся масштабной резней.
Черный Кофе погиб в бою на западе Аризоны, когда шестая центурия потерпела сокрушительное поражение от дикарского племени, захватившего военный арсенал. В том же сражении Эрвин был ранен в бедро, а его разжалованный до декана опальный учитель, рискуя собой, и на чем свет стоит матеря бестолковых рекрутов, вытащил растерявшегося, полубессознательного от боли юношу из-под обстрела. Но эта битва - одна из первых серьезных баталий восьмого контуберния - не закончила собирать свою жатву человеческих жизней даже после окончания боя: днем позже от ран скончался Клайд, так и не придя в сознание после вынужденной ампутации левой ноги.
После ряда поражений временное отступление легиона на западном фронте повлекло за собой расформирование центурии: новые люди, новое командование. Позже Эрвин попал в один отряд со Стацием, где вместе они служили еще не один год, и где довольно быстро Эрвин оказался повышен до декана контуберния.
О последнем из их группы, Крисе, стало известно не так давно: случайная встреча в столице - буквально столкнулись на улице Флагстаффа, не ожидая увидеть друг друга в таком месте, в новом амплуа. Глава фрументариев и молодой, перспективный магистрат. Шпион и политик — оба искусные, амбициозные, целеустремленные, наконец, нашедшие свое призвание. Как ни странно, беседа двух бывших сослуживцев не клеилась, общие темы и интересы повзрослевших однополчан изыскивались с трудом. Оставалось лишь искренне порадоваться за успешные карьеры друг друга и нейтрально жаловаться на очередное засушливое лето.
Еще Кристиан молча показал старому другу скрытую в свободных складках тоги уродливую культю на месте правой руки. Ему недолго удалось повоевать: выше рекрута по званию он так и не поднялся. С политической карьерой у Рыжего все срослось гораздо удачнее: квестор, успевший ввести ряд инноваций в экономической сфере – проще говоря, усовершенствовавший систему налогообложения независимых дельцов на территориях легиона.
Фрументарий искренне восхищался успехами друга, и то ли в шутку, то ли всерьез пообещал при случае разузнать об устройстве экономических структур новой калифорнийской республики.
А после Крис тихо, почти стыдливо признался, что его до сих пор мучают кошмары по ночам. Резня под Чинлом и плачущий маленький ребенок постоянно живут в его снах — встают перед внутренним взором, не уходят из памяти, стоит лишь прикрыть глаза в темноте...
Север Аризоны, рыжая каменистая пустыня к югу от Глен Каньона, полдень.
Эрвин облизнул потрескавшиеся губы, обнаружив, что язык совершенно сухой, во рту нет и капли слюны. Почесал обгорелый, шелушащийся нос, заметил странствующую по руке суетливую букашку и шумно выдохнул, сдувая с запястья крошечное насекомое и многочисленные налипшие песчинки.
Четвертый час в засаде: пить хочется неимоверно, но Крис высосал последнюю каплю из фляги еще до того, как солнце вошло в зенит. Эрвин заерзал, стряхивая со спины струйки песка: трое мальчишек закопались под семидюймовый слой, словно ящерицы, чтобы не свариться заживо под прямыми лучами. Алая туника, обмотанная вокруг головы Криса, стала желто-бурой от пыли; струйки пота сбегали по грязному лицу парня, оставляя на коже светлые дорожки. Крис вытер пот со лба, лишь сильнее размазав пыльные разводы, и сморщился от прикосновения к коже: конопатое лицо мальчишки обгорело до красноты.
Лежащий в песке по левую сторону от Эрвина Черный Кофе тихо всхрапнул – вот уж кому все равно где спать! Парень полностью замотал голову в тунику, оставив приоткрытым лишь самый край возле носа для притока воздуха. По красной, насквозь пропитавшейся потом ткани ползали вездесущие песчаные мошки, жадно припадая к столь редкому в пустыне источнику влаги; под его правой ногой в тени насыпанного песчаного холмика притаилась крошечная ящерица. Порой Эрвин даже завидовал беззаботной приспособляемости своего товарища: Черный Кофе никогда не жаловался, никогда не требовал к себе особого отношения - стойкость, достойная настоящего легионера.
- Может, они не придут сегодня? – тоненько заскулил Крис: одна и та же песня каждые полчаса. Эрвину давно хотелось отвесить ему хороший подзатыльник, но в этом случае пришлось бы выкапываться, а затем вновь закапывать руку в песок.
- Заткнись, Рыжий, - коротко приказал Эрвин, рефлекторно облизнув губы в надежде увлажнить горящую кожу, и тут же пожалев об этом. Омерзительное чувство – сухим языком по сухим растрескавшимся губам, словно он уже и сам начал превращаться в ящерицу или змею, кои в изобилии ползают по окрестным холмам.
- А если Вектис их спугнул? Этот сын толсторога может только…
- Заткнись, - вновь повторил Эрвин, и его конопатый товарищ с тихим вздохом вновь уставился в размытый горизонт. Черный Кофе вновь всхрапнул, туника зашевелилась, и мальчишка смешно чихнул – очевидно, надышался мелкой едкой пыли, или же черные назойливые мошки уже просочились под ткань.
Тропа меж руин разрушенной войной фермы расплывалась в дрожащем мареве жары. Двое мальчишек со слезящимися глазами продолжали безрезультатно всматриваться в безлюдную каменистую пустошь, ожидая обнаружить хоть какое-нибудь движение на бескрайнем фоне рыже-красного песка, смежающегося с чистой и прозрачной голубизной неба. Кипящая дымка нагретого воздуха бурлила на горизонте дрожащей полосой. Порой колышущиеся потоки жаркого марева вызывали иллюзии, миражи – казалось, что наконец-то появились долгожданные размытые фигуры на кромке дальних холмов, но каждый раз обман развеивался, стоило лишь получше протереть болящие от яркого света и песка глаза.
- А вдруг он нарочно все подстроил? Оставил тут поджариваться, а сам решил выполнить задание без нас? – предположил Крис. Его слова не были лишены здравого смысла, тревожная струна дрогнула в груди Эрвина – что, если парень прав? У Вектиса в избытке гонора, чтобы действовать без помощи остальных, и уж точно в достатке тупости, чтобы вообразить, будто бы у него все получится и без их поддержки. Мальчишка забеспокоился, тревожно заерзал в песке, спугнув ящерку из-под ноги Черного Кофе.
Эрвина и Вектиса связывала давняя неприязнь: немало разбитых носов и подранных туник – длящаяся не первый год ненависть. В последнее время это затянувшееся противоборство оборачивалось не в пользу Эрвина: у тупого ублюдка появился шанс доказать свое превосходство над извечным соперником – Стаций Вектис первым из казармы заслужил латинское имя. Не за выдающиеся заслуги, а всего лишь за тактику боя, да и то скорее в насмешку над его бестолковой манерой впадать в бешеную, берсеркерскую ярость. Но факт оставался фактом: Вектис свысока смотрел на «молокососов» из своего контуберния, даже игнорируя положение, что вторым после декана в командовании среди юных рекрутов все еще значился Эрвин.
Конечно, смена имени не всегда являлась обязательным признанием особых заслуг – многие знаменитые центурионы все еще носили имена, данные им матерями. Некоторые легионеры самопровозглашенно меняли прежнее имя на что-то простое, обыденное: Луций, Клавдий, Маркус, Антоний – порой и к этим именам позднее прибавлялась уникальная латинская кличка, обретенная характеристика, заслуженная тем или иным отличием.
Выходцы из диких племен вроде Черного Кофе обычно не ждали случая, чтобы заслужить громкий и звучный эпитет. Насколько знал Эрвин, поселение его товарища до пришествия легиона находилось на месте разрушенной закусочной, поэтому странные имена, позаимствованные из красивых довоенных надписей на сверкающем табло, не являлись в племени редкостью. Большой Бургер и Картошка Фри звучали не менее загадочно и необъяснимо, чем многие прочие дикарские клички, но соратника Эрвина по контубернию это обстоятельство не слишком заботило. Он привык к своему имени и не видел необходимости избавляться от него: Черный Кофе всегда отличался завидной уравновешенностью и флегматичностью – качества, которые ценил Эрвин, выбирая его себе в спутники на задании. Крис выделялся куда более суетливым и беспокойным нравом, но, словно преданная собачка, ради своего друга готов был на все.
В их небольшой компании, сложившейся внутри контуберния, верховодил Эрвин. План, благодаря которому этот жаркий полдень они коротали под палящим солнцем, тоже принадлежал ему – ну, разумеется, кому же еще! Куда уж Вектису, пусть его кротокрысы жрут, додуматься до более сложной стратегии, чем «придем и всех прирежем». Впрочем, замечание Криса не на шутку встревожило Эрвина - если этот ублюдок Вектис нарушил договоренность и самовольно отправился к ферме, вынудив тем самым и своего давнего недруга, и двух непричастного парней бесцельно прожариваться на солнце, прежде чем с позором вернуться обратно к декану, будучи обвиненными в бездействии…
«Когда-нибудь я его убью», - подумал Эрвин, вновь почесав покрасневший сожженный нос.
- Идут! – радостно воскликнул Крис, от волнения заерзав и нетерпеливо стряхнув с себя всю тонкую горку песка. Черный Кофе заворочался и что-то пробормотал во сне, затем резко вскинул голову, когда смысл слов конопатого парня дошел до него сквозь полудрему.
- Сидеть, - сквозь зубы прорычал Эрвин, одергивая нетерпеливо вертящегося Криса. – Еще не хватало, чтобы тебя увидели!
Мальчишка прекратил извиваться и вновь послушно вытянулся в своей разрытой яме. Черный Кофе стянул с лица пропотевшую тунику, тщательно протер глаза кулаками и начал тихо отплевываться от песка, что оказалось довольно затруднительно исполнить с пересохшим без слюны ртом.
- Тише, - одернул его Крис, бесцеремонно перекинув ногу через Эрвина и пнув в бок глухо перхающего напарника. Черный Кофе замысловато выматерился и закашлялся в кулак.
Две крошечные черные фигуры двигались по тропе, петляющей по склону рыжего холма: большая фигура - медленная и изнемогающая от жары, и маленькая, суетно движущаяся беспорядочными кругами вокруг более крупной.
Женщина и ребенок.
В конце дороги, прямо под склоном холма, где расположились мальчишки, путников ждал единственный на несколько миль колодец, во время засухи еще полнящийся водой. Одинокий оазис рядом со старой трассой на месте давно разрушенной фермы – люди опасались здесь селиться, не желая встречаться с немногочисленными странниками, пересекающими дикую пустыню: как правило, намерения у путешественников, затерявшихся в безлюдной местности посреди Великого Нигде, далеко не самые дружелюбные – каждый зарится на твое добро, готов отнять последнее во имя собственного выживания под суровым палящим солнцем.
Микки, разведчик в их контубернии, впервые наткнулся на женщину именно здесь, у колодца, и сразу понял, что она и является одной из целей их задания. Миссия несложная: нечто вроде выпускного экзамена для молодых рекрутов, только закончивших свое обучение. Декан поручил им действовать самостоятельно, не вмешиваясь в ход операции: уж как-нибудь справится свора здоровенных молодых бугаев с ничтожной группкой дикарей. Всего-то одно фермерское хозяйство: один взрослый мужчина и его семья. Пусть хорошо вооруженные, но явно уступающие и числом, и боевой подготовкой контубернию рекрутов легиона.
- Тсс, не дергайся! Еще рано! – осадил подскочившего Криса Черный Кофе.
- Дай хоть тунику надену, - пробурчал парень, отряхивая тощий, нескладный подростковый торс от песка. Черный Кофе обернулся к Эрвину, ища поддержки, но лидер небольшой группы оставался неподвижен, пристально следя за приближающимися путниками. Крис натянул одежду, вновь вытянулся рядом с товарищами и засунул палец в рот, нервно покусывая грязный ноготь.
Женщина и семенящий позади малыш приблизились к колодцу, на подходе чуть замедлив шаг. С этого расстояния уже можно было разглядеть лица: женщина недоуменно вертела головой, напряженно высматривая кого-то в развалинах фермы. Эрвин знал, что она ищет обосновавшихся здесь бандитов: четверых недоразвитых профлигатов, захвативших контроль над единственным источником воды в окрестностях. Предприимчивые мерзавцы, вооруженные стареньким дробовиком – как позднее выяснилось, безнадежно разломанным и не подлежащим починке – взимали дань со всех желающих зачерпнуть пару ведер воды или даже просто напиться. Больше пафоса и бравады, нежели реальной угрозы: вымогатели еще с прошлого вечера вынуждены были поумерить амбиции, как только к колодцу явился контуберний легиона. Теперь все четверо обосновались чуть южнее разрушенной фермы и служили сытным кормом для крошечных местных ящериц.
Тела бандитов будут найдены позже, и отнюдь не этими двумя людьми...
Женщина не видела трупы с этого ракурса, не чувствовала запах, находясь с наветренной стороны – ничто не обеспокоило ее, отсутствие вымогателей лишь обрадовало фермершу. Она опустила пустые ведра возле колодца, стянула с головы повязку и вытерла мокрое от пота лицо, затем взялась за веревку, потащив бадью со дна узкой скважины. Маленький мальчик не убегал далеко от матери – опустившись на корточки в тени, он палочкой ковырял в песке, ожидая, пока женщина наполнит ведра.
- Эрвин… - тихо прошептал Крис настолько жалким и подавленным голосом, что, казалось, вот-вот расплачется. – Мы не можем подойти чуть раньше?
Лидер группы обернулся на своего конопатого спутника и смерил того пристальным, изучающим взглядом: без презрения, с каким можно было бы высмеять нытика, но с внимательной настороженностью, словно просчитывая, не станет ли парень источником проблем, препятствующим воплощению плана.
- Я… Ну, я имею в виду… - замялся Крис, неуверенно почесав грязную шею. – Пацаненку обязательно на это смотреть? Я просто…
- Я знаю, - оборвал его Эрвин, опустив ладонь приятелю на плечо. – Но так нужно, Рыжий.
Упоминание междусобойного, дружеского прозвища и подбадривающее прикосновение руки вернуло Крису немного уверенности. В контубернии каждый был осведомлен о прошлом своих товарищей, о временах до легиона и, что самое важное, о Том Самом Дне, когда прежняя жизнь в племени сменилась новой. Для любого это событие являлось источником особых переживаний. Для кого-то радостных, как для большинства беспризорников вроде Эрвина и Черного Кофе. Для кого-то жутких, как для Криса.
Его родители оказали сопротивление легионерам. Были убиты у него на глазах. Прошло почти десять лет с тех времен, но парень не забыл крови собственного отца, горячим алым потоком брызнувшей рыдающему мальчику на одежду.
Первые месяцы, когда Крис оказался в казармах, его часто мучили кошмары; парень до сих пор порой кричал во сне – после лишь нервно отшучивался, но никогда не рассказывал о своих видениях.
Эрвин анализировал причины, способен был в красках представить картину событий, но едва ли мог ощутить те же эмоции, во всей полноте понять испытываемые напарником переживания. Криса потряхивала нервная дрожь, палец с обкусанным ногтем заметно дергался, отбивая по зубам мелкую дробь. Казалось, рекрут готов и вовсе отказать от участия в миссии.
- Все будет хорошо, - успокоил его Эрвин, сам ни капли не веря в произнесенные слова утешения. «Хорошо» для кого угодно, только не для этой женщины. Но у них есть цель, и никто не собирался от нее отступаться.
- Вектис с ребятами вышел, - будничным тоном объявил Черный Кофе, приложив ладонь козырьком к бровям и не отрывая взгляда от разворачивающейся у колодца сцены. Эрвин и Крис как по команде обернулись к подножью холма, к разрушенной ферме, стараясь слишком не высовываться из своего укрытия. Конопатый мальчишка тихо хлюпнул носом, и Эрвин мимолетно подивился, откуда в такую иссушающую жару в нем осталась еще хоть какая-то жидкость.
Из развалин фермы выбрались четверо рекрутов, переодетые в снятые с убитых бандитов лохмотья. Взяв колодец в кольцо, парни подобрались к женщине и ребенку, угрожая ножами и сломанным дробовиком. В чужой одежде не по размеру мальчишки выглядели нелепо, но от того не менее устрашающе; на лицах у всех четверых натянуты повязки во избежание узнавания.
Фермерша пронзительно завизжала и метнулась прочь от колодца, опрокинув наполовину наполненное мутной водой ведро. Испуганный малыш ударился в слезы, выронил палочку и вскочил с песка; быстро перебирая короткими ножками, побежал навстречу матери. Кольцо смыкалось: Джимми грубо отшвырнул ребенка в сторону, словно мягкий мешок с тряпьем: мальчишка беспомощно распластался на земле, а окруженная со всех сторон женщина взвыла еще громче, заметавшись в панике между парней. Вектис схватил ее, зажав шею локтевым захватом и быстро заткнул ей рот, Клайд одним рывком разорвал ворот ее одежды, обнажив полные обвислые груди.
Черный Кофе тихо, оценивающе хмыкнул – Эрвин так и не смог определить, присутствовал ли в этом звуке в большей степени интерес или отвращение. Крис отвернулся и зажал ладонями уши, громко и часто сопя.
Организатор операции внимательно наблюдал, как переодетые легионеры исполняли заданные им роли. С треском остатки одежды женщины превратились в лохмотья, ее повалили в песок, Микки и Стаций удерживали бьющееся тело по обе стороны – фермерша вырывалась, боролась изо всех сил. Отчаянные истошные вопли, казалось, слышно было даже в Большом Каньоне.
«Этот идиот Клайд даже не догадался вставить ей кляп, тупая скотина», - с неудовольствием подумал Эрвин. – «Зато все остальное вставлять он горазд».
Джимми держал мальчика, пока остальные насиловали его мать. Ребенок заливался слезами, едва ли понимая, что происходит.
Вектис некоторое время колебался, когда подошла его очередь: Эрвин видел, как парень неуверенно переминается с ноги на ногу, не решаясь подступить к рыдающей женщине, которую зажали на земле два его товарища.
- Уже все? – тихо спросил Крис, не оборачиваясь к колодцу, но отнимая ладони от ушей и почти умоляюще глядя на своих приятелей. Полуоткрыв рот, Черный Кофе расширившимися глазами наблюдал, как извивается, сотрясаясь от рыданий, женщина в едва держащихся обрывках одежды. Клайд, отойдя в сторону, застегивал ширинку, чуть пошатываясь на нетвердо держащих его ногах.
Эрвин проигнорировал вопрос Криса, полностью сконцентрировавшись на происходящем в низине: на миг в голову закралось подозрение, что Вектис не сможет перебороть отвращение или жалость. Парень все еще колебался, нерешительно теребя в пальцах завязки мешковатых штанов, снятых с мертвого бандита.
Крис ожесточенно выматерился, срываясь на тонкий, почти жалобный фальцет – все еще старался не смотреть в сторону колодца, но крики о помощи доносились до него даже сквозь плотно прижатые к ушам трясущиеся ладони. Вектис наконец-то справился со штанами, чуть приспустив их до бедер. Медленно опустился на колени перед женщиной, пока двое других переодетых рекрутов фиксировали ее руки и ноги. Мускулистый Стаций казался старше их всех в контубернии – высокий рост и мощное тренированное тело, почти как у взрослого мужчины, но сейчас ссутулившийся, замерший в нерешительности юноша казался лишь жалким, растерянным ребенком.
Женщина уже не кричала, а громко всхлипывала, сотрясаясь от рыданий, и умоляла пощадить ее и Фредди. Ее сын тихо подвывал, словно зверек, удерживаемый крепкими руками Джима.
Вектис согнулся над ней, все еще не решаясь дотронуться до тела – навис, застыв между разведенных его товарищами дрожащих оголенных ног. Влажная склизкая плоть под обрывками юбки напоминала воспаленную рану.
А потом со спазматической дрожью Стаций быстро отполз в сторону, положив ладонь на солнечное сплетение и сдерживая приступы рвоты. Остальные растерянно смотрели на своего товарища.
- Не лучшая, все же, была затея, - мрачно заметил Черный Кофе, с отвращением глядя вниз с холма. Эрвин раздраженно покосился на него, сверкнув светло-голубыми глазами: никто не знал, что все так обернется - рассказы часто отличаются от истины, а теперь мальчишкам на своей шкуре пришлось убедиться, что не всегда стоит досконально верить подслушанным у опытных легионеров байкам.
Им нужна была причина, повод, которому смогут поверить, но сейчас каждый в контубернии прекрасно осознавал, что четко проработанный план завис на грани краха.
- Идем, - решительно махнул рукой Эрвин, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от песка, словно извалявшаяся в пыли собака. Достав из-за поясных ремней цветастую затертую тряпку, парень извлек из обмотков древний расшатанный Магнум: единственный на весь их восьмой контуберний револьвер. Точнее, единственное настоящее, огнестрельное оружие помимо ножей и мачете: рекруты сами должны добыть себе амуницию, пока же Эрвину удалось выменять этот хлипкий ствол на пачку довоенных журналов у своего учителя по рукопашному бою. Магнум использовался не одним своим прежним хозяином: использовался долго и часто, а ремонтировался редко и плохо. Предприимчивый рекрут даже опасался, что сомнительной надежности оружие при первом же выстреле может разлететься у него в руках, и тогда ему самому придется несладко. Впрочем, револьверу была отведена лишь эпизодическая роль в их выверенной пантомиме.
Спутники Эрвина повскакивали следом за ним, выхватив учебные затупленные мачете. Трое мальчишек в пыльных туниках, скользя пятками по крутому склону, быстро спускались с холма, направляясь к своим переодетым однополчанам. В глубине души Эрвин подозревал, что появление трех героев в развевающихся алых одеждах выглядело эффектно и впечатляюще – спасители, спешащие на помощь несчастным жертвам. Но женщина завизжала еще громче, а мальчишка на миг перестал плакать, вытер кулаками зареванное покрасневшее личико и с удивлением уставился на новых действующих лиц.
Черный Кофе вполне вошел в роль, издав воинственный боевой клич, и с налета атаковал Клайда, сбив парня с ног. Крис вел себя куда тише: с остервенением сжав зубы, он набросился на держащего ребенка Джимми - и даже со стороны было видно, что бьет он, несмотря на договоренность, в полную силу.
Эрвин значительно замедлил бег на подходе к Стацию, проклиная медлительность мощного, но тугодумного рекрута.
- Руки прочь от нее! – выкрикнул новоявленный спаситель, тонко намекая на прямо противоположные действия. Стаций наконец-то опомнился, прекратив тщетно третировать свой нежный желудок, затем решительно рванул завязки приспущенных штанов и выхватил из-за голенища сапога боевой нож. Эрвин не мог больше изображать идиота и медлить: остановившись в дюжине футов от Вектиса, он с напряженным лицом делал вид, что перезаряжает Магнум. В этот момент он лишь молил Марса, чтобы удерживаемый Джимом мальчишка не догадался посмотреть на его нарочитое промедление.
Вектис кое-как разобрался со своими штанами и, подскочив к пронзительно визжащей женщине, всадил нож ей в шею по самую рукоять.
Испуганный крик оборвался, сменившись хриплым сдавленным бульканьем. Мерзкий, отвратительный звук, вызывающий невольную холодную дрожь где-то между лопаток.
А затем Эрвин зажмурился и выстрелил, не целясь.
Холостой патрон.
Парень до последнего боялся, что Магнум взорвется у него в ладони, но тот центурион, Ферокс, не подвел с предоставленным товаром: расхлябанное оружие еще хоть на что-то годилось – как минимум на один-единственный выстрел.
Вектис картинно зашатался, держась за живот. Ладони его были перемазаны в крови, хлынувшей из распоротой артерии его жертвы – несложно оказалось поверить, что красное пятно на его одежде расползается от зажатой где-то под ребром огнестрельной раны.
«Да падай ты уже, кретин», - выругался про себя Эрвин, и его недруг в кои-то веки последовал его ментальному пожеланию. Подняв облако пыли, здоровенный громила Стаций рухнул на песок рядом с хрипящей в попытке втянуть воздух женщиной.
Крис и Черный Кофе, тем временем, «расправились» с остальными насильниками. Парни исправно притворялись мертвыми, неподвижно лежа на песке.
Эрвин покосился на ребенка – мальчишка громко завывал, вцепившись в руку Криса, а побледневший рекрут, казалось, вот-вот расплачется и сам, крепко прижимая ребенка к груди.
Женщина мучительно умирала, хриплыми короткими вдохами втягивая воздух. Кровь вздувалась алыми пузырями на горле. Этот идиот не смог прикончить ее с одного удара, словно годы тренировок прошли для него впустую, как только дело дошло до применения знаний на практике. Правильней было бы добить несчастную, но Эрвин не решался марать собственные руки в присутствии несознательного ребенка – тот не поймет, что быстрая смерть станет для его матери лучшим исходом.
- Все хорошо, малыш, - искусственным, механическим голосом произнес Эрвин, слыша себя будто со стороны. Подошел ближе и устало положил ладонь на лохматую голову плачущего мальчика. – Все в порядке. Теперь мы отведем тебя домой.
Крис бросил на него тревожный взгляд, будто не хотел отдавать ему в руки ребенка, но лидер группы наклонился и с пыхтением сам поднял малыша на руки.
- Мама!
Что-то надломилось внутри… Отчаянный крик ребенка отозвался в груди, и осознание свершенного свалилось на Эрвина во всей своей тяжести. Уже давно его претворенная в жизнь идея потеряла элемент игры — реальность оказалась страшнее мальчишеских шуточек и самоуверенной бравады в недавних обсуждениях плана у ночного костра.
Крохотные горячие ручонки обхватили его шею, мальчик вырывался, требуя опустить его обратно на землю. Молодой легионер противостоял его попыткам высвободиться, растерянно и неумело пытаясь успокоить ребенка. Слезы капали Эрвину на спину, затекали под тунику и тут же высыхали на солнце.
- Мама! Ты где?
Эрвин почувствовал, что не должен быть здесь. Не должен делать все это.
На мгновение голова закружилась, он чуть не выронил ребенка из рук.
- Идем, малыш. Все хорошо, - произнес Эрвин, удобнее перехватив рыдающего ребенка, поддерживая маленькое дрожащее тельце. Он почувствовал, что на глазах у него навернулись непрошеные слезы, а горло стянуло так, что не вымолвить и слова. Он отвернулся от товарищей, вместе вцепившимся в него ребенком направляясь по пыльной тропе прочь от колодца.
- Все хорошо, малыш, - вновь пробормотал он.
Спустя мгновение осознав свои слова, произнесенные будто чужим голосом, он внутренне содрогнулся.
Пять ружей, три упаковки патронов к ним, два крупнокалиберных пистолета и пять охотничьих ножей. Декан Кассий со смесью восхищения и удивления взирал на неторопливо выкладываемое поочередно на его стол оружие. При каждом новом предмете брови его подымались все выше, а улыбка становилась все шире.
- Плюс три новых рекрута-добровольца призывного возраста: обучены слабо, боевой дух высокий. Один ребенок, вероятно, будет отправлен в храм матерей легиона: мальчик, четыре года.
Эрвин выложил последний нож и отступил на шаг от стола. Его товарищи толпились чуть позади, с написанной на лицах гордостью. Парни неподвижно замерли во время озвучивания чеканного рапорта об успехах их контуберния: образцовая выправка почти как у взрослых солдат, вместе с тем почти щенячий восторг и напыщенное самодовольство. Только в светлых глазах их лидера читалась лукавая дерзость, смешанная с плохо скрываемым ощущением собственного превосходства – это была моя идея, я достаточно хорош для твоего уровня, декан?
Обозревая выложенные на стол трофеи, Кассий лишь изумленно покачал головой:
- Я ведь просто велел вам захватить фермерский арсенал – там был здоровенный мужик и два его взрослых сына...
Декан умолчал, что эта группа профлигатов уже успела потрепать разведчиков легиона, когда те под видом торговцев сунулись к ним. Об этом факте позже доложил Микки — тогда у Эрвина и созрел необычный план.
Кассий криво усмехнулся, глядя на своих подопечных, с блеском выполнивших возложенную на них первую серьезную миссию:
- Я точно думал, ребята, что в ком-то из вас оставят дыру на память.
Восьмой контуберний шестой центурии единодушно расплылся в довольных ухмылках, явно радуясь возможности разочаровать декана в не оправдавшейся надежде. Мужчина подцепил пальцем отполированный до блеска новехонький пистолет, проверил затвор и вновь неверяще покачал головой:
- Вместо этого вы… Вы не убиваете их, а вербуете! Да пусть меня кентавр поимеет, ваш подход к делу меня удивляет, но... Не важно: главное, что вернулись без потерь.
Эрвин с наигранной скромностью потупил глаза и склонил голову, затем вкрадчиво начал пояснения:
- Сначала мы тоже хотели действовать напрямую: послали Микки на ферму, но там начали стрелять сразу, он и «здрасьте!» сказать не успел. Потом… в ходе некоторого удачного стечения обстоятельств мы спасли Фредди… кхм… - Эрвин запнулся на мгновение и тут же поправился:
- Спасли фермерского младшего сына от атаки бандитов. Жена его, к сожалению… или к счастью, погибла от рук таинственных нападавших, под масками смутно напоминавших Вектиса, Мика, Клайда и Джима. Впрочем, наш контуберний подоспел вовремя: ребенка увели, а подброшенные трупы принадлежали уничтоженной нами ранее банде профлигатов, взимавших плату за воду у единственного в округе колодца.
Декан протяжно хмыкнул, постукивая пальцем по подбородку и уже по-новому, другими глазами оценивающе рассматривая своих ребят: мальчишки выросли, у волчат не просто прорезались зубки – они точно знали, как нужно кусать.
Их неофициальный лидер уверенно продолжал:
- Беседа с фермером у меня все же состоялась. Я обрисовал отцу семейства довольно невеселые перспективы. Вместе с ним мы вновь вернулись к колодцу: множество следов, мертвая растерзанная женщина, а трупы бандитов кто-то небрежно похоронил. По всем признакам в районе орудует крупная банда, и это наверняка не последнее их нападение. Я отговорил фермера и его сыновей идти по следам, вместо этого пообещал, что легион поспособствует поимке преступников: ведь в планах командования значится именно эта цель.
Кассий вновь хмыкнул, пристально глядя на самоуверенно ухмыляющегося перед ним подростка.
- Я не стану спрашивать, откуда тебе известно о приказе Грэхема досконально зачистить этот район от бандитов, - протянул офицер, подозрительно всматриваясь в широко распахнутые, внимательные глаза мальчишки. Голубые хитрые глаза, в которых читалось нечто заставляющее Кассия невольно вздрогнуть, словно из глубины зрачков на него смотрело что-то черное, жуткое, леденящее кровь. Отогнав промелькнувшее видение, декан одобрительно кивнул и вынужденно признался:
– Но умно, парень, умно. Трое новых рекрутов помимо огнестрела и ножей... отличная работа!
Эрвин невозмутимо продолжал, изо всех сил сдерживая торжество победного триумфа:
- Они горят желанием отомстить: добровольно рвались присоединиться к отрядам местных патрулей. Пока в роли вольнонаемников, как им хочется верить, но мы все знаем, что в итоге приобретем трех солдат. В качестве жеста доброй воли они передали часть своего арсенала нам... в благодарность за спасение Фреда. Что касается мальчика… - парень замялся, его тонкие губы нерешительно дрогнули. – Пока его отец и братья ловят преступников, я посоветовал бы отослать его в Чинл. У жриц Марса ему будет лучше, они заменят ему мать на то время, пока его отец не будет, хммм… демобилизован. Вопрос дальнейшей судьбы Фреда, как я знаю, еще не решен, но он выходит за рамки компетенции нашего контуберния, поэтому вся надежда на вас, декан.
Последние слова Кассий пропустил мимо ушей, лишь рассеянно кивнув в ответ на просьбу Эрвина. Не по годам смышленый мальчишка употреблял в речи слишком много пафосных слов, значение половины которых Кассий представлял весьма смутно, да и не слишком горел желанием забивать голову всякой чепухой. Он уже обдумывал, как представит результаты миссии своему командованию, и какая награда его ждет. Ребята тоже заслужили поощрение, и декан не смог сдержать усмешку, с отеческим восхищением глядя на вытянувшегося перед ним по струнке рекрута.
- Твой ведь план, хитрюга? Вижу, что твой – смотри своей полыхающей гордостью палатку не подожги. Вот ведь лис! Ладно, награду заслужили: оружие можете оставить себе. А о твоем плане, парень, я еще поговорю с центурионом – возможно, возьмем подобную тактику в оборот.
Мальчишка просиял, а Кассий с трудом удержался, чтобы одобрительно не похлопать его по плечу. Парень далеко пойдет, если только сумеет выжить… Многие из рекрутов умирают, не успев дотянуть и до двадцати.
Мысли Кассия обернулись недобрым пророчеством для восьмого контуберния. Спустя два месяца не стало Микки: стычка с местной бандой - незначительная рана в спину дала некроз, медики вынуждены были прервать мучения подростка.
Через полгода умер Джим – ночная засада на патруль легиона, обернувшаяся масштабной резней.
Черный Кофе погиб в бою на западе Аризоны, когда шестая центурия потерпела сокрушительное поражение от дикарского племени, захватившего военный арсенал. В том же сражении Эрвин был ранен в бедро, а его разжалованный до декана опальный учитель, рискуя собой, и на чем свет стоит матеря бестолковых рекрутов, вытащил растерявшегося, полубессознательного от боли юношу из-под обстрела. Но эта битва - одна из первых серьезных баталий восьмого контуберния - не закончила собирать свою жатву человеческих жизней даже после окончания боя: днем позже от ран скончался Клайд, так и не придя в сознание после вынужденной ампутации левой ноги.
После ряда поражений временное отступление легиона на западном фронте повлекло за собой расформирование центурии: новые люди, новое командование. Позже Эрвин попал в один отряд со Стацием, где вместе они служили еще не один год, и где довольно быстро Эрвин оказался повышен до декана контуберния.
О последнем из их группы, Крисе, стало известно не так давно: случайная встреча в столице - буквально столкнулись на улице Флагстаффа, не ожидая увидеть друг друга в таком месте, в новом амплуа. Глава фрументариев и молодой, перспективный магистрат. Шпион и политик — оба искусные, амбициозные, целеустремленные, наконец, нашедшие свое призвание. Как ни странно, беседа двух бывших сослуживцев не клеилась, общие темы и интересы повзрослевших однополчан изыскивались с трудом. Оставалось лишь искренне порадоваться за успешные карьеры друг друга и нейтрально жаловаться на очередное засушливое лето.
Еще Кристиан молча показал старому другу скрытую в свободных складках тоги уродливую культю на месте правой руки. Ему недолго удалось повоевать: выше рекрута по званию он так и не поднялся. С политической карьерой у Рыжего все срослось гораздо удачнее: квестор, успевший ввести ряд инноваций в экономической сфере – проще говоря, усовершенствовавший систему налогообложения независимых дельцов на территориях легиона.
Фрументарий искренне восхищался успехами друга, и то ли в шутку, то ли всерьез пообещал при случае разузнать об устройстве экономических структур новой калифорнийской республики.
А после Крис тихо, почти стыдливо признался, что его до сих пор мучают кошмары по ночам. Резня под Чинлом и плачущий маленький ребенок постоянно живут в его снах — встают перед внутренним взором, не уходят из памяти, стоит лишь прикрыть глаза в темноте...