Автор: Rina
Иллюстрации: Arona
Фандом: Fallout New Vegas
Персонажи: жКурьер, Вульпес Инкульта
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: в работе
Глава 20.
Петля.
читать дальше
Зимы в Мохаве мягкие, но после обжигающей жары неистового летнего солнца даже пятьдесят по Фаренгейту воспринимаются чересчур зябко. Сегодня конец января ощущался в полной мере – холодный ветер дул с реки, заставляя временами поеживаться под резкими порывами. Вечерело. Предзакатные тени ложились на песок арены длинными темными полосами; где-то на окраине лагеря выли псы.
К началу боев все скамьи амфитеатра оказались плотно заняты - после прибытия войск с других фронтов количество солдат в лагере увеличилось едва ли не втрое. Рэй все еще нервно переминалась с ноги на ногу у входа на арену, где немногословный преторианец велел ей ожидать диктатора; сам Цезарь до сих пор не спешил появляться. Неподалеку от курьера двое парней разминались перед боем, знакомый по Коттонвуду работорговец что-то негромко внушал крупной, широкоплечей женщине со связанными руками – хмурая пленница в изодранной песочно-желтой армейской форме возвышалась над легионером почти на целую голову.
По въевшейся привычке курьер нервно покусывала кончик косички – в какой-то мере это помогало унять волнение: даже во время первой встречи с Цезарем ее не лихорадило столь сильно в ожидании предстоящего разговора. Рэй не доверяла дару предвидения, интуиции и прочей мистической чепухе, но сейчас нехорошие предчувствия терзали ее с такой силой, что девушка готова была плюнуть на все и трусливо скрыться, сбежав за ворота форта.
Перед аудиенцией с Цезарем Инкульта вкратце обрисовал курьеру перспективы: диктатор все еще испытывал определенные сомнения касательно ее лояльности – вполне обоснованный вывод после убийства нескольких солдат легиона, где все улики явственно указывали на участие девушки. Однако Рэй оставалась единственным человеком, имевшим доступ в казино «Лаки 38», что делало ее незаменимой персоной в затеянной Цезарем партии.
«Не вступай в открытую конфронтацию, не оспаривай его слова, не затягивай с ответами и решениями. Цезарь обычно сдержан и способен выслушать чужую позицию, но любая неуверенность скажется не в твою пользу. Думай головой, не поддавайся на его провокации и будь предельно честна: тебя он видит насквозь, но немногие способны разгадать его истинные мотивы и замыслы».
Помимо прочих рекомендаций Вульпес тонко намекнул на проблемы со здоровьем диктатора. Рэй в свой прошлый визит стала свидетельницей жестокого приступа мигрени у вождя легиона – боль делала того нервным и раздражительным, этот факт Инкульта особенно советовал учесть курьеру.
Дейл добавил от себя пару замечаний – без личных нападок, но с долей здравого рационализма: «Ты, женщина, своим дерзким поведением бросаешь вызов любому легионеру. Ты часто забываешься, считая себя ровней мужчинам; Вульпес порядком размяк, грея задницу в Вегасе - слишком лояльно к тебе относится, но не все здесь придерживаются столь же широких взглядов: другим сложно привыкнуть к подобным вольностям со стороны диссолюта. Сын Марса оценивает человека по заслугам. Цезарь мудр, он вряд ли проявляет предвзятость из-за пола его союзников, но и ему нужно сохранять лицо перед солдатами. Поэтому веди себя скромнее, без провокаций, без вызова. Помни свое место».
После подобных напутствий Рэй лишь сильнее пала духом, ощущая себя ягненком, предназначенным на заклание матерому когтю смерти. Она догадывалась, что рано или поздно Цезарь использует ее, чтобы добраться до Хауса – логика настаивала, что курьеру нечего опасаться, пока она нужна диктатору. Но не бывает незаменимых людей, любые планы с ее участием можно переиграть: легион взял бункер Братства Стали измором – что уж говорить о цитадели Хауса, о Вегасе, который тоже не протянет долго в изолированном окружении.
Словно часовой возле входа, Рэй размеренно мерила шагами расстояние между створками ворот арены, от ворот до ближайшего тента, от ворот до кузнечного станка, от ворот до палатки с пленниками… Ферокс давал указания своим ученикам перед предстоящими боями, Инкульта уже занял место где-то на рядах – фрументарий, ссылаясь на занятость, крайне неохотно согласился почтить амфитеатр своим присутствием. Дейл настаивал, чтобы друг посмотрел бои с его участием, а Рэй… просто знать, что он где-то рядом – только одна эта мысль ощутимо придавала уверенности и сил.
Поединки не смели начинать без присутствия Цезаря; люди на трибунах терпеливо ждали, не выказывая признаков недовольства: армейская дисциплина сказывалась даже во время отдыха. Прошло полчаса: зрители мирно переговаривались, зато непосредственные участники грядущего представления изрядно издергались в мучительном ожидании оттягиваемых боев. Рэй нервничала наравне с ними – ей тоже предстоял поединок: словесная битва со столь же непредсказуемым исходом, от которого могла зависеть жизнь.
Наконец, полог палатки на преторианском холме распахнулся, и приветственный рев толпы громогласно возвестил о появлении Сына Марса. Цезарь шел в сопровождении четверых гвардейцев: торопливо, целеустремленно, словно чувствуя легкую вину за опоздание. На некотором отдалении вслед за диктатором шагал высокий мужчина в причудиво выкованной металлической маске; Рэй хватило слышанных ранее немногочисленных обрывчатых описаний, чтобы без сомнений узнать в сопровождающем знаменитого легата Лания.
Курьер изумленно разглядывала поистине гигантского мужчину – легат оказался почти восьми футов ростом, могучее тело выплавлено из мускулов, резким рельефом и жесткостью подстать устрашающим линиям кованой стали на тяжелом шлеме. Казалось, сама земля содрогается при каждом его шаге, но неповоротливым или неуклюжим назвать этого гиганта не поворачивался язык: проступающая мощь сочеталась с пластикой опытного воина, создавшего из своего тела идеальное оружие.
Вероятно, Цезарь сознательно предпочитал не появляться перед легионерами бок о бок с командующим своей армии: рядом с этой громадиной любой человек, даже Сын Марса, смотрелся бы ничтожно и жалко. Легат производил неизгладимое впечатление; Рэй непроизвольно затаила дыхание, в полной мере осознав, по какой причине прочие легионеры, говоря о Лании, значительно понижали голос, едва ли не переходя на шепот.
Вслед за легатом шествовали несколько центурионов, замыкали процессию двое преторианцев, волокущих на руках упирающегося пленника. Сердце Рэй екнуло – в вяло отбивающемся мужчине курьер признала экс-главу Председателей: "Вот мы и встретились снова, ублюдок". Изо всех сил скрывая возросшее нетерпение, девушка лениво прислонилась к створке ворот, ожидая приближения диктатора.
Мельком взглянув на курьера, Цезарь мимолетным, но властным взмахом ладони приказал девушке следовать за собой. Арена огласилась приветственным ревом, когда диктатор вступил в круг; сам Цезарь отнесся равнодушно к оглушающему гвалту в его честь и приказал гвардейцам расчистить скамью ближе к верху амфитеатра.
Появление Лания сопровождалось куда меньшим шумом, но когда офицеры из сопровождения легата слаженно и четко отсалютовали толпе в качестве приветствия, амфитеатр взорвался ответным восторженным воем. Ланий прошел через центр арены и согнал нескольких безропотных легионеров с первых рядов, освобождая место для себя и собственной свиты – разумеется, перечить легату никто из выдворенных мужчин не отважился.
Закат окрасил рваные серые облака золотом и багрянцем. Ветер усилился; полотнища флагов легиона хлопали под порывистыми шквалами, золотой бык на кроваво-алом штандарте казался ожившим, движущимся. Сквозь распахнутые ворота ветер ворвался на арену, гоня по разровненной площади облако мелкого песка.
Рэй ссутулилась на неудобной, жесткой скамье без спинки. Справа вплотную сидел хмурый преторианец, не обращая на девушку ни малейшего внимания: мужчина делал вид, что полностью поглощен завершающимися внизу приготовлениями, но курьер чувствовала, что едва касающееся ее бока мускулистое тело напряжено – в любой момент на ее подозрительное или неловкое движение последует незамедлительная реакция. Телохранитель диктатора умело изображал неподвижный, индифферентный к происходящему предмет обстановки, в то же время недвусмысленно намекая, что девушке не стоит играть с огнем и резко дергаться лишний раз.
Цезарь мерз; Рэй заметила, как невольная секундная дрожь пробежала по его плечам, а сам диктатор крепче сжал перекрещенные на груди руки. За этим хворым, уязвимым движением на мгновение курьер увидела его истинный возраст, его скрываемую слабость; болезнь истощала его организм, подтачивала изнутри. Впрочем, властная волевая харизма лидера отнюдь не покинула диктатора – несмотря на проступающее изнурение ослабшего тела, его аура все так же ощутимо доминировала, заставляя склонять голову в его присутствии, принуждала покорно отводить глаза, когда он беззастенчиво в упор разглядывал собеседника.
Объявили первый бой. Толпа взревела, приветствуя молодого легионера, с некоторой опаской выходящего в центр арены. Юноша нерешительно потоптался на месте, описал полукруг вдоль трибун и замер, выставив наизготовку мачете. Приняв боевую стойку, напряженно выжидал, попеременно вытирая взмокшие ладони об одежду. Створки ворот приоткрылись – на арену втащили полного, массивного мужчину в рабской тунике. Воцарившаяся с его появлением абсолютная, гробовая тишина вызывала легкую дрожь: уж лучше бы с трибун звучали оскорбления и улюлюканья, нежели эта немое презрительное беззвучие, словно стая стервятников предвкушала скорую смерть обреченной жертвы. Лицо пленника носило следы побоев, но держался он значительно уверенней и решительней, нежели его молодой соперник. Движения порывистые, болезненно-резкие, а глаза горят отчаянным лихорадочным огнем. Разница не удивляла: легионер сражался ради славы, наказанный раб – ради своей жизни.
Цезарь отвернулся от арены амфитеатра со скучающим выражением на усталом лице; определенно он не раз становился зрителем подобных представлений. Все бои похожи один на другой – в конце всегда кто-то умирает; суета сует.
- Тебе есть, что сказать в свое оправдание? – негромко произнес диктатор, обращаясь к Рэй. Девушка напряженно, внимательно изучала собеседника исподлобья, гадая, что именно он подразумевает. Пыталась обнаружить спусковой рычаг с небрежной откровенностью расставленной ловушки. Нерешительно прикусив губу, она осторожно переспросила:
- Убийство тех парней из Нельсона?
Курьер намеренно не стала уточнять их число: возможно, Цезарь не подозревал о ее стычке с засевшим в засаде патрулем. Диктатор насмешливо улыбнулся, но глаза его оставались неприветливы и холодны:
- А на твоей совести есть прочие преступления? Рассказывай, у нас много времени впереди.
Рэй, нахмурившись, неприязненно воззрилась на старика и хмуро пробурчала сквозь зубы:
- Самозащита.
Звонкий лязг металла внизу заставил ее спину напрячься, но курьер не решилась развернуться в направлении начавшейся битвы. Цезарь ждал, его определенно не удовлетворил ее обрубленный ответ, и девушке пришлось продолжать.
- Эта медаль не шее не возымела должного действия: кто-то из легионеров заявлял, что она не принадлежит мне – подобную вещь можно снять с трупа, а некоторые открывали пальбу прежде, чем я успевала показать свой "Знак Цезаря". Я ни разу не проявляла агрессию первой – какой резон мне нападать на союзников?
- Это верно, - согласно кивнул диктатор. – Очевидных причин у тебя нет - иначе сейчас ты бы здесь не сидела.
С арены донесся сдавленный крик. Пролилась первая кровь - Рэй не видела, чья именно, да и по большому счету это было ей не интересно. Расслабленно свесив ладони между коленей, курьер подалась вперед и мрачно произнесла, глядя в пол:
- Теперь я понимаю, что имелось в виду во время нашего прошлого разговора. Женщина в армии легиона воспринимается словно чужеродный объект: солдаты не станут подчиняться диссолюту, тем более женщине-диссолюту.
Цезарь вновь удовлетворенно кивнул, довольный, что курьер наконец-то усвоила эту простую истину. Но продолжение речи свело его благостные ожидания на нет.
- Эти парни просто не восприняли меня всерьез, пока я парой убийств не заслужила их уважение: они подчиняются либо грубой силе, либо своим офицерам. Обеспечению собственной безопасности я обязана этим смертям.
Девушка с вызовом воззрилась на диктатора – тот внимательно и спокойно слушал ее, ничем не выдавая отношение к сказанному.
- И я полагаю, куда лучше этой побрякушки меня защитит воинское звание. Солдат может пойти на конфликт с диссолютом, даже преданно служащим легиону, но дважды подумает, прежде чем перейти дорогу кому бы то ни было в чине декана, - ровным, недрогнувшим голосом произнесла заготовленную фразу Рэй. – У меня есть определенная известность в легионе, но для собственной безопасности и продуктивной работы мне необходима власть.
Ветер задул с новой силой, пробирая до кости даже сквозь кожаную куртку. Замерзшие псы за оградой протяжно выли, их громкий лай, срывающийся на жалобный скулеж, гулко разносился в стенах лагеря. На западе сгущались сизые тучи, застилая гаснущий закат - ветер гнал их в сторону форта. Вечерний сумрак стремительно окутывал небо, сменяя прозрачную сапфировую синеву хмурой серой мглой. По периметру арены запылали факелы.
- Кажется, я уже говорил тебе, что ты никогда не станешь частью армии, никто не выдаст тебе оружие и форму. У тебя настолько короткая память? – сдержанно поинтересовался Цезарь, придирчивым взглядом окидывая девушку с ног до головы. Рэй поежилась – то ли от этого взгляда, то ли от усилившегося ветра.
- Ты вступишь в легион только в качестве женщины, офицерской жены, - продолжал диктатор с усталым спокойствием. – Иного пути у тебя нет – думаю, пора запомнить это. Впрочем, подобный исход еще не означает, что новое положение не одарит тебя столь вожделенной… властью.
Рэй подозрительно покосилась на старика, тот будто нарочно отвернулся от курьера, устремив внимание на арену. Раненый в бедро раб оттеснял юношу к трибунам, у молодого легионера темным потоком лилась кровь из рассеченной головы. По шее, по плечам, вдоль по левой руке, по кончикам пальцев, пятная взрытый песок. Алая туника жадно впитывала влагу, мокрая ткань поблескивала в свете огня черным глянцем.
По амфитеатру прошел ропот после очередной атаки раба. Преторианец справа от девушки заерзал, нервно облизнув губы; кажется, этот поединок закончится отнюдь не во славу легиона. Жертва, чья смерть должна была служить уроком, отчаянно отказывалась умирать, уже не защищаясь, а атакуя обескураженного рекрута. Курьера мало заботили судьбы сражающихся внизу людей. Решалась ее собственная судьба.
Девушка терпеливо ожидала продолжения, но Сын Марса казался заинтересованным битвой. Лезвия мачете вновь сошлись со звонким лязгом, раненый юноша отшатнулся, упав на колено. Эта ошибка решила исход боя; в широком замахе раб рассек тело легионера от плеча до грудины. Тихий удивленный крик, перешедший в предсмертный хрип, заглушил разочарованный вой трибун.
- Ты знакома с диалектикой Гегеля? – неожиданно спросил Цезарь у девушки. Когда Рэй замешкалась в поисках достойного ответа, старик сокрушенно покачал головой и усмехнулся:
- И у кого я спрашиваю о подобных материях? Разумеется, эти слова для тебя пустой звук, курьер…
Упоминание профессии прозвучало в устах диктатора подобно презрительному плевку, но Рэй не придала значения заносчивому проявлению интеллектуального превосходства.
- Философия мало что значит в нашем мире, для нее просто нет места - как и нет умов, способных на ее воприятие, - печально продолжал старик, взгляд его простирался вдаль, ускользая в пустоту над оградой из гнилых досок и мотков ржавой проволоки. - Людей волнуют куда более значимые вещи: где добыть денег. После - напиться, пожрать, потрахаться в качестве отдыха от трудов мирских. Не стоит их винить за это: каждый думает в первую очередь о себе – эгоизм не вытравить из человеческой породы. Даже мои люди, для которых недопустима концентрация на собственном «я», подвержены в той или иной мере этому пороку. Порушить строй манипулы – значит погубить не только себя, но и товарищей; в бою они помнят об этом, но как только дело касается вольного быта за пределами лагеря…
- Это нормально и естественно, - произнесла Рэй, пожав плечами. – Любовь к себе, любовь к жизни. Все мы ставим личные приоритеты превыше общественных.
- Страх пересиливает любовь, - возразил Цезарь. – Это мощное оружие, действенное.
- Но не универсальное, - скептично скривилась курьер, качнув головой. Диктатор с готовностью кивнул, определенно довольный ходом диалога:
- Согласен. Не стратегия, но способ, временная мера. Страх – опасный инструмент, обоюдоострый: на агрессию обычно отвечают агрессией. Но даже страх может быть подконтролен иному чувству. Чувству долга. А это понятие, увы, утеряно западной цивилизацией. Государство – это не просто кучка людей, живущих общими интересами. Это духовный союз, сильное в своем единстве объединение, целостное сознание народа – «имя ему легион». Люди – они как винтики в этой огромной машине: только исполняя свой долг и находясь на должном месте, они обретают подлинное величие и свободу. Я никогда не настаивал, чтобы каждая деталь находилась в статичном использовании – без усовершенствований и личного роста невозможен прогресс. Но лишь осознавая себя частью единого целого, человек обретает истинную силу; не исполняя службу по принуждению, но мотивируемый личным нравственным долгом перед государством.
- Муравейник, - невзначай заметила Рэй, но у самой в голове вновь мелькнула ассоциация с роем гигантских ядовитых ос, касадоров. Цезарь усмехнулся.
- В таком случае мой легион – это боевые муравьи. Сила, сметающая все на своем пути, и у поднятой неукротимой волны нет барьера - поскольку нет мотива остановиться. С захватом Вегаса и покорением НКР мотивация появится – вот он, новый мир, простирается за рекой, но там, как ты сказала - чужой муравейник со своими порядками и обычаями. Слияние двух культур неизбежно: легион даст изнеженному обществу силу, а запад и обычаи профлигатов непременно смягчат этих суровых ребят, которых ты видишь вокруг. Тезис и антитезис, порождающие истинное совершенство в своем единении. Их синтез - это и есть оптимальный исход.
Молодого парня выволакивали с арены за ноги, на песке за ним оставалась черная прерывистая полоса, свежий кровавый след. Не в силах поверить в происходящее, победивший толстяк безвольно обмяк на земле, обхватив колени и выронив из пальцев мачете – плечи его сотрясала крупная дрожь. Преторианец рядом с курьером недовольно заерзал и едва слышно выругался себе под нос. Бесцельно блуждающий по трибунам взгляд Рэй неожиданно приковал легат: мужчина в кованой маске подался вперед, с яростью сжимая огромные кулаки, с трудом сдерживая охватившее его бешенство при виде позорного поражения воина от руки раба.
С пробудившимся интересом Цезарь взглянул на участников следующего поединка – не менее молодой парнишка лет семнадцати получал последние наставления от Дейла Ферокса. Решительно стиснувший челюсти в мстительном порыве легионер склонил голову к своему наставнику. Ферокс что-то объяснял ему, сдержанно жестикулируя, но боец, казалось, совсем не слушал - глаза бойца застилала красная пелена, словно у разъяренного толсторога, готового втоптать противника в землю.
- Как в споре рождается истина, так и в слиянии двух различных позиций образуется не просто компромисс, а синтез, - невозмутимо продолжал свои рассуждения Цезарь, все еще увлеченный созерцанием приготовлений к предстоящему бою. - Вступая в противоборство друг с другом, конфликтующие стороны движут историю: только так рождается что-то новое, и цивилизация получает развитие – ассимиляция и соединение лучших черт двух культур, где выживают лишь сильнейшие, лучшие их проявления. Сталкиваются два национальных духа, два характера разных цивилизаций.
Рэй искала на трибунах Инкульту. Она знала, что глава фрументариев где-то неподалеку. Тусклый свет трепещущих на ветру факелов делал лица легионеров размыто-серыми, одинаковыми в сгустившихся сумерках. Курьер осматривала ряд за рядом, но не находила шпиона.
На арену ступили двое пленников: высокая женщина в обрывках военной формы НКР и худощавый парень с опаленными волосами, трусовато жмущийся за спину здоровенной, горящей предвкушением боя валькирии.
- Национальный дух - еще один не менее интересный концепт Гегеля, - повторил Цезарь и обернулся к курьеру. Сложив ладони домиком перед собой, он обратился к девушке напрямую:
- Попробуй отвлечься на секунду от всего этого, - диктатор лениво махнул рукой в сторону арены и трибун. – Опиши, как ты видишь образ НКР, применимый к характеру персоны, вымышленного человека.
Рэй растерянно нахмурилась. Буйность фантазии никогда не числилась среди ее основных достоинств, но курьер постаралась сосредоточиться; рейнджер на арене навела ее на ряд ассоциаций.
- Это женщина, - решительно произнесла она. – Себе на уме, сильная, но вызывающая уважение. Заставляющая считаться с собой. Бюрократия и раздирающие изнутри мелкие дрязги придают ее действиям… ну, скорее безалаберный, непоследовательный характер: этакий ветер в голове, когда левая рука не знает, что творит правая. Хмм... любит дешевую показуху, но в то же время скрывает множество скелетов в своем шкафу. Жадная, расчетливая, эгоистичная, но если будет нужда – станет биться до последнего, защищая то, что ей дорого.
- Легион? – мягко спросил Цезарь, явно удовлетворенный данным описанием и ожидая эпитетов подобного рода касаемо другой стороны. Рэй задумалась, рассеянно крутя в пальцах кончик косы.
- Жестокий, агрессивный, властный. Целостный, но подтачиваемый мелкими противоречиями. Часто скатывающийся к грубому примитивизму для упрощения стоящих перед ним задач. Не считающийся с другими…
- Этот слепой эгоизм, как ты уже заметила, свойственнен всем людям: как индивидуумам, так и целым культурам, - невзначай бросил Цезарь. – Правда, касательно НКР и легиона сей факт обычно упоминается в разных контекстах... Ну, продолжай, я отвлек тебя.
- Твердолобый и упертый идеалист, - перечисляла Рэй, увлеченная новой игрой, без запинки и раздумий изливая свою мысль. - До последнего уверенный в своей правоте, даже когда истина не на его стороне. Волевой, но отрицающий собственную слабость, даже когда она очевидна…
А перед внутренним взором непроизвольно вставал хмурый темноволосый мужчина с ледяными глазами. Вульпес Инкульта. Словно курьер описывала не обобщенную в едином образе культуру, а его самого...
Цезарь внимательно слушал, пока у Рэй не истощились эпитеты. После он долго смотрел на девушку и, наконец, продолжил развитие комплексной мысли.
- Ты знаешь, по Гегелю национальный дух представляют Герои. Люди, способные выступать олицетворением всех особенностей культуры, воплощением ее сути. Герой – это не просто яркая личность, но и совокупность черт, присущих определенному народу.
Рэй недоверчиво вздернула бровь – где же старик найдет таких выдающихся персон, совмещающих в себе массу противоречий? Впрочем, Инкульта с натяжкой подошел бы на роль представителя от лица легиона…
На арене, тем временем, начался второй бой; с удивлением курьер обнаружила, что в поединке в паре с молодым легионером принимает участие сам Ферокс. Декан вышел на песок лишь в легкой тунике, без брони – вероятно, тем самым демонстративно уравновешивал шансы в битве против женщины. Рейнджерша лишь презрительно хмыкнула, удобнее перехватив рукоять клинка.
Низко нависшие на черном небосводе тучи буквально давили своим весом, вызывая у Рэй ассоциации с неотступно терзающими ее ночными кошмарами. Где-то на западе глухо пророкотал громовой раскат, и курьер изумленно воззрилась на затянутый непроглядной пеленой горизонт. В глубине вязкого, поглотившего небо облака полыхали вспышки зарниц. Грядет буря. Столь редкое в Мохаве явление, но оттого лишь более яростное и сокрушительное в неистовстве проявившей себя стихии.
- Вероятно, в только что описанных тобой образах ты признаешь некоторых реальных личностей, - мягко улыбнулся диктатор, будто читая мысли Рэй. – Являясь частью общества, каждый индивидуум так или иначе приобретает присущие основной массе черты. Кто-то в меньшей степени, кто-то в большей. Но Герой тем и отличается, что народ видит в нем своего представителя, своего посыльного. Курьера. К примеру, воплощением духа западного демократического государства я виду тебя…
Глаза Рэй округлились от ненавязчиво прозвучавшего предположения – нелепого и совершенно абсурдного. Как она может олицетворять общество, многие специфические черты которого она искренне ненавидит? Она отстреливает солдат НКР, словно мишени в тире, не очень-то заботясь о последствиях – Цезарь не мог этого не знать. Впрочем, опрометчиво было исключать вероятность, что выводы его поверхностны и лишены продуманных оснований. Биография девушки могла быть слишком хорошо ему известна… Возможно, даже лучше, чем самой Рэй, чье сознательное прошлое ограничивалось сроком в несколько месяцев.
Если взглянуть на ситуацию в глобальном плане, отвлеченном от личных предубеждений, то старик может оказаться прав. Кто же тогда вторая сторона? Второй герой?
Инкульта?
Гром вновь глухо заворчал вдали, порывы усилившегося ветра терзали пламя факелов, грозясь погасить огонь. Рэй плотнее натянула на плечи куртку, заслуженно оценив столь близкое присутствие телохранителей диктатора: прислоняющийся к ней преторианец был теплым.
- Что ж, - прокашлялась девушка, опасливо поглядывая на вождя легиона, - я несколько сомневаюсь в обоснованности предположения, но… Вынуждена признать: эту роль сыграть я смогу.
Сын Марса сдержанно улыбнулся в ответ. Рэй начинала понимать, к чему клонит старик, и эта идея начинала ей все больше импонировать - план превосходил самые смелые ее ожидания.
Снизу донесся полный боли и страдания вопль, девушка рефлекторно обернулась на звук. Противники сошлись, битва на арене перешла в решающую стадию. Рейнджер атаковала Ферокса, но декан с ухмылкой держал оборону. По большей части отступал, намереваясь измотать противника, даже не пытаясь предпринимать контратаки - вероятно, желал оставить поединок с женщиной своему ученику. Молодой легионер тем временем успел ранить второго раба. Стонущий пленник, прижимая к груди почти начисто отсеченную руку, держащуюся лишь на лоскутьях мышц и кожи, медленно перекатывался по земле, пребывая в полуобморочном шоке. Кровь из обрубка хлестала, словно из вен разделываемого брамина.
Скривившись, Рэй отвела глаза, проскользнула по трибунам и, наконец, увидела Инкульту. Тот занял место неподалеку от ворот арены, сейчас фрументарий в нетерпении привстал со скамьи, нервно подался вперед, наблюдая за боем. Лицо даже в темноте казалось бледнее обычного, почти мелово-белым.
- Единение двух сторон рождает истинное совершенство, - продолжал Цезарь, отвлеченно глядя на истекающего кровью раба. - Союз двух представителей противоборствующих культур примирит обе стороны конфликта, породит доверие к новой власти, которая воцарится в Вегасе. Ты станешь во главе нового общества, Рэйчел Флинт. Полагаю, тебе по силам исполнение функций наместника; не одной, разумеется, но в соуправлении с мужем.
Девушку задумчиво прикусила губу – слишком все это хорошо, чтобы быть правдой. Он обернулась к диктатору; вопрос прозвучал жестче, чем ей хотелось бы, но она едва ли контролировала голос:
- В чем подвох?
Старик усмехнулся – из двух предложенных развлечений беседа с курьером определенно доставляла ему больше удовольствия, нежели сражение на арене. Его рука дружески похлопала девушку по плечу:
- Ты получишь власть, но ровно столько, сколько сможешь взять сама. А твой супруг вряд ли позволит отхватить большой кусок вожделенного пирога – такова его натура, ты должна сама догадываться об этом.
Энтузиазма у Рэй поубавилось, но диктатор был прав. Впрочем, с Вульпесом девушка нашла общий язык – она хотела быть рядом с ним, порой даже сознательно стремилась подчиняться ему. Ее гордость без ущерба позволяла признать власть главы фрументариев над собой; Вульпес – прирожденный лидер, способный продумывать и предвидеть будущее на много ходов вперед, отнюдь не обделенный умом: вот и пусть думает за них двоих. Как показал опыт - одного тщеславия, амбиций и жгучего желания реформатора недостаточно для управленца – Вульпес станет отличным подспорьем для воплощения идей курьера. Они найдут компромисс.
Брак, союз, демонстративное объединение Востока и Запада… ну что же, на таких условиях девушка с радостью соглашалась с догматами Цезаря о второплановой роли женщины. Ее желания полностью совпадали с предложением диктатора, особенно касательно Инкульты… Рэй знала, что зародившаяся привязанность не ограничится простой симпатией: ей все труднее становилось находиться рядом с этим мужчиной и спокойно смотреть в его глаза. Случайно касаться его плеча, ненароком придвигаться при разговоре ближе, чем того требуют правила приличий. Когда он работает - ненамеренно следить за движениями тонких пальцев, усилием воли воздерживаясь от мыслей и фантазий о том, каково это – почувствовать его сильные, изрезанные тонкими шрамами руки на своей коже. Мелкие и незначительные случайности, лишние взгляды, лишние прикосновения, лишние фразы… Только в полной мере осознавая истоки множества смущающих случайностей, она понимала, что происходящее между ними уже перешло за грань деловых отношений.
Они спали в одной палатке; часто Рэй подолгу лежала в темноте с закрытыми глазами: просто слушала его размеренное дыхание. Поутру просыпалась и, резко открывая глаза, порой могла поймать взгляд фрументария, наблюдающего за ней спящей с соседнего матраса. Конечно, он спешно отворачивался, но от внимания Рэй не могло укрыться его растерянное смущение после подобных неоднократных разоблачений. Контакт пробегающих между ними искорок в самом скором времени грозил излиться в электрический шторм. Внезапная щекочущая дрожь пробежала вдоль по позвоночнику от мысли, что Инкульта станет ее мужем. Она взглянула на фрументария, расположившегося на противоположном краю амфитеатра; тот встал со скамьи и плотно сжал руки на груди, определенно пытаясь унять волнение, наблюдая за ожесточенно парирующим удары другом.
Многие легионеры тоже поднимались с мест, нетерпеливо подавались вперед; царящее на трибунах напряжение казалось столь же густым и тяжелым, как нависающие над лагерем свинцово-серые тучи. Один республиканец уже выбыл из поединка, победа казалась близка, но по замершим трибунам все еще метался тихий, встревоженный ропот.
Расклад сил перераспределился: Ферокс предусмотрительно отошел в сторону, предоставляя биться своему подопечному. Мальчишка с яростным напором наступал на рейнджершу, оттесняя ее к трибунам шквалом стремительных, резких ударов. Яркая вспышка на секунду озарила форт, а затем оглушительно, словно прогремевший совсем рядом взрыв пластида, прогрохотал громовой раскат. Первые капли дождя упали с неба.
Возможно, удивление и оторопь от ливня - этого нечастого явления в Мохаве, а может быть ослепительная молния, эффектом подобная свето-шумовой гранате… что бы ни стало причиной, но молодой легионер на краткий миг потерял бдительность и пропустил удар. Женщина незамедлительно воспользовалась открывшейся брешью в обороне противника.
- Все это ведь не дается даром, - мрачно произнесла Рэй, морщась от падающих на лицо крупных холодных капель. – Люди Вегаса, возможно, примут меня в этой роли, но почему именно я? Не другая женщина, или же кто-нибудь из местных?
- Ты доказала свою верность и преданность, - просто ответил диктатор. Склонившись к преторианцу, он коротко откомандировал его в палатку за брезентом, намереваясь укрыться от дождя. Зябко растерев замерзшие плечи, Цезарь продолжил говорить, с явным неудовольствием наблюдая, как раненый парень ползает у ног женщины, которая уже занесла над головой мачете для финального удара.
- Но ты права – я жду от тебя еще одной услуги. Как ты верно подметила: ничто не дается даром.
Рэй смахнула липнущую на глаза мокрую челку. Дождь усиливался, жесткие струи с разверзнувшегося неба с силой хлестали по голове и плечам. Волнение в амфитеатре усилилось: не только от внезапно начавшегося ливня, но и от постыдного поражения молодого легионера.
- Вот ведь сука, - сквозь зубы прошипел преторианец по правую руку от курьера. Сжав кулаки, он напряженно вытягивал шею, пытаясь лучше разглядеть происходящее на арене; Рэй чуть отодвинулась от мужчины: мокрая одежда под давлением чужого тела неприятно липла и холодила кожу.
- Ты убьешь для меня Хауса, - ровно произнес Цезарь, с простецкой невозмутимостью, будто только что попросил Рэй о чем-то непритязательном, вроде пожелания купить ему на Стрипе пару сувениров в лавке. Девушка малодушно прикрыла глаза, зажмурилась с детской наивностью – все еще втайне надеясь, что ей послышалось, или же сейчас диктатор заберет свои слова обратно.
Что может быть проще: повернуть время вспять, достать звезду с неба, в одиночку вырезать Братство Стали, превратить воду в реке Колорадо в виски пятилетней выдержки или, может быть, выдрессировать когтя смерти на сторожевого пса? Убийство Хауса смотрелось не меньшим безумием на фоне подобных приказов.
- У Вульпеса есть план – все подробности обсудишь с ним, и Вегас станет твоей наградой за успешно выполненное задание, - торжественно произнес старик вопреки тщетным надеждам Рэй на отмену отданного распоряжения. Курьер плотно сжала губы.
Это самоубийство.
Ферокс двигался по-кошачьи ловко, обходя рейнджера с фланга. Волосы его растрепались, окончательно выбившись из хвоста и длинными прядями облепив мокрое от дождя и пота лицо. Гибкий и стремительный, Ферокс наконец-то начал атаковать в полную силу, нанося обманные удары с непринужденной легкостью, будто танцуя. Теперь Рэй поняла, что имел в виду работорговец из Коттонвуд Коув, превознося бойцовские таланты Дейла: лезвие мачете казалась продолжением руки декана, серебряная молния сверкала в бликах огня неуловимыми вспышками. Рэй признала, что против такого воина сама не выстояла бы и пары секунд.
Впрочем, рейнджер не выказывала признаков усталости – казалось, победа над юным легионером лишь придала ей сил. Женщина была выше декана почти на полфута и гораздо массивнее. Навязанная скоростная дуэль заставила ее уйти в глухую оборону, в то время как ее собственная тактика заключалась в редких, но уверенных и стремительных выпадах, каждый из которых обладал солидной вложенной силой. Ферокс изящно уворачивался от редких контратак, явно наслаждаясь боем с умелым соперником.
Инкульта нервничал. При беглом взгляде на фрументария курьер могла заметить подавляемую тревогу: фрументарий постоянно проводил ладонью по лицу, по волосам, стряхивая капли дождя – будто и не замечал своих порывистых, повторяющихся жестов. Хаотичные движения рук прорывались видимым беспокойством сквозь его привычную стену безупречного самоконтроля.
Но куда большее нетерпение демонстрировал легат: Ланий нервно прохаживался у самого края засыпанного песком круга арены; сгрудившиеся ряды подавшихся вперед легионеров расступались при его приближении, давая легату дорогу. Огромная рука в защитной кожаной перчатке плотно сжимала рукоять широколезвенного меча, словно порываясь вот-вот вытащить оружие из ножен. Мужчина казался запертым в невидимой клетке зверем, чуящим кровь, силу, вкус свободы, но оградой, сдерживающей его, отделяющей от выплеска первобытной, животной ярости, служила незримая черта границ арены, которую он не мог пересечь.
- Сделка честная: награда стоит риска, - пожал плечами Цезарь. – Ты сама знаешь, что никто другой не может войти в казино Хауса – ключом являешься ты.
Рэй сдавленно молчала. Взгляд ее вновь упал на Инкульту. Он стоял, будто в параличе, прекратив дергаться, плотно сжав руки на груди - все его внимание полностью было приковано к арене. Бледный, напряженный до предела, измученный ожиданием. В какой-то момент курьер поняла, что она пройдет через это безумие вместе с ним. С его помощью и поддержкой. Ради него.
Хаус? Ну что ж, пусть будет Хаус, если это и есть цена. По словам диктатора, Вульпес разработал некий план, а курьер доверяла его хитрости: все стратегии главы фрументариев не только продуманные, но и крайне эффективные. Он не позволит ей погибнуть – по крайней мере, девушке хотелось в это верить.
- У меня ведь нет иного выбора? – грустно усмехнулась Рэй. Цезарь был честен – в ответ он вернул легкую улыбку и отрицательно покачал головой, подтверждая ее слова.
- Я так и думала, - вздохнула девушка и обреченно пожала плечами, поставив точку. – Ну что ж: придется соглашаться по всем пунктам.
Преторианец, наконец, притащил брезент и вместе с другим телохранителем развернул плотный тент над головами Цезаря и его собеседницы. Капли дождя глухо стучали по натянутой пленке, но Рэй не видела особой надобности в этом укрытии: она и так уже промокла до нитки, из одежды можно было выжимать воду.
Еще одна ослепительная вспышка, которую гром со значительным запозданием сопроводил рокочущим гулким раскатом. Молния ударила где-то совсем рядом, и встревоженные солдаты на трибунах забеспокоилась при одной мысли о пожаре в лагере. Ферокс тем временем успел зацепить свою соперницу дважды: по касательной по бедру и глубоко распоров концом лезвия левое предплечье. В ответ рейнджер так и не смогла коснуться проворного воина, но даже кровопотеря не умаляла ее решимости – багровые капли вновь заструились на ненасытный рыжий песок, но порезы, казалось, лишь придали ей отчаянной ярости.
Молодой легионер успел отползти подальше от дерущихся, зажимая развороченный бок – нехорошая рана, обширная; даже при должном уходе у парня мало шансов.
- Это поручение не освобождает тебя от обычной деятельности фрументариев, - вскользь заметил Цезарь, скрестив на груди руки. – У Вульпеса есть для тебя дополнительная работа. Он хорошего мнения о тебе - уж не знаю, чем ты его заслужила: умением обращаться с оружием или умением обращаться с мужчиной в постели. Смотри, курьер, чтобы эта связь не отразилась в будущем на твоих обязанностях.
Неприязненно скривив губы, Рэй хмуро пробормотала:
- Если уж ему надлежит стать моим мужем, то чем я заслужила его уважение, не несет решающего значения. В наших отношениях и наших обязанностях мы разберемся сами.
Неожиданно для девушки вождь легиона расхохотался. Запрокинув голову, заливисто, в голос, будто отродясь не слышал ничего смешнее. Курьер отвернулась, почувствовав себя оскорбленной и одновременно забеспокоившись – вероятно, не стоило отпускать подобные намеки, из-за которых фрументарий может пострадать. Кто знает, возможно, в список многочисленных табу входит запрет спать с женщинами вне легиона. В любом случае, домыслы посторонних людей о якобы существующих между ней и Инкультой любовной связи вызывали у курьера раздражение и досаду. Раздражение на лезущих в душу умников и досаду на абсолютную беспочвенность их предположений.
По трибунам пронесся разочарованный выдох, и взгляд Рэй стремительно метнулся на арену. Дейл шатался, прижимая ладонь к черному пятну на животе, стремительно расползающемуся по ткани туники. Декан вышел на поединок без брони, посчитав женщину легкой добычей; теперь на теле его зияла рана ровно в том же месте, где не успел прикрыться ранее его ученик. Ферокс продолжал атаковать в отчаянном порыве, но силы стремительно покидали декана, кровотечение усиливалось, а скорость приемов существенно пала.
На миг позабыв обо всем, Рэй до боли втиснула ногти в ладони, ей хотелось орать вместе с прочими легионерами: «Бейся! Держись! Убей эту тварь!» Курьер приподнялась со скамьи, подавшись вперед; преторианец сжал ее руку пониже локтя – то ли вспомнив о своем долге защищать диктатора от любых подозрительных посягательств, то ли руководствуясь тем же единым порывом сопереживания собрату на арене.
Цезарь уже не смеялся – утирал кулаком выступившие слезы, почти сочувственно ухмыляясь. Рэй тактично игнорировала его бурную реакцию: в некоторой степени уязвленная, но не настолько, чтобы заострять на обиде внимание. Раны на самолюбии зарастают значительно быстрей и безболезненней, чем раны на теле… Курьер придерживалась данного успокаивающего мнения ровно до того момента, пока следующие слова диктатора не пронзили ее сознание подобно разрывной пуле, пробившей черепные кости и вошедшей в мозг.
- Так ты думала, что речь идет о нашем мальчике-разведчике, о Вульпесе? Ты правда считаешь, что именно он способен вселять ужас в жителей запада, способен править железной рукой в этом гнездилище обделенных моралью, но отнюдь не лишенных гонора профлигатов? Что Вульпес в силах удержать Вегас? Как диверсант он талантлив, но всеобщий герой, олицетворение легиона – это не про него.
В горле у девушки пересохло – она пыталась сглотнуть, но не могла. Словно створки клетки с грохотом захлопнулись за ее спиной – отступать уже поздно.
- Посмотри вниз, - почти ласково посоветовал Цезарь, кивая на арену. Невольно задержав в груди дыхание, девушка перевела взгляд в освещенный факелами круг.
Ферокс сосредоточился на обороне, а женщина наседала все упорнее: исход поединка казался предрешенным. Декан, превзнемогая боль и слабость, лишь волевым усилием держался на ногах, согнувшись и прижимая ладонь к животу. Роли поменялись…
А с другого конца арены по окропленному кровью песку тяжелым, стремительным шагом к сражающимся приближался легат, держа гигантский, почти шестифутовый меч занесенным для решающего удара. С глухим ревом, подобным очередному раскату грома, он устремился в атаку. Рейнджер среагировала мгновенно, успев обернуться и отскочить в сторону, попыталась принять защитную стойку, но Ланий налетел на нее подобно тарану. Разворот, обманный выпад, снова замах; меч плавно менял траекторию, будто в руках легата вращался не гротескный, почти средневековый двуручный клинок, а легкий маневренный мачете. Для своего телосложения легат обладал поразительной ловкостью, сочетая стремительность и мощь. Блок, удар, подсечка, снова удар…
Все кончено.
Лезвие «Клинка Востока» застряло в ребрах женщины, кровь резкими толчками плескалась из раны на груди, обагрив сапоги легата. Пытаясь вытащить плотно засевший меч, Ланий развернулся, резко дернув рукоять в сторону. Хруст перерубаемых костей. Рейнджер издала сдавленный гортанный крик, расширившимися от ужаса глазами глядя на дыру в развороченной грудине. Затем тело ее безвольно рухнуло на песок изуродованной обмякшей массой.
Рэй ощутила подступающую к горлу тошноту и отвернулась. Трибуны взорвались победным воем, а преторианец рядом с девушкой заерзал, готовый в порыве восторга вскочить на ноги вместе с остальными, но выдержка не позволяла под всеобщим шквалом эмоций забывать о прямых обязанностях телохранителя. Цезарь лишь лениво, без особого энтузиазма поаплодировал и вновь обернулся к курьеру:
- Я обещал, что он станет править Вегасом, если только сумеет взять его: добыча принадлежит ему по праву. Этот регион нуждается в сильной руке: никто, кроме Лания не сможет захватить, а после удержать запад. А ты, курьер… я был более высокого мнения о твоей сообразительности, но люди, к сожалению, довольно часто меня разочаровывают. Ты все еще не изменила своего решения, когда глаза наконец-то открылись? Жажда власти и богатства не померкла, омраченная новым знанием?
Оценивающе прищурившись, Цезарь внимательно изучал реакцию собеседницы.
- Нет, - жестко вымолвила Рэй побледневшими губами, слыша собственный голос будто со стороны.
Сын Марса удовлетворенно кивнул. Его слова терялись в восторженном реве трибун, поэтому он наклонился чуть ближе к девушке.
- Ах да, у нас осталось еще одно нерешенное дело: твоя награда ждет тебя, курьер - я говорю о Бенни. Полагаю, твое желание отомстить отнюдь не померкло. Его держат у ворот арены: ты должна отдать приказ о казни. Плети, мачете, крест? Выпустить против него на битву рабов... или даже собак? Выбери оружие и наслаждайся зрелищем, или же убей его сама. Его жизнь - точнее, смерть – в твоих руках, как и было обещано.
Ланий обошел полукруг вдоль трибун – не с триумфальной отрадой победителя, но с хмурой, ищущей напряженностью, словно голодный коготь смерти, рыскающий в поисках жертвы. С лезвия его меча стекали густые капли крови, впитываясь в испещренный множеством следов песок. Дождь заливал его маску, тонкие струйки стекали на тусклый металл нагрудной брони. Легат обернулся к раненному рекруту, и в какой-то момент Рэй с ужасом поняла, что Ланий еще не насытился, как и его клинок.
- Слабаки, - низко прорычал мужчина, его глухой бас отзывался невольной дрожью внутри. – Обоих изрезала какая-то республиканская шлюха… Никто из вас не достоин носить звание легионера!
Одним ударом меч перерубил позвоночник стонущего мальчишки. Легат пинком тяжелого сапога отшвырнул в сторону искалеченное тело.
Курьер на мгновение зажмурилась.
Она привыкла к виду крови, привыкла к чужой смерти, но зрелище бесстрастной, хладнокровной резни, казни – не врага, а собрата по оружию – что-то неправильное, омерзительно-противоречивое сквозило в этом зрелище. Неукротимое безумие или вероломное предательство. Курьер с отвращение отвернулась, затем, резко опомнившись, перевела взгляд на Вульпеса. Тот не шевелился; лицо его в тусклых отблесках огня казалось белым, словно молоко. Тонкие губы чуть заметно дрожали.
Следующим был Ферокс. Легат шагнул навстречу пошатывающемуся декану, зажимающему кровоточащую рану на животе. Дейл откинул волосы назад, при касании перемазав лицо кровью, и ошалевшим, неверящим взглядом воззрился на приближающегося легата. Рэй осознала, что многие уже давно перестали ликовать и с мрачной безучастностью наблюдают за грядущей неумолимой расправой.
- Пусть прекратит, остановите его, - взмолилась девушка, оборачиваясь к Цезарю. – Это уже выходит за рамки…
- Я не собираюсь вмешиваться в шоу, - равнодушно отозвался диктатор, не удостоив курьера взглядом. – Попробуй, останови его сама – тебе нужно учиться вырабатывать свою линию поведения с Ланием, только постарайся остаться при этом в живых.
Рэй плотно сжала губы и отвернулась: Цезарь не хочет… или не может вразумить легата? Девушка уже не смотрела на арену – только на Инкульту, мечтая лишь об одном: перенестись на сотню футов на другой конец трибун и в этот жуткий момент находиться рядом с ним. Абсолютная беспомощность, подавляющая, сковывающая, когда ничего нельзя изменить. Легат жаждет крови, и он получит свое: ничто и никто не в силах воспрепятствовать ему. Лишь бы Вульпес сам не натворил глупостей…
Рэй закрыла глаза, но не смогла избавиться от врезавшегося в уши звука.
С мокрым, чавкающим хрустом меч раскол череп.
По толпе прошел ропот, местами раздавались слабые ликующие возгласы, однако они были редки. Курьер почувствовала головокружение, слабость обмякших мышц, будто многотонная тяжесть неба разом обрушилась на ее тело. Дождь стучал неравномерным перебором по растянутому над головой тенту, и столь же часто и гулко заходилось в груди обезумевшее сердце.
- Неожиданный исход боя: неизвестно, как теперь распределятся выигрыши ставок, - сухо заметил Цезарь, явно не одобряя происходящее на арене. – Ланий все же не преминул напомнить перед битвой за дамбу, кого в действительности следует бояться солдатам: хорошее выступление, хоть и не совсем ожидаемое публикой. Знаешь, по всей видимости, этого парня заводит вид крови – тебе стоит учесть это на будущее: жена должна предугадывать желания своего мужа. Да… так что по поводу твоего вожделенного Бенни?
Тяжелой поступью легат покинул арену, все еще хищно озираясь по сторонам. Вслед за ним начали медленно расходиться остальные легионеры; даже если назначенные бои еще не закончились, многие уже потеряли всякое желание наблюдать за продолжением, и причиной тому являлся отнюдь не усилившийся ливень.
Замер, устремив слепой взор на арену Инкульта – фрументарий не замечал, как проходящие мимо солдаты задевают его, ненамеренно толкая застывшую на проходе фигуру. Стоял неподвижно, обтекаемый равнодушным людским потоком. Дождь струился по окаменевшему лицу, словно слезы.
- Отправьте Бенни на крест, - тихо прошептала Рэй, едва слыша собственный голос. Бронзовый доспех легата светился огненным отражением в бликах факельного пламени. Гигантская фигура удалялась в темноту.
Безразличие...
Когда-то столь желанная месть главе Председателей потеряла для нее всякий вкус.
Как и все остальное в жизни.
продолжение
К началу боев все скамьи амфитеатра оказались плотно заняты - после прибытия войск с других фронтов количество солдат в лагере увеличилось едва ли не втрое. Рэй все еще нервно переминалась с ноги на ногу у входа на арену, где немногословный преторианец велел ей ожидать диктатора; сам Цезарь до сих пор не спешил появляться. Неподалеку от курьера двое парней разминались перед боем, знакомый по Коттонвуду работорговец что-то негромко внушал крупной, широкоплечей женщине со связанными руками – хмурая пленница в изодранной песочно-желтой армейской форме возвышалась над легионером почти на целую голову.
По въевшейся привычке курьер нервно покусывала кончик косички – в какой-то мере это помогало унять волнение: даже во время первой встречи с Цезарем ее не лихорадило столь сильно в ожидании предстоящего разговора. Рэй не доверяла дару предвидения, интуиции и прочей мистической чепухе, но сейчас нехорошие предчувствия терзали ее с такой силой, что девушка готова была плюнуть на все и трусливо скрыться, сбежав за ворота форта.
Перед аудиенцией с Цезарем Инкульта вкратце обрисовал курьеру перспективы: диктатор все еще испытывал определенные сомнения касательно ее лояльности – вполне обоснованный вывод после убийства нескольких солдат легиона, где все улики явственно указывали на участие девушки. Однако Рэй оставалась единственным человеком, имевшим доступ в казино «Лаки 38», что делало ее незаменимой персоной в затеянной Цезарем партии.
«Не вступай в открытую конфронтацию, не оспаривай его слова, не затягивай с ответами и решениями. Цезарь обычно сдержан и способен выслушать чужую позицию, но любая неуверенность скажется не в твою пользу. Думай головой, не поддавайся на его провокации и будь предельно честна: тебя он видит насквозь, но немногие способны разгадать его истинные мотивы и замыслы».
Помимо прочих рекомендаций Вульпес тонко намекнул на проблемы со здоровьем диктатора. Рэй в свой прошлый визит стала свидетельницей жестокого приступа мигрени у вождя легиона – боль делала того нервным и раздражительным, этот факт Инкульта особенно советовал учесть курьеру.
Дейл добавил от себя пару замечаний – без личных нападок, но с долей здравого рационализма: «Ты, женщина, своим дерзким поведением бросаешь вызов любому легионеру. Ты часто забываешься, считая себя ровней мужчинам; Вульпес порядком размяк, грея задницу в Вегасе - слишком лояльно к тебе относится, но не все здесь придерживаются столь же широких взглядов: другим сложно привыкнуть к подобным вольностям со стороны диссолюта. Сын Марса оценивает человека по заслугам. Цезарь мудр, он вряд ли проявляет предвзятость из-за пола его союзников, но и ему нужно сохранять лицо перед солдатами. Поэтому веди себя скромнее, без провокаций, без вызова. Помни свое место».
После подобных напутствий Рэй лишь сильнее пала духом, ощущая себя ягненком, предназначенным на заклание матерому когтю смерти. Она догадывалась, что рано или поздно Цезарь использует ее, чтобы добраться до Хауса – логика настаивала, что курьеру нечего опасаться, пока она нужна диктатору. Но не бывает незаменимых людей, любые планы с ее участием можно переиграть: легион взял бункер Братства Стали измором – что уж говорить о цитадели Хауса, о Вегасе, который тоже не протянет долго в изолированном окружении.
Словно часовой возле входа, Рэй размеренно мерила шагами расстояние между створками ворот арены, от ворот до ближайшего тента, от ворот до кузнечного станка, от ворот до палатки с пленниками… Ферокс давал указания своим ученикам перед предстоящими боями, Инкульта уже занял место где-то на рядах – фрументарий, ссылаясь на занятость, крайне неохотно согласился почтить амфитеатр своим присутствием. Дейл настаивал, чтобы друг посмотрел бои с его участием, а Рэй… просто знать, что он где-то рядом – только одна эта мысль ощутимо придавала уверенности и сил.
Поединки не смели начинать без присутствия Цезаря; люди на трибунах терпеливо ждали, не выказывая признаков недовольства: армейская дисциплина сказывалась даже во время отдыха. Прошло полчаса: зрители мирно переговаривались, зато непосредственные участники грядущего представления изрядно издергались в мучительном ожидании оттягиваемых боев. Рэй нервничала наравне с ними – ей тоже предстоял поединок: словесная битва со столь же непредсказуемым исходом, от которого могла зависеть жизнь.
Наконец, полог палатки на преторианском холме распахнулся, и приветственный рев толпы громогласно возвестил о появлении Сына Марса. Цезарь шел в сопровождении четверых гвардейцев: торопливо, целеустремленно, словно чувствуя легкую вину за опоздание. На некотором отдалении вслед за диктатором шагал высокий мужчина в причудиво выкованной металлической маске; Рэй хватило слышанных ранее немногочисленных обрывчатых описаний, чтобы без сомнений узнать в сопровождающем знаменитого легата Лания.
Курьер изумленно разглядывала поистине гигантского мужчину – легат оказался почти восьми футов ростом, могучее тело выплавлено из мускулов, резким рельефом и жесткостью подстать устрашающим линиям кованой стали на тяжелом шлеме. Казалось, сама земля содрогается при каждом его шаге, но неповоротливым или неуклюжим назвать этого гиганта не поворачивался язык: проступающая мощь сочеталась с пластикой опытного воина, создавшего из своего тела идеальное оружие.
Вероятно, Цезарь сознательно предпочитал не появляться перед легионерами бок о бок с командующим своей армии: рядом с этой громадиной любой человек, даже Сын Марса, смотрелся бы ничтожно и жалко. Легат производил неизгладимое впечатление; Рэй непроизвольно затаила дыхание, в полной мере осознав, по какой причине прочие легионеры, говоря о Лании, значительно понижали голос, едва ли не переходя на шепот.
Вслед за легатом шествовали несколько центурионов, замыкали процессию двое преторианцев, волокущих на руках упирающегося пленника. Сердце Рэй екнуло – в вяло отбивающемся мужчине курьер признала экс-главу Председателей: "Вот мы и встретились снова, ублюдок". Изо всех сил скрывая возросшее нетерпение, девушка лениво прислонилась к створке ворот, ожидая приближения диктатора.
Мельком взглянув на курьера, Цезарь мимолетным, но властным взмахом ладони приказал девушке следовать за собой. Арена огласилась приветственным ревом, когда диктатор вступил в круг; сам Цезарь отнесся равнодушно к оглушающему гвалту в его честь и приказал гвардейцам расчистить скамью ближе к верху амфитеатра.
Появление Лания сопровождалось куда меньшим шумом, но когда офицеры из сопровождения легата слаженно и четко отсалютовали толпе в качестве приветствия, амфитеатр взорвался ответным восторженным воем. Ланий прошел через центр арены и согнал нескольких безропотных легионеров с первых рядов, освобождая место для себя и собственной свиты – разумеется, перечить легату никто из выдворенных мужчин не отважился.
Закат окрасил рваные серые облака золотом и багрянцем. Ветер усилился; полотнища флагов легиона хлопали под порывистыми шквалами, золотой бык на кроваво-алом штандарте казался ожившим, движущимся. Сквозь распахнутые ворота ветер ворвался на арену, гоня по разровненной площади облако мелкого песка.
Рэй ссутулилась на неудобной, жесткой скамье без спинки. Справа вплотную сидел хмурый преторианец, не обращая на девушку ни малейшего внимания: мужчина делал вид, что полностью поглощен завершающимися внизу приготовлениями, но курьер чувствовала, что едва касающееся ее бока мускулистое тело напряжено – в любой момент на ее подозрительное или неловкое движение последует незамедлительная реакция. Телохранитель диктатора умело изображал неподвижный, индифферентный к происходящему предмет обстановки, в то же время недвусмысленно намекая, что девушке не стоит играть с огнем и резко дергаться лишний раз.
Цезарь мерз; Рэй заметила, как невольная секундная дрожь пробежала по его плечам, а сам диктатор крепче сжал перекрещенные на груди руки. За этим хворым, уязвимым движением на мгновение курьер увидела его истинный возраст, его скрываемую слабость; болезнь истощала его организм, подтачивала изнутри. Впрочем, властная волевая харизма лидера отнюдь не покинула диктатора – несмотря на проступающее изнурение ослабшего тела, его аура все так же ощутимо доминировала, заставляя склонять голову в его присутствии, принуждала покорно отводить глаза, когда он беззастенчиво в упор разглядывал собеседника.
Объявили первый бой. Толпа взревела, приветствуя молодого легионера, с некоторой опаской выходящего в центр арены. Юноша нерешительно потоптался на месте, описал полукруг вдоль трибун и замер, выставив наизготовку мачете. Приняв боевую стойку, напряженно выжидал, попеременно вытирая взмокшие ладони об одежду. Створки ворот приоткрылись – на арену втащили полного, массивного мужчину в рабской тунике. Воцарившаяся с его появлением абсолютная, гробовая тишина вызывала легкую дрожь: уж лучше бы с трибун звучали оскорбления и улюлюканья, нежели эта немое презрительное беззвучие, словно стая стервятников предвкушала скорую смерть обреченной жертвы. Лицо пленника носило следы побоев, но держался он значительно уверенней и решительней, нежели его молодой соперник. Движения порывистые, болезненно-резкие, а глаза горят отчаянным лихорадочным огнем. Разница не удивляла: легионер сражался ради славы, наказанный раб – ради своей жизни.
Цезарь отвернулся от арены амфитеатра со скучающим выражением на усталом лице; определенно он не раз становился зрителем подобных представлений. Все бои похожи один на другой – в конце всегда кто-то умирает; суета сует.
- Тебе есть, что сказать в свое оправдание? – негромко произнес диктатор, обращаясь к Рэй. Девушка напряженно, внимательно изучала собеседника исподлобья, гадая, что именно он подразумевает. Пыталась обнаружить спусковой рычаг с небрежной откровенностью расставленной ловушки. Нерешительно прикусив губу, она осторожно переспросила:
- Убийство тех парней из Нельсона?
Курьер намеренно не стала уточнять их число: возможно, Цезарь не подозревал о ее стычке с засевшим в засаде патрулем. Диктатор насмешливо улыбнулся, но глаза его оставались неприветливы и холодны:
- А на твоей совести есть прочие преступления? Рассказывай, у нас много времени впереди.
Рэй, нахмурившись, неприязненно воззрилась на старика и хмуро пробурчала сквозь зубы:
- Самозащита.
Звонкий лязг металла внизу заставил ее спину напрячься, но курьер не решилась развернуться в направлении начавшейся битвы. Цезарь ждал, его определенно не удовлетворил ее обрубленный ответ, и девушке пришлось продолжать.
- Эта медаль не шее не возымела должного действия: кто-то из легионеров заявлял, что она не принадлежит мне – подобную вещь можно снять с трупа, а некоторые открывали пальбу прежде, чем я успевала показать свой "Знак Цезаря". Я ни разу не проявляла агрессию первой – какой резон мне нападать на союзников?
- Это верно, - согласно кивнул диктатор. – Очевидных причин у тебя нет - иначе сейчас ты бы здесь не сидела.
С арены донесся сдавленный крик. Пролилась первая кровь - Рэй не видела, чья именно, да и по большому счету это было ей не интересно. Расслабленно свесив ладони между коленей, курьер подалась вперед и мрачно произнесла, глядя в пол:
- Теперь я понимаю, что имелось в виду во время нашего прошлого разговора. Женщина в армии легиона воспринимается словно чужеродный объект: солдаты не станут подчиняться диссолюту, тем более женщине-диссолюту.
Цезарь вновь удовлетворенно кивнул, довольный, что курьер наконец-то усвоила эту простую истину. Но продолжение речи свело его благостные ожидания на нет.
- Эти парни просто не восприняли меня всерьез, пока я парой убийств не заслужила их уважение: они подчиняются либо грубой силе, либо своим офицерам. Обеспечению собственной безопасности я обязана этим смертям.
Девушка с вызовом воззрилась на диктатора – тот внимательно и спокойно слушал ее, ничем не выдавая отношение к сказанному.
- И я полагаю, куда лучше этой побрякушки меня защитит воинское звание. Солдат может пойти на конфликт с диссолютом, даже преданно служащим легиону, но дважды подумает, прежде чем перейти дорогу кому бы то ни было в чине декана, - ровным, недрогнувшим голосом произнесла заготовленную фразу Рэй. – У меня есть определенная известность в легионе, но для собственной безопасности и продуктивной работы мне необходима власть.
Ветер задул с новой силой, пробирая до кости даже сквозь кожаную куртку. Замерзшие псы за оградой протяжно выли, их громкий лай, срывающийся на жалобный скулеж, гулко разносился в стенах лагеря. На западе сгущались сизые тучи, застилая гаснущий закат - ветер гнал их в сторону форта. Вечерний сумрак стремительно окутывал небо, сменяя прозрачную сапфировую синеву хмурой серой мглой. По периметру арены запылали факелы.
- Кажется, я уже говорил тебе, что ты никогда не станешь частью армии, никто не выдаст тебе оружие и форму. У тебя настолько короткая память? – сдержанно поинтересовался Цезарь, придирчивым взглядом окидывая девушку с ног до головы. Рэй поежилась – то ли от этого взгляда, то ли от усилившегося ветра.
- Ты вступишь в легион только в качестве женщины, офицерской жены, - продолжал диктатор с усталым спокойствием. – Иного пути у тебя нет – думаю, пора запомнить это. Впрочем, подобный исход еще не означает, что новое положение не одарит тебя столь вожделенной… властью.
Рэй подозрительно покосилась на старика, тот будто нарочно отвернулся от курьера, устремив внимание на арену. Раненый в бедро раб оттеснял юношу к трибунам, у молодого легионера темным потоком лилась кровь из рассеченной головы. По шее, по плечам, вдоль по левой руке, по кончикам пальцев, пятная взрытый песок. Алая туника жадно впитывала влагу, мокрая ткань поблескивала в свете огня черным глянцем.
По амфитеатру прошел ропот после очередной атаки раба. Преторианец справа от девушки заерзал, нервно облизнув губы; кажется, этот поединок закончится отнюдь не во славу легиона. Жертва, чья смерть должна была служить уроком, отчаянно отказывалась умирать, уже не защищаясь, а атакуя обескураженного рекрута. Курьера мало заботили судьбы сражающихся внизу людей. Решалась ее собственная судьба.
Девушка терпеливо ожидала продолжения, но Сын Марса казался заинтересованным битвой. Лезвия мачете вновь сошлись со звонким лязгом, раненый юноша отшатнулся, упав на колено. Эта ошибка решила исход боя; в широком замахе раб рассек тело легионера от плеча до грудины. Тихий удивленный крик, перешедший в предсмертный хрип, заглушил разочарованный вой трибун.
- Ты знакома с диалектикой Гегеля? – неожиданно спросил Цезарь у девушки. Когда Рэй замешкалась в поисках достойного ответа, старик сокрушенно покачал головой и усмехнулся:
- И у кого я спрашиваю о подобных материях? Разумеется, эти слова для тебя пустой звук, курьер…
Упоминание профессии прозвучало в устах диктатора подобно презрительному плевку, но Рэй не придала значения заносчивому проявлению интеллектуального превосходства.
- Философия мало что значит в нашем мире, для нее просто нет места - как и нет умов, способных на ее воприятие, - печально продолжал старик, взгляд его простирался вдаль, ускользая в пустоту над оградой из гнилых досок и мотков ржавой проволоки. - Людей волнуют куда более значимые вещи: где добыть денег. После - напиться, пожрать, потрахаться в качестве отдыха от трудов мирских. Не стоит их винить за это: каждый думает в первую очередь о себе – эгоизм не вытравить из человеческой породы. Даже мои люди, для которых недопустима концентрация на собственном «я», подвержены в той или иной мере этому пороку. Порушить строй манипулы – значит погубить не только себя, но и товарищей; в бою они помнят об этом, но как только дело касается вольного быта за пределами лагеря…
- Это нормально и естественно, - произнесла Рэй, пожав плечами. – Любовь к себе, любовь к жизни. Все мы ставим личные приоритеты превыше общественных.
- Страх пересиливает любовь, - возразил Цезарь. – Это мощное оружие, действенное.
- Но не универсальное, - скептично скривилась курьер, качнув головой. Диктатор с готовностью кивнул, определенно довольный ходом диалога:
- Согласен. Не стратегия, но способ, временная мера. Страх – опасный инструмент, обоюдоострый: на агрессию обычно отвечают агрессией. Но даже страх может быть подконтролен иному чувству. Чувству долга. А это понятие, увы, утеряно западной цивилизацией. Государство – это не просто кучка людей, живущих общими интересами. Это духовный союз, сильное в своем единстве объединение, целостное сознание народа – «имя ему легион». Люди – они как винтики в этой огромной машине: только исполняя свой долг и находясь на должном месте, они обретают подлинное величие и свободу. Я никогда не настаивал, чтобы каждая деталь находилась в статичном использовании – без усовершенствований и личного роста невозможен прогресс. Но лишь осознавая себя частью единого целого, человек обретает истинную силу; не исполняя службу по принуждению, но мотивируемый личным нравственным долгом перед государством.
- Муравейник, - невзначай заметила Рэй, но у самой в голове вновь мелькнула ассоциация с роем гигантских ядовитых ос, касадоров. Цезарь усмехнулся.
- В таком случае мой легион – это боевые муравьи. Сила, сметающая все на своем пути, и у поднятой неукротимой волны нет барьера - поскольку нет мотива остановиться. С захватом Вегаса и покорением НКР мотивация появится – вот он, новый мир, простирается за рекой, но там, как ты сказала - чужой муравейник со своими порядками и обычаями. Слияние двух культур неизбежно: легион даст изнеженному обществу силу, а запад и обычаи профлигатов непременно смягчат этих суровых ребят, которых ты видишь вокруг. Тезис и антитезис, порождающие истинное совершенство в своем единении. Их синтез - это и есть оптимальный исход.
Молодого парня выволакивали с арены за ноги, на песке за ним оставалась черная прерывистая полоса, свежий кровавый след. Не в силах поверить в происходящее, победивший толстяк безвольно обмяк на земле, обхватив колени и выронив из пальцев мачете – плечи его сотрясала крупная дрожь. Преторианец рядом с курьером недовольно заерзал и едва слышно выругался себе под нос. Бесцельно блуждающий по трибунам взгляд Рэй неожиданно приковал легат: мужчина в кованой маске подался вперед, с яростью сжимая огромные кулаки, с трудом сдерживая охватившее его бешенство при виде позорного поражения воина от руки раба.
С пробудившимся интересом Цезарь взглянул на участников следующего поединка – не менее молодой парнишка лет семнадцати получал последние наставления от Дейла Ферокса. Решительно стиснувший челюсти в мстительном порыве легионер склонил голову к своему наставнику. Ферокс что-то объяснял ему, сдержанно жестикулируя, но боец, казалось, совсем не слушал - глаза бойца застилала красная пелена, словно у разъяренного толсторога, готового втоптать противника в землю.
- Как в споре рождается истина, так и в слиянии двух различных позиций образуется не просто компромисс, а синтез, - невозмутимо продолжал свои рассуждения Цезарь, все еще увлеченный созерцанием приготовлений к предстоящему бою. - Вступая в противоборство друг с другом, конфликтующие стороны движут историю: только так рождается что-то новое, и цивилизация получает развитие – ассимиляция и соединение лучших черт двух культур, где выживают лишь сильнейшие, лучшие их проявления. Сталкиваются два национальных духа, два характера разных цивилизаций.
Рэй искала на трибунах Инкульту. Она знала, что глава фрументариев где-то неподалеку. Тусклый свет трепещущих на ветру факелов делал лица легионеров размыто-серыми, одинаковыми в сгустившихся сумерках. Курьер осматривала ряд за рядом, но не находила шпиона.
На арену ступили двое пленников: высокая женщина в обрывках военной формы НКР и худощавый парень с опаленными волосами, трусовато жмущийся за спину здоровенной, горящей предвкушением боя валькирии.
- Национальный дух - еще один не менее интересный концепт Гегеля, - повторил Цезарь и обернулся к курьеру. Сложив ладони домиком перед собой, он обратился к девушке напрямую:
- Попробуй отвлечься на секунду от всего этого, - диктатор лениво махнул рукой в сторону арены и трибун. – Опиши, как ты видишь образ НКР, применимый к характеру персоны, вымышленного человека.
Рэй растерянно нахмурилась. Буйность фантазии никогда не числилась среди ее основных достоинств, но курьер постаралась сосредоточиться; рейнджер на арене навела ее на ряд ассоциаций.
- Это женщина, - решительно произнесла она. – Себе на уме, сильная, но вызывающая уважение. Заставляющая считаться с собой. Бюрократия и раздирающие изнутри мелкие дрязги придают ее действиям… ну, скорее безалаберный, непоследовательный характер: этакий ветер в голове, когда левая рука не знает, что творит правая. Хмм... любит дешевую показуху, но в то же время скрывает множество скелетов в своем шкафу. Жадная, расчетливая, эгоистичная, но если будет нужда – станет биться до последнего, защищая то, что ей дорого.
- Легион? – мягко спросил Цезарь, явно удовлетворенный данным описанием и ожидая эпитетов подобного рода касаемо другой стороны. Рэй задумалась, рассеянно крутя в пальцах кончик косы.
- Жестокий, агрессивный, властный. Целостный, но подтачиваемый мелкими противоречиями. Часто скатывающийся к грубому примитивизму для упрощения стоящих перед ним задач. Не считающийся с другими…
- Этот слепой эгоизм, как ты уже заметила, свойственнен всем людям: как индивидуумам, так и целым культурам, - невзначай бросил Цезарь. – Правда, касательно НКР и легиона сей факт обычно упоминается в разных контекстах... Ну, продолжай, я отвлек тебя.
- Твердолобый и упертый идеалист, - перечисляла Рэй, увлеченная новой игрой, без запинки и раздумий изливая свою мысль. - До последнего уверенный в своей правоте, даже когда истина не на его стороне. Волевой, но отрицающий собственную слабость, даже когда она очевидна…
А перед внутренним взором непроизвольно вставал хмурый темноволосый мужчина с ледяными глазами. Вульпес Инкульта. Словно курьер описывала не обобщенную в едином образе культуру, а его самого...
Цезарь внимательно слушал, пока у Рэй не истощились эпитеты. После он долго смотрел на девушку и, наконец, продолжил развитие комплексной мысли.
- Ты знаешь, по Гегелю национальный дух представляют Герои. Люди, способные выступать олицетворением всех особенностей культуры, воплощением ее сути. Герой – это не просто яркая личность, но и совокупность черт, присущих определенному народу.
Рэй недоверчиво вздернула бровь – где же старик найдет таких выдающихся персон, совмещающих в себе массу противоречий? Впрочем, Инкульта с натяжкой подошел бы на роль представителя от лица легиона…
На арене, тем временем, начался второй бой; с удивлением курьер обнаружила, что в поединке в паре с молодым легионером принимает участие сам Ферокс. Декан вышел на песок лишь в легкой тунике, без брони – вероятно, тем самым демонстративно уравновешивал шансы в битве против женщины. Рейнджерша лишь презрительно хмыкнула, удобнее перехватив рукоять клинка.
Низко нависшие на черном небосводе тучи буквально давили своим весом, вызывая у Рэй ассоциации с неотступно терзающими ее ночными кошмарами. Где-то на западе глухо пророкотал громовой раскат, и курьер изумленно воззрилась на затянутый непроглядной пеленой горизонт. В глубине вязкого, поглотившего небо облака полыхали вспышки зарниц. Грядет буря. Столь редкое в Мохаве явление, но оттого лишь более яростное и сокрушительное в неистовстве проявившей себя стихии.
- Вероятно, в только что описанных тобой образах ты признаешь некоторых реальных личностей, - мягко улыбнулся диктатор, будто читая мысли Рэй. – Являясь частью общества, каждый индивидуум так или иначе приобретает присущие основной массе черты. Кто-то в меньшей степени, кто-то в большей. Но Герой тем и отличается, что народ видит в нем своего представителя, своего посыльного. Курьера. К примеру, воплощением духа западного демократического государства я виду тебя…
Глаза Рэй округлились от ненавязчиво прозвучавшего предположения – нелепого и совершенно абсурдного. Как она может олицетворять общество, многие специфические черты которого она искренне ненавидит? Она отстреливает солдат НКР, словно мишени в тире, не очень-то заботясь о последствиях – Цезарь не мог этого не знать. Впрочем, опрометчиво было исключать вероятность, что выводы его поверхностны и лишены продуманных оснований. Биография девушки могла быть слишком хорошо ему известна… Возможно, даже лучше, чем самой Рэй, чье сознательное прошлое ограничивалось сроком в несколько месяцев.
Если взглянуть на ситуацию в глобальном плане, отвлеченном от личных предубеждений, то старик может оказаться прав. Кто же тогда вторая сторона? Второй герой?
Инкульта?
Гром вновь глухо заворчал вдали, порывы усилившегося ветра терзали пламя факелов, грозясь погасить огонь. Рэй плотнее натянула на плечи куртку, заслуженно оценив столь близкое присутствие телохранителей диктатора: прислоняющийся к ней преторианец был теплым.
- Что ж, - прокашлялась девушка, опасливо поглядывая на вождя легиона, - я несколько сомневаюсь в обоснованности предположения, но… Вынуждена признать: эту роль сыграть я смогу.
Сын Марса сдержанно улыбнулся в ответ. Рэй начинала понимать, к чему клонит старик, и эта идея начинала ей все больше импонировать - план превосходил самые смелые ее ожидания.
Снизу донесся полный боли и страдания вопль, девушка рефлекторно обернулась на звук. Противники сошлись, битва на арене перешла в решающую стадию. Рейнджер атаковала Ферокса, но декан с ухмылкой держал оборону. По большей части отступал, намереваясь измотать противника, даже не пытаясь предпринимать контратаки - вероятно, желал оставить поединок с женщиной своему ученику. Молодой легионер тем временем успел ранить второго раба. Стонущий пленник, прижимая к груди почти начисто отсеченную руку, держащуюся лишь на лоскутьях мышц и кожи, медленно перекатывался по земле, пребывая в полуобморочном шоке. Кровь из обрубка хлестала, словно из вен разделываемого брамина.
Скривившись, Рэй отвела глаза, проскользнула по трибунам и, наконец, увидела Инкульту. Тот занял место неподалеку от ворот арены, сейчас фрументарий в нетерпении привстал со скамьи, нервно подался вперед, наблюдая за боем. Лицо даже в темноте казалось бледнее обычного, почти мелово-белым.
- Единение двух сторон рождает истинное совершенство, - продолжал Цезарь, отвлеченно глядя на истекающего кровью раба. - Союз двух представителей противоборствующих культур примирит обе стороны конфликта, породит доверие к новой власти, которая воцарится в Вегасе. Ты станешь во главе нового общества, Рэйчел Флинт. Полагаю, тебе по силам исполнение функций наместника; не одной, разумеется, но в соуправлении с мужем.
Девушку задумчиво прикусила губу – слишком все это хорошо, чтобы быть правдой. Он обернулась к диктатору; вопрос прозвучал жестче, чем ей хотелось бы, но она едва ли контролировала голос:
- В чем подвох?
Старик усмехнулся – из двух предложенных развлечений беседа с курьером определенно доставляла ему больше удовольствия, нежели сражение на арене. Его рука дружески похлопала девушку по плечу:
- Ты получишь власть, но ровно столько, сколько сможешь взять сама. А твой супруг вряд ли позволит отхватить большой кусок вожделенного пирога – такова его натура, ты должна сама догадываться об этом.
Энтузиазма у Рэй поубавилось, но диктатор был прав. Впрочем, с Вульпесом девушка нашла общий язык – она хотела быть рядом с ним, порой даже сознательно стремилась подчиняться ему. Ее гордость без ущерба позволяла признать власть главы фрументариев над собой; Вульпес – прирожденный лидер, способный продумывать и предвидеть будущее на много ходов вперед, отнюдь не обделенный умом: вот и пусть думает за них двоих. Как показал опыт - одного тщеславия, амбиций и жгучего желания реформатора недостаточно для управленца – Вульпес станет отличным подспорьем для воплощения идей курьера. Они найдут компромисс.
Брак, союз, демонстративное объединение Востока и Запада… ну что же, на таких условиях девушка с радостью соглашалась с догматами Цезаря о второплановой роли женщины. Ее желания полностью совпадали с предложением диктатора, особенно касательно Инкульты… Рэй знала, что зародившаяся привязанность не ограничится простой симпатией: ей все труднее становилось находиться рядом с этим мужчиной и спокойно смотреть в его глаза. Случайно касаться его плеча, ненароком придвигаться при разговоре ближе, чем того требуют правила приличий. Когда он работает - ненамеренно следить за движениями тонких пальцев, усилием воли воздерживаясь от мыслей и фантазий о том, каково это – почувствовать его сильные, изрезанные тонкими шрамами руки на своей коже. Мелкие и незначительные случайности, лишние взгляды, лишние прикосновения, лишние фразы… Только в полной мере осознавая истоки множества смущающих случайностей, она понимала, что происходящее между ними уже перешло за грань деловых отношений.
Они спали в одной палатке; часто Рэй подолгу лежала в темноте с закрытыми глазами: просто слушала его размеренное дыхание. Поутру просыпалась и, резко открывая глаза, порой могла поймать взгляд фрументария, наблюдающего за ней спящей с соседнего матраса. Конечно, он спешно отворачивался, но от внимания Рэй не могло укрыться его растерянное смущение после подобных неоднократных разоблачений. Контакт пробегающих между ними искорок в самом скором времени грозил излиться в электрический шторм. Внезапная щекочущая дрожь пробежала вдоль по позвоночнику от мысли, что Инкульта станет ее мужем. Она взглянула на фрументария, расположившегося на противоположном краю амфитеатра; тот встал со скамьи и плотно сжал руки на груди, определенно пытаясь унять волнение, наблюдая за ожесточенно парирующим удары другом.
Многие легионеры тоже поднимались с мест, нетерпеливо подавались вперед; царящее на трибунах напряжение казалось столь же густым и тяжелым, как нависающие над лагерем свинцово-серые тучи. Один республиканец уже выбыл из поединка, победа казалась близка, но по замершим трибунам все еще метался тихий, встревоженный ропот.
Расклад сил перераспределился: Ферокс предусмотрительно отошел в сторону, предоставляя биться своему подопечному. Мальчишка с яростным напором наступал на рейнджершу, оттесняя ее к трибунам шквалом стремительных, резких ударов. Яркая вспышка на секунду озарила форт, а затем оглушительно, словно прогремевший совсем рядом взрыв пластида, прогрохотал громовой раскат. Первые капли дождя упали с неба.
Возможно, удивление и оторопь от ливня - этого нечастого явления в Мохаве, а может быть ослепительная молния, эффектом подобная свето-шумовой гранате… что бы ни стало причиной, но молодой легионер на краткий миг потерял бдительность и пропустил удар. Женщина незамедлительно воспользовалась открывшейся брешью в обороне противника.
- Все это ведь не дается даром, - мрачно произнесла Рэй, морщась от падающих на лицо крупных холодных капель. – Люди Вегаса, возможно, примут меня в этой роли, но почему именно я? Не другая женщина, или же кто-нибудь из местных?
- Ты доказала свою верность и преданность, - просто ответил диктатор. Склонившись к преторианцу, он коротко откомандировал его в палатку за брезентом, намереваясь укрыться от дождя. Зябко растерев замерзшие плечи, Цезарь продолжил говорить, с явным неудовольствием наблюдая, как раненый парень ползает у ног женщины, которая уже занесла над головой мачете для финального удара.
- Но ты права – я жду от тебя еще одной услуги. Как ты верно подметила: ничто не дается даром.
Рэй смахнула липнущую на глаза мокрую челку. Дождь усиливался, жесткие струи с разверзнувшегося неба с силой хлестали по голове и плечам. Волнение в амфитеатре усилилось: не только от внезапно начавшегося ливня, но и от постыдного поражения молодого легионера.
- Вот ведь сука, - сквозь зубы прошипел преторианец по правую руку от курьера. Сжав кулаки, он напряженно вытягивал шею, пытаясь лучше разглядеть происходящее на арене; Рэй чуть отодвинулась от мужчины: мокрая одежда под давлением чужого тела неприятно липла и холодила кожу.
- Ты убьешь для меня Хауса, - ровно произнес Цезарь, с простецкой невозмутимостью, будто только что попросил Рэй о чем-то непритязательном, вроде пожелания купить ему на Стрипе пару сувениров в лавке. Девушка малодушно прикрыла глаза, зажмурилась с детской наивностью – все еще втайне надеясь, что ей послышалось, или же сейчас диктатор заберет свои слова обратно.
Что может быть проще: повернуть время вспять, достать звезду с неба, в одиночку вырезать Братство Стали, превратить воду в реке Колорадо в виски пятилетней выдержки или, может быть, выдрессировать когтя смерти на сторожевого пса? Убийство Хауса смотрелось не меньшим безумием на фоне подобных приказов.
- У Вульпеса есть план – все подробности обсудишь с ним, и Вегас станет твоей наградой за успешно выполненное задание, - торжественно произнес старик вопреки тщетным надеждам Рэй на отмену отданного распоряжения. Курьер плотно сжала губы.
Это самоубийство.
Ферокс двигался по-кошачьи ловко, обходя рейнджера с фланга. Волосы его растрепались, окончательно выбившись из хвоста и длинными прядями облепив мокрое от дождя и пота лицо. Гибкий и стремительный, Ферокс наконец-то начал атаковать в полную силу, нанося обманные удары с непринужденной легкостью, будто танцуя. Теперь Рэй поняла, что имел в виду работорговец из Коттонвуд Коув, превознося бойцовские таланты Дейла: лезвие мачете казалась продолжением руки декана, серебряная молния сверкала в бликах огня неуловимыми вспышками. Рэй признала, что против такого воина сама не выстояла бы и пары секунд.
Впрочем, рейнджер не выказывала признаков усталости – казалось, победа над юным легионером лишь придала ей сил. Женщина была выше декана почти на полфута и гораздо массивнее. Навязанная скоростная дуэль заставила ее уйти в глухую оборону, в то время как ее собственная тактика заключалась в редких, но уверенных и стремительных выпадах, каждый из которых обладал солидной вложенной силой. Ферокс изящно уворачивался от редких контратак, явно наслаждаясь боем с умелым соперником.
Инкульта нервничал. При беглом взгляде на фрументария курьер могла заметить подавляемую тревогу: фрументарий постоянно проводил ладонью по лицу, по волосам, стряхивая капли дождя – будто и не замечал своих порывистых, повторяющихся жестов. Хаотичные движения рук прорывались видимым беспокойством сквозь его привычную стену безупречного самоконтроля.
Но куда большее нетерпение демонстрировал легат: Ланий нервно прохаживался у самого края засыпанного песком круга арены; сгрудившиеся ряды подавшихся вперед легионеров расступались при его приближении, давая легату дорогу. Огромная рука в защитной кожаной перчатке плотно сжимала рукоять широколезвенного меча, словно порываясь вот-вот вытащить оружие из ножен. Мужчина казался запертым в невидимой клетке зверем, чуящим кровь, силу, вкус свободы, но оградой, сдерживающей его, отделяющей от выплеска первобытной, животной ярости, служила незримая черта границ арены, которую он не мог пересечь.
- Сделка честная: награда стоит риска, - пожал плечами Цезарь. – Ты сама знаешь, что никто другой не может войти в казино Хауса – ключом являешься ты.
Рэй сдавленно молчала. Взгляд ее вновь упал на Инкульту. Он стоял, будто в параличе, прекратив дергаться, плотно сжав руки на груди - все его внимание полностью было приковано к арене. Бледный, напряженный до предела, измученный ожиданием. В какой-то момент курьер поняла, что она пройдет через это безумие вместе с ним. С его помощью и поддержкой. Ради него.
Хаус? Ну что ж, пусть будет Хаус, если это и есть цена. По словам диктатора, Вульпес разработал некий план, а курьер доверяла его хитрости: все стратегии главы фрументариев не только продуманные, но и крайне эффективные. Он не позволит ей погибнуть – по крайней мере, девушке хотелось в это верить.
- У меня ведь нет иного выбора? – грустно усмехнулась Рэй. Цезарь был честен – в ответ он вернул легкую улыбку и отрицательно покачал головой, подтверждая ее слова.
- Я так и думала, - вздохнула девушка и обреченно пожала плечами, поставив точку. – Ну что ж: придется соглашаться по всем пунктам.
Преторианец, наконец, притащил брезент и вместе с другим телохранителем развернул плотный тент над головами Цезаря и его собеседницы. Капли дождя глухо стучали по натянутой пленке, но Рэй не видела особой надобности в этом укрытии: она и так уже промокла до нитки, из одежды можно было выжимать воду.
Еще одна ослепительная вспышка, которую гром со значительным запозданием сопроводил рокочущим гулким раскатом. Молния ударила где-то совсем рядом, и встревоженные солдаты на трибунах забеспокоилась при одной мысли о пожаре в лагере. Ферокс тем временем успел зацепить свою соперницу дважды: по касательной по бедру и глубоко распоров концом лезвия левое предплечье. В ответ рейнджер так и не смогла коснуться проворного воина, но даже кровопотеря не умаляла ее решимости – багровые капли вновь заструились на ненасытный рыжий песок, но порезы, казалось, лишь придали ей отчаянной ярости.
Молодой легионер успел отползти подальше от дерущихся, зажимая развороченный бок – нехорошая рана, обширная; даже при должном уходе у парня мало шансов.
- Это поручение не освобождает тебя от обычной деятельности фрументариев, - вскользь заметил Цезарь, скрестив на груди руки. – У Вульпеса есть для тебя дополнительная работа. Он хорошего мнения о тебе - уж не знаю, чем ты его заслужила: умением обращаться с оружием или умением обращаться с мужчиной в постели. Смотри, курьер, чтобы эта связь не отразилась в будущем на твоих обязанностях.
Неприязненно скривив губы, Рэй хмуро пробормотала:
- Если уж ему надлежит стать моим мужем, то чем я заслужила его уважение, не несет решающего значения. В наших отношениях и наших обязанностях мы разберемся сами.
Неожиданно для девушки вождь легиона расхохотался. Запрокинув голову, заливисто, в голос, будто отродясь не слышал ничего смешнее. Курьер отвернулась, почувствовав себя оскорбленной и одновременно забеспокоившись – вероятно, не стоило отпускать подобные намеки, из-за которых фрументарий может пострадать. Кто знает, возможно, в список многочисленных табу входит запрет спать с женщинами вне легиона. В любом случае, домыслы посторонних людей о якобы существующих между ней и Инкультой любовной связи вызывали у курьера раздражение и досаду. Раздражение на лезущих в душу умников и досаду на абсолютную беспочвенность их предположений.
По трибунам пронесся разочарованный выдох, и взгляд Рэй стремительно метнулся на арену. Дейл шатался, прижимая ладонь к черному пятну на животе, стремительно расползающемуся по ткани туники. Декан вышел на поединок без брони, посчитав женщину легкой добычей; теперь на теле его зияла рана ровно в том же месте, где не успел прикрыться ранее его ученик. Ферокс продолжал атаковать в отчаянном порыве, но силы стремительно покидали декана, кровотечение усиливалось, а скорость приемов существенно пала.
На миг позабыв обо всем, Рэй до боли втиснула ногти в ладони, ей хотелось орать вместе с прочими легионерами: «Бейся! Держись! Убей эту тварь!» Курьер приподнялась со скамьи, подавшись вперед; преторианец сжал ее руку пониже локтя – то ли вспомнив о своем долге защищать диктатора от любых подозрительных посягательств, то ли руководствуясь тем же единым порывом сопереживания собрату на арене.
Цезарь уже не смеялся – утирал кулаком выступившие слезы, почти сочувственно ухмыляясь. Рэй тактично игнорировала его бурную реакцию: в некоторой степени уязвленная, но не настолько, чтобы заострять на обиде внимание. Раны на самолюбии зарастают значительно быстрей и безболезненней, чем раны на теле… Курьер придерживалась данного успокаивающего мнения ровно до того момента, пока следующие слова диктатора не пронзили ее сознание подобно разрывной пуле, пробившей черепные кости и вошедшей в мозг.
- Так ты думала, что речь идет о нашем мальчике-разведчике, о Вульпесе? Ты правда считаешь, что именно он способен вселять ужас в жителей запада, способен править железной рукой в этом гнездилище обделенных моралью, но отнюдь не лишенных гонора профлигатов? Что Вульпес в силах удержать Вегас? Как диверсант он талантлив, но всеобщий герой, олицетворение легиона – это не про него.
В горле у девушки пересохло – она пыталась сглотнуть, но не могла. Словно створки клетки с грохотом захлопнулись за ее спиной – отступать уже поздно.
- Посмотри вниз, - почти ласково посоветовал Цезарь, кивая на арену. Невольно задержав в груди дыхание, девушка перевела взгляд в освещенный факелами круг.
Ферокс сосредоточился на обороне, а женщина наседала все упорнее: исход поединка казался предрешенным. Декан, превзнемогая боль и слабость, лишь волевым усилием держался на ногах, согнувшись и прижимая ладонь к животу. Роли поменялись…
А с другого конца арены по окропленному кровью песку тяжелым, стремительным шагом к сражающимся приближался легат, держа гигантский, почти шестифутовый меч занесенным для решающего удара. С глухим ревом, подобным очередному раскату грома, он устремился в атаку. Рейнджер среагировала мгновенно, успев обернуться и отскочить в сторону, попыталась принять защитную стойку, но Ланий налетел на нее подобно тарану. Разворот, обманный выпад, снова замах; меч плавно менял траекторию, будто в руках легата вращался не гротескный, почти средневековый двуручный клинок, а легкий маневренный мачете. Для своего телосложения легат обладал поразительной ловкостью, сочетая стремительность и мощь. Блок, удар, подсечка, снова удар…
Все кончено.
Лезвие «Клинка Востока» застряло в ребрах женщины, кровь резкими толчками плескалась из раны на груди, обагрив сапоги легата. Пытаясь вытащить плотно засевший меч, Ланий развернулся, резко дернув рукоять в сторону. Хруст перерубаемых костей. Рейнджер издала сдавленный гортанный крик, расширившимися от ужаса глазами глядя на дыру в развороченной грудине. Затем тело ее безвольно рухнуло на песок изуродованной обмякшей массой.
Рэй ощутила подступающую к горлу тошноту и отвернулась. Трибуны взорвались победным воем, а преторианец рядом с девушкой заерзал, готовый в порыве восторга вскочить на ноги вместе с остальными, но выдержка не позволяла под всеобщим шквалом эмоций забывать о прямых обязанностях телохранителя. Цезарь лишь лениво, без особого энтузиазма поаплодировал и вновь обернулся к курьеру:
- Я обещал, что он станет править Вегасом, если только сумеет взять его: добыча принадлежит ему по праву. Этот регион нуждается в сильной руке: никто, кроме Лания не сможет захватить, а после удержать запад. А ты, курьер… я был более высокого мнения о твоей сообразительности, но люди, к сожалению, довольно часто меня разочаровывают. Ты все еще не изменила своего решения, когда глаза наконец-то открылись? Жажда власти и богатства не померкла, омраченная новым знанием?
Оценивающе прищурившись, Цезарь внимательно изучал реакцию собеседницы.
- Нет, - жестко вымолвила Рэй побледневшими губами, слыша собственный голос будто со стороны.
Сын Марса удовлетворенно кивнул. Его слова терялись в восторженном реве трибун, поэтому он наклонился чуть ближе к девушке.
- Ах да, у нас осталось еще одно нерешенное дело: твоя награда ждет тебя, курьер - я говорю о Бенни. Полагаю, твое желание отомстить отнюдь не померкло. Его держат у ворот арены: ты должна отдать приказ о казни. Плети, мачете, крест? Выпустить против него на битву рабов... или даже собак? Выбери оружие и наслаждайся зрелищем, или же убей его сама. Его жизнь - точнее, смерть – в твоих руках, как и было обещано.
Ланий обошел полукруг вдоль трибун – не с триумфальной отрадой победителя, но с хмурой, ищущей напряженностью, словно голодный коготь смерти, рыскающий в поисках жертвы. С лезвия его меча стекали густые капли крови, впитываясь в испещренный множеством следов песок. Дождь заливал его маску, тонкие струйки стекали на тусклый металл нагрудной брони. Легат обернулся к раненному рекруту, и в какой-то момент Рэй с ужасом поняла, что Ланий еще не насытился, как и его клинок.
- Слабаки, - низко прорычал мужчина, его глухой бас отзывался невольной дрожью внутри. – Обоих изрезала какая-то республиканская шлюха… Никто из вас не достоин носить звание легионера!
Одним ударом меч перерубил позвоночник стонущего мальчишки. Легат пинком тяжелого сапога отшвырнул в сторону искалеченное тело.
Курьер на мгновение зажмурилась.
Она привыкла к виду крови, привыкла к чужой смерти, но зрелище бесстрастной, хладнокровной резни, казни – не врага, а собрата по оружию – что-то неправильное, омерзительно-противоречивое сквозило в этом зрелище. Неукротимое безумие или вероломное предательство. Курьер с отвращение отвернулась, затем, резко опомнившись, перевела взгляд на Вульпеса. Тот не шевелился; лицо его в тусклых отблесках огня казалось белым, словно молоко. Тонкие губы чуть заметно дрожали.
Следующим был Ферокс. Легат шагнул навстречу пошатывающемуся декану, зажимающему кровоточащую рану на животе. Дейл откинул волосы назад, при касании перемазав лицо кровью, и ошалевшим, неверящим взглядом воззрился на приближающегося легата. Рэй осознала, что многие уже давно перестали ликовать и с мрачной безучастностью наблюдают за грядущей неумолимой расправой.
- Пусть прекратит, остановите его, - взмолилась девушка, оборачиваясь к Цезарю. – Это уже выходит за рамки…
- Я не собираюсь вмешиваться в шоу, - равнодушно отозвался диктатор, не удостоив курьера взглядом. – Попробуй, останови его сама – тебе нужно учиться вырабатывать свою линию поведения с Ланием, только постарайся остаться при этом в живых.
Рэй плотно сжала губы и отвернулась: Цезарь не хочет… или не может вразумить легата? Девушка уже не смотрела на арену – только на Инкульту, мечтая лишь об одном: перенестись на сотню футов на другой конец трибун и в этот жуткий момент находиться рядом с ним. Абсолютная беспомощность, подавляющая, сковывающая, когда ничего нельзя изменить. Легат жаждет крови, и он получит свое: ничто и никто не в силах воспрепятствовать ему. Лишь бы Вульпес сам не натворил глупостей…
Рэй закрыла глаза, но не смогла избавиться от врезавшегося в уши звука.
С мокрым, чавкающим хрустом меч раскол череп.
По толпе прошел ропот, местами раздавались слабые ликующие возгласы, однако они были редки. Курьер почувствовала головокружение, слабость обмякших мышц, будто многотонная тяжесть неба разом обрушилась на ее тело. Дождь стучал неравномерным перебором по растянутому над головой тенту, и столь же часто и гулко заходилось в груди обезумевшее сердце.
- Неожиданный исход боя: неизвестно, как теперь распределятся выигрыши ставок, - сухо заметил Цезарь, явно не одобряя происходящее на арене. – Ланий все же не преминул напомнить перед битвой за дамбу, кого в действительности следует бояться солдатам: хорошее выступление, хоть и не совсем ожидаемое публикой. Знаешь, по всей видимости, этого парня заводит вид крови – тебе стоит учесть это на будущее: жена должна предугадывать желания своего мужа. Да… так что по поводу твоего вожделенного Бенни?
Тяжелой поступью легат покинул арену, все еще хищно озираясь по сторонам. Вслед за ним начали медленно расходиться остальные легионеры; даже если назначенные бои еще не закончились, многие уже потеряли всякое желание наблюдать за продолжением, и причиной тому являлся отнюдь не усилившийся ливень.
Замер, устремив слепой взор на арену Инкульта – фрументарий не замечал, как проходящие мимо солдаты задевают его, ненамеренно толкая застывшую на проходе фигуру. Стоял неподвижно, обтекаемый равнодушным людским потоком. Дождь струился по окаменевшему лицу, словно слезы.
- Отправьте Бенни на крест, - тихо прошептала Рэй, едва слыша собственный голос. Бронзовый доспех легата светился огненным отражением в бликах факельного пламени. Гигантская фигура удалялась в темноту.
Безразличие...
Когда-то столь желанная месть главе Председателей потеряла для нее всякий вкус.
Как и все остальное в жизни.
продолжение