Автор: Rina Nettle.
Фандом: Neverwinter nights 2.
Снова по причинческим технинам разбиваю на 2 части.
предыдущая часть
Первая половина третьей главы. Читать дальше. День прошел в молчании, за весь путь они перекинулись всего парой несущественных фраз. Утренняя стычка не располагала к последующему общению, к тому же заданный рейнджером темп размеренной скорой рыси не давал лишний раз открыть рот, дабы не сбивать дыхание. Болотистые низины постепенно начинал сменять высокий бор с густым подлеском. Утомительный бег по пересеченной местности, по заросшим звериным тропам, где на каждом шагу можно переломать ноги в буреломе и колючем кустарнике. Нехоженая лесная чаща. К счастью, следы гитиянки легко читались в глубоком мягком мху: отряд примерно в тридцать голов, пара разведчиков впереди. Двигались на северо-восток, причем довольно быстро. Паладин и следопыт и без того потеряли полтора дня, поэтому Бишоп изначально задал максимальную скорость, в надежде нагнать гитиянки, до того, как пройдет первый дождь.
К полудню мужчины наткнулись на место ночной стоянки отряда гит. Рейнджер, пригнувшись к земле, словно охотничий пес беспокойно метался по лагерю, постоянно меняя направление, выискивая что-то, понятное ему одному. Иногда застывал на месте, касался травы, беспокойно поводил пальцами над следом. Зачем-то осмотрел деревья по периметру, покопался в кострище, сделал обход вокруг стоянки и, наконец, постановил:
- Кейна жива. Можно двигать отсюда.
- Что-то еще? - подозрительно уточнил паладин.
- Ничего существенного...- в раздумье покусав нижнюю губу, Бишоп дополнил, не глядя на собеседника: - Серьезно ранена, ее все еще тянут на носилках, сама стоять может с трудом. Это к лучшему — она замедляет их.
- К лучшему? - переспросил Касавир с тенью непонимания в голосе. Рейнджер многозначительно пожал плечами и развернулся к лесу, снова вступая на след.
Они двигались до позднего вечера. Остатки мяса были давно съедены, после утомительного дня у обоих путников начинало тянуть в животе. Лес, наполненный тягостной тишиной, был пуст, дичи в округе не встречалось, лишь однажды, когда солнце уже начинало клониться к горизонту, рейнджер приметил какое-то движение в чаще, но, подойдя ближе, быстро сменил направление, уверив спутника, что это существо абсолютно не съедобно.
Ближе к закату Бишоп значительно сбавил темп. Вскоре паладин заметил, что идут они уже не на север, а забирают куда-то далеко вправо. Время, проведенное в горах, научило Касавира многому, в том числе — в какой-то мере читать следы; но сейчас нужно было быть слепым или идиотом, чтобы не заметить, что ступают они по чьим угодно отпечаткам, только не по тем, что может оставлять раса гитиянки.
- Бишоп? - окликнул паладин своего проводника. - Почему мы свернули?
- Может быть потому, что я не могу вести по следу в темноте? - не поворачиваясь, сквозь зубы процедил рейнджер. Отпечатки на тропе проступали все отчетливее: две параллельные закругленные половинки, глубоко утопающие в мягкой почве. Тропа все расширялась, следов в грязи становилось больше и больше.
Что-то не так было в этой зоне, в самой земле ощущалась перемена. Легкое покалывание в кончиках пальцев, приятный, согревающий комок в центре груди - паладин осязал теплую и чистую волну, эпицентр которой чувствовался все ближе. Словно приближаешься к родному дому после долгой дороги, чувствуешь тепло материнских объятий, будто, наконец, находишь спокойствие, защищенность и утешение в тихой гавани. Бишоп, казалось, ничего подобного не замечал, продолжая рывками петлять по кромке следов и избегая марать сапоги в разрыхленной копытами грязи.
Касавир поднял голову и взглянул на дорогу вперед: среди ветвей замаячили крохотные желтые огоньки, вдали в спустившемся на лес полумраке приобрели ясные очертания силуэты темных домов. Деревня.
Мысли о чистой кровати, домашней пище и бадье с горячей водой были более чем заманчивы. Но Касавир не мог не признать очевидного факта:
- У нас ни единого медяка, чтобы заплатить за ночлег.
- Предоставь это мне, паладин, - небрежно бросил Бишоп, продолжая идти вперед по козьей тропе.
- Я могу продать что-нибудь из вещей, нам хватит хотя бы на ужин,- предложил Касавир, перебирая в уме, что из жалкого хлама в его рюкзаке он сможет обменять хоть на пару монет. Ящеры не оставили ничего ценного, а закладывать оружие было бы верхом безрассудства.
- Дай мне склянки с лекарствами, я договорюсь с хозяином таверны, если таковая вообще существует в этой дыре. Сам можешь предлагать свое барахло, может что-нибудь удастся выручить.
Касавир, немного сомневаясь в правильности своего поступка, протянул следопыту кожаный мешочек с зельями, на краткий миг ощутив подобие уважения к спутнику. Эти лекарства были нужны ему для излечения перелома, но Бишоп оказался способен пожертвовать возможностью скорого выздоровления, полностью полагаясь на способности паладина. И все ради того, чтобы они оба смогли нормально отдохнуть, оправиться от бешеного ритма последних трех суток.
- Здесь все, что мы забрали у ящериц? - поинтересовался рейнджер, распуская кожаный шнур и заглядывая в мешочек.
- Большая часть этих зелий — простые настойки на травах, ни капли магии. Половину этих смесей вообще следовало бы вылить - кто знает, что намешал туда шаман?
- Учту, - буркнул следопыт, забирая пузырьки с эликсирами.
Мужчины вошли в деревню уже в густых серых сумерках. По всей видимости, мертвецы из топей не слишком тревожили деревню, находящуюся посреди бывшего ареала владений Черного Гариуса. Незримая, растекающаяся по топям стена, поглощающая все живое, раскинулась дальше на северо-запад, оставив неширокий мыс нетронутой территории, на котором и находилась деревня. Жизнь здесь шла своим чередом.
Селение было небольшим, всего шесть дворов. Центральная улица утопала в вязкой грязи, дома - ушатанные развалюхи с темными от болотной сырости стенами. Пастух загонял стадо в ворота, неопрятная обрюзгшая баба снимала с просушки затертое белье; сквозь щели забора, густо заросшего крапивой, на путников во все глаза пялилась местная ребятня.
Касавир обнаружил эпицентр того теплого сияния, что уже давно ощущал всей кожей - крохотная покосившаяся часовенка с прохудившейся черепичной крышей и сломанными ступенями крыльца. Над козырьком прибит видавший и лучшие времена щит с вытесанным в светлом дереве полукругом солнца, коронованным узкими острыми лучами. Церковь казалась такой же прогнившей и обветшалой, как и прочие деревенские постройки, но именно эти почерневшие от плесени стены светились незримой, теплой и ровной силой.
Бишоп на краткий миг замедлил шаг, проходя мимо запущенного строения - будто тоже уловил исходящие от часовни мощные флюиды, столь явные для паладина. Растер пальцами глаза и помотал головой, будто отгоняя навеянное усталостью видение, и зашагал дальше, с подозрительностью косясь на древнее святилище Латендера.
Касавир справедливо посчитал, что внешний вид двух израненных путников не располагает к излишнему доверию. Один, с грязной перевязью, в кольчуге с оборванным рукавом, вся правая половина головы в крови, запекшейся коркой облепившей отросшую бороду. Второй выглядел не лучше: пыль, кровоподтеки, затекший глаз и жесткая трехдневная щетина придавали паладину вид не святого воина, а, скорее, портового пьянчуги.
Бишоп отправился напрямую к постоялому двору, Касавир заглянул к сельскому кузнецу, выручив несколько монет за скобяной хлам и бытовую мелочевку в своем рюкзаке. Паладин особо не торговался, зная истинную ценность отданных предметов - на похлебку хватить должно, а переночевать можно и на сеновале. Конечно, вопрос личной гигиены все еще стоял довольно остро, но в теплую летнюю ночь окатиться чистой колодезной водой — в этом был определенный колорит. В горах у Родника Старого Филина даже такая возможность зачастую не предоставлялась неделями.
Кузнец долго сетовал на шатающихся по лесу мертвецов. Ухватившись за благодатного слушателя, жаловался на деревенского старосту: самодурство старика заботило селянина даже больше, чем периодически забредающая в эти края нежить. Поселок находилось на отшибе, вдали от торговых трактов и транспортных артерий, поэтому здесь, по всей видимости, радовались любым гостям, будь то устрашающе-грязный паладин или оживший скелет. Приятное разнообразие в ежедневной унылой рутине.
Постоялым двором служил дом пивовара. Насколько Касавир понял из разговора с кузнецом, путешественники в этих местах были крайне редки и большую часть времени таверна пустовала. Постоялый двор представлял собой довольно крепкий двухэтажный сруб со множеством хозяйственных пристроек. Внутри лениво тлел камин, пламя играло слабыми отсветами на прохудившихся, местами треснувших досках грязного пола. Среди мебели выделялся широкий обеденный стол на дюжину человек — столешница уже давно затерта, изрезана и покрыта въевшимися пятнами разных оттенков. В дальнем углу, облокотившись о стойку, Бишоп тихо беседовал с дородным лысым хозяином. Крепкая, еще довольно молодая женщина сноровисто таскала вверх по лестнице ведра с водой, из кухни доносились притягательные запахи, заставляющие как нельзя лучше прочувствовать пустоту в желудке.
Касавир медленно кивнул пивовару, приветствуя, и осмотрелся. На первом этаже подразумевался небольшой трактир, больше похожий на обеденный закуток для прислуги. В целом, обстановка была неопрятной и откровенно бедной.
Рейнджер обернулся в сторону паладина и, кивнув хозяину, воскликнул:
- Эй, а вот и мой спутник!
В голосе следопыта ощущалась несвойственная ему обычно открытость:
- Поднимайся наверх - ужин в комнате, сейчас будет и ванна. Постарайся закончить плескаться до моего прихода, я не настроен есть в антураже с голым мужиком.
Убедившись, что Касавир направился к лестнице, Бишоп обернулся к хозяину.
- Итак, мой дорогой Хэмиш, половины флакона для тебя достаточно. Конечно, оптимальное действие зелье имеет в полнолуние, так что в идеале, мой друг, стоит подождать с экспериментами еще неделю, - негромко убеждал следопыт трактирщика вкрадчивым, приглушенным голосом. - Твоя женушка должна остаться довольна — любой мужчина приобретает настоящую... - Бишоп сделал эффектную театральную паузу: - настоящую несокрушимую стойкость.
Паладина насторожили долетающие до него обрывки слов.
- Бишоп? Могу я узнать, что ты...
- Все в порядке, мой святой друг, отправляйся наверх! - разраженно перебил его следопыт, метнув на Касавира гневный взгляд. Хозяин таверны, слегка приоткрыл рот и вытаращил глаза, переведя взгляд с паладина на своего собеседника и тихо прошептал:
- Ох, пресветлый Латендер, я и не знал, сколь высок ваш сан, милостивый сударь... Это большая честь для... этого дома — принимать т-т-такого гостя!
Бишоп подозрительно покосился в его сторону и легко усмехнулся, догадавшись о причине столь неожиданного выражения почтения к своей персоне. Касавир находился слишком далеко, чтобы расслышать сбивчивое бормотание владельца постоялого двора. Нахмурившись, он обратился к рейнджеру:
- Это зелье, что ты держишь в руках — кожа-кора? Ты уверен, что продаешь...
- Уверен, - коротко оборвал его следопыт. - Иди лучше наверх, паладин.
- Бишоп... - раздраженно начал Касавир. Стоя на нижних ступенях лестницы, он долго и пристально смотрел в глаза рейнджеру, тот, скрестив руки на груди, предостерегающе хмурился, ожидая, когда Касавиру надоест это противостояние глаза в глаза. Хозяин таверны продолжал бормотать себе под нос, с затаенным щенячьим восторгом косясь на Бишопа:
- Подумать только, такой почетный гость... Сам святой епископ...
- Посторонитесь, добрый господин, - пискнула за спиной паладина молодая женщина, несущая наверх деревянные ведра. Касавир обернулся на голос, жена пивовара проскользнула мимо него по ступеням.
- Позволь, я помогу, - окликнул ее паладин.
- Не нужно, у подойника и так ручка едва держится, - коротко бросила крестьянка, не оборачиваясь, размеренно поднимаясь по лестнице, - идемте за мной, я покажу комнату.
Касавир, продолжая настороженно коситься на рейнджера, последовал за женщиной. Убедившись, что паладин удалился со сцены, Бишоп обернулся к Хэмишу:
- Итак, кожа-кора. Это зелье действительно делает определенные... части тела крепкими, как... кора могучего дуба. И снова предостерегаю — для лучшего эффекта использовать следует в полнолуние. Всего сорок монет, и по рукам.
Лысого трактирщика, казалось, начали одолевать некоторые раздумья:
- А ваш друг, святой паладин... он был явно чем-то недоволен.
Бишоп угрожающе сощурил глаза:
- Ты думаешь, это зелье не стоит таких денег?
Ограничивающим жестом ладони прерывая готовые сорваться у испуганного хозяина таверны слова извинений, Бишоп склонился к толстяку и смягчившимся тоном негромко, доверительно сообщил:
- У паладина, к большому сожалению, существуют собственные проблемы в этой... приватной области, и поэтому он крайне не заинтересован в продаже сего чудодейственного эликсира.
Хэмиш ошарашенно взглянул на следопыта и понимающе закивал, приоткрыв рот.
- Так вот, - отстранившись, продолжил Бишоп, уже своим обычным голосом, - всего за сорок ...
Гостевая комната в доме была всего одна, но это компенсировалось ее внушительными размерами, внутри места оставалось предостаточно. Вдоль стены в ряд умещались четыре кровати, небольшой стол у окна, пара шкафов, в одном из них даже нарочито выставлялся на обозрение гостей символ крестьянского достатка — четыре потрепанные, за долгие годы изрядно изгрызенные мышами книги.
Просто, незатейливо, не очень чисто - старая мебель и облезлые стены отчаянно нуждались в обновлении: ножками некоторым кроватям служили поленья, а кривобокий стол при ближайшем рассмотрении свидетельствовал, что ранее некие буйные постояльцы умудрились разбить столешницу надвое. Этому дому явно недоставало крепких, умелых мужских рук и, как выяснил Бишоп, некоторых прочих частей тела.
В комнате царил полумрак, несколько лучин и пламя очага давали свет, ровно чтобы добраться до кровати и не свернуть по дороге шею. На стойке возле камина сушилась выстиранная одежда. Перед самой нишей с пылающими поленьями стояла широкая деревянная бадья, отгороженная от остальной комнаты тряпичной ширмой. Над ширмой поднимался пар. Отсветы камина образовывали на ткани своеобразный театр теней, на натянутом полотне чернели контуры головы и плечей отмокающего в воде следопыта.
Касавир, уже закончивший с процедурой омовения, с влажными волосами и чистовыбритый, сидел за шатким столом и с помощью позаимствованного у Хэмиша инструмента ровнял мелкие вмятины на своем доспехе. Пока металл помнит форму, его можно легко прогнуть в прежнее положение, не прибегая к помощи кузнеца. Сначала нужно позаботиться об амуниции, сон — потом.
В паузах между аккуратным глухим постукиванием в комнате раздавался тихий плеск воды, изредка потрескивали в шумящем пламени березовые дрова. Молчание было уютным. В присутствии следопыта временами было комфортно и спокойно. До тех пор, пока он не открывал рта и не начинал говорить. Бишоп — опытный воин, изворотливый, быстрый, непредсказуемый, мгновенно схватывающий ситуацию. Он умеет подстроиться под любые условия, его умения и способности выживания в дикой местности незаменимы. Словом, он превосходный напарник. Пока смотрит в ту же сторону, что и ты, а его интересы взаимно пересекаются с твоими.
Касавир вынужден был признать, что общение с Бишопом существенно облегчилось без присутствия прочих спутников их некогда общей команды, без эксцентричных, полярных по нраву и характерам личностей, многие из которых одним своим существованием вызывали у следопыта глухое раздражение, да и что уж греха таить, не у него одного. Двум мужчинам, связанным общей целью, гораздо проще найти общий язык, который чаще всего и не нуждается в ворохе излишних слов. Нет слов, нет третьей стороны — нет провокаций.
Касавир был откровенен с собой и окружающими - Бишоп никогда ему не нравился. Слишком резкий, слишком эгоцентричный. Убежденный одиночка, мизантроп — нетерпимому к чужим промахам рейнджеру всегда было сложно функционировать в команде. Но сейчас паладину казалось, что лишенный этих постоянных раздражителей напарник изменился в лучшую сторону.
Паладин первым нарушил тишину:
- Сколько ты заплатил за комнату?
Темный силуэт на ткани повернул голову.
- Больше, чем она стоит. Эта грязная халупа воняет мышами.
- В такую глушь, кажется, не заходят даже торговцы, - заметил Касавир, пытаясь оправдать хозяев постоялого двора. - Люди здесь небогаты, ведут простую жизнь вдали от мира.
- Но это ведь не мешает им следить за чистотой! Того и гляди, пол под тобой рухнет от вековой пыли. Свинарник... Я едва уговорил эту тупую бабу натаскать новой воды. Клянусь адами, если бы я выкупался в этой черной жиже сразу после тебя, то чесался бы не хуже тифлинга, и совсем по иным причинам! Наличие в бадье паладина отнюдь не превращает воду в ней в святую!
Касавир хмыкнул, губы непроизвольно затронула легкая улыбка, и все же он возразил:
- Ты должен быть благодарен этой женщине...
- И не подумаю, - фыркнул Бишоп, с плеском заворочался в деревянной купальне и погрузился с головой под воду, предотвращая тем самым продолжение разговора.
Несмотря на отсутствие выраженной озабоченности своим внешним видом, следопыт почти всегда умудрялся соблюдать чистоплотность. Было ли дело в особенностях секреции или каких-либо заклинаниях — от рейнджера никогда не исходил запах пота и немытого человеческого тела. Он мог пахнуть чем угодно: опавшей хвоей и соком смятой травы, прелыми листьями и сухим мхом. Чаще всего — мокрой псиной, когда Карнвир, возвращаясь с ночной охоты, тыкался в лицо спящего хозяина влажной от росы мордой, в ответ получал легкую сонную оплеуху и укладывался рядом, вылизывая с шерсти свежую кровь только что убитой добычи.
Для рейнджера важно оставаться незаметным, становиться частью леса. Бишоп всегда ложился с наветренной стороны костра, подальше от стелющегося дыма. К выбору новой одежды и снаряжения относился более чем придирчиво по тем же причинам: резкие, неестественные, людские запахи значительно облегчают задачу любому хищнику, имеющему чуткий нос, будь то зверь или человек.
Если Касавир с ежедневными ритуалами личной гигиены — неискоренимая привычка прежней жизни — стремился к чистоте, то рейнджер предпочитал просто оставаться не грязным неким ему одному ведомым способом.
- Эта баба таскала воду прямиком из Кании*, - проворчал следопыт, выпрямляясь в полный рост и вылезая из бадьи. Вода расплескалась на пол, в камине зашипели капли поднятых брызг. Рейнджер подхватил тощее полотенце, явно перекроенное из рваной простыни, быстро вытерся. Немного постоял перед камином, обсыхая от жара пламени, затем, так и не подобрав пропитанную водой тряпицу с пола, голый прошел к кровати и тяжело рухнул на одеяло. Хлипкое ложе визгливо заскрипело.
- Как рука? - между делом поинтересовался Касавир, прищурившись, изучая грудную пластину доспеха на предмет вмятин.
- Лучше, - глухо ответил рейнджер, лежа лицом в подушку, и после небольшой паузы приподнял голову и поинтересовался: - Полечишь?
Паладин пробормотал нечто утвердительное себе под нос, прощупывая царапину в металле: работы еще на пару минут, хотя уже хочется поскорее добраться до кровати и отключиться. Следопыт перевернулся на спину и все же соизволил прикрыться одеялом. Разглядывая в тусклом свете лучин покалеченную руку, он постановил:
- По крайней мере, уже не болит при каждом случайном тычке.
Вся конечность в области ниже локтя представляла сплошной желто-фиолетовый синяк. Судя по следам травм на обнаженном теле, правая сторона пострадала несоизмеримо больше левой.
- Можно сказать, повезло: попал под колонну. К несчастью, когда начал рушиться потолок, судьба не одарила меня дверными проемами в окрестностях. Придавило так, что не дернуться, - не глядя на Касавира, говорил следопыт, словно беседуя сам с собой. - Лежишь, как в тисках, как баран на заклании, не вырваться. В луже собственной крови. Просто ждешь смерти.
Паладин отложил инструменты. Некоторое время молча сидел, растирая кончиками пальцев виски и устало прикрыв глаза.
- А вместо смерти приходят ящеры, - продолжал рейнджер с грустной усмешкой. - Снова не повезло.
Поправив на бедрах полотенце, Касавир подошел к следопыту. Тот смотрел в потолок, так и не повернувшись, даже не взглянув на мужчину. Паладин завершил заклинание, на краткий миг осветив комнату призрачно-синим сиянием. Наложение рук — выматывающая процедура, когда с лечением было покончено, Касавир едва дошел до кровати. Глаза слипались.
Перед погружением в черные объятия сна на краю сознания брезжила невнятная мысль, что, возможно, раньше он просто чересчур предвзято относился к следопыту. Не желал иметь с ним ничего общего, не задумывался о причинах его поведения, не стремился понять, не хотел соприкасаться вообще. Сейчас вынужденный контакт приоткрыл другую сторону спутника. Яд, колючки и показная агрессия скрывали под собой человека, который просто хотел не столько говорить, сколько быть услышанным.
Довольно неожиданным и неприятным было пробуждение. Казалось, он только успел сомкнуть веки, как Бишоп начал тормошить его за плечо.
- Подъем, паладин!
- Во имя Тира! Изыди, нечестивая тварь... - недовольно, но беззлобно пробормотал Касавир, переворачиваясь на другой бок, подальше от настырных тычков. И тут же получил увесистую оплеуху.
- Вставай, я сказал!
Касавир выпрямился на кровати, уставился на следопыта и понял, что тот не настроен на шутки. В комнате все еще было темно, свет давал только догорающий камин. Снизу доносились два голоса: визгливые женские вопли и громкая замысловатая ругань.
- Одевайся, сейчас здесь будет вся деревня с вилами! - несколько нервно сообщил Бишоп, стаскивая с сушилки свои еще мокрые подштанники.
- В чем дело? Нападение? - мигом проснулся Касавир и, отшвырнув в сторону одеяло, тоже бросился к своей одежде.
- Да, нападение. Причем на нас с тобой. Надевай сапоги и собирай тряпки, нет времени.
Паладин, просовывая голову в ворот рубахи, на мгновение застыл, затем медленно оправил одежду и пристально посмотрел в глаза следопыту.
- Бишоп. Какого дьявола? Ты ведь знаешь, что происходит.
Все-таки попался на его уловки, будь проклят этот лживый лицемер! Ведь как знал, что тот затевает некие махинации с зельями и не стал разбираться, полностью положился на него! Расслабился, размяк, потерял бдительность. Поверил кому — Бишопу! Самому не смешно? Теперь расхлебывай!
- Послушай меня, паладин! - пошел в контрнаступление следопыт, тыкая пальцем в сторону Касавира, - Я не сказал этому идиоту ни единого слова неправды! Ни единого! Виноват он сам! Не узнав всех подробностей и побочных эффектов...
- Что ты ему продал? - ледяным тоном спросил паладин. Бишоп криво усмехнулся:
- Кожа-кора. Придает стойкость мужчинам — разве не так?
- Подозреваю, в каком контексте ты предложил это использовать...
- Бедная баба, как бы не тронулась умом, увидев, как муж превращается в стойкий дуб.
- Это не смешно! Я немедленно пойду вниз, и ты...
С улицы донеслись вопли и затем как раз то, чего опасался Бишоп:
- Чернокнижники! Пустите кровь магам! Черные колдуны!
- А вот теперь, паладин, вниз ты уже не спустишься — растерзают. В клочья порвут. Заметил, что они используют множественное число, говоря про «колдунов»? - проговорил рейнджер, шнуруя сапог одной рукой. - Теперь не отделаешься, так что натягивай штаны и за мной в окно.
- Бишоп, ты... - начал Касавир, хватаясь за одежду.
- Нечестивая тварь, я знаю! - подсказал следопыт, гнусно усмехнувшись.
Кое-как собрав одежду и подсобив друг другу с доспехами, мужчины бросились к окну, выходящему на лес. Как раз вовремя — у дверей трактира уже собрались обитатели деревни, вооруженные и злые.
Две кровати, подпиравшие дверь, не должны были надолго задержать жаждущих возмездия крестьян. Касавир возился с заевшими рамами, которые не только не мыли, но и, похоже, не открывали со дня постройки дома. На лестнице уже слышался топот ног, окно пришлось разбить, привлекая внимание стерегущих у входа мужчин с топорами и косами.
- Мне бы лук, - простонал сквозь зубы Бишоп, заметив скапливающихся под окном людей. - В сторону, паладин!
Оттолкнув Касавира плечом, рейнджер пробился к подоконнику, шепча заклинание. Разъяренные крестьяне повалились на землю, разом сбитые с ног — их конечности оплетали гибкие стебли некошенной травы. Торжествующе посмотрев на Касавира, следопыт выкинул рюкзак, а затем и оружие в заросший сорняками цветник под окном и, хмуро пробурчав: «Только ногу еще не хватало сломать», прыгнул вниз.
Паладин последовал за ним. Толпа деревенских жителей под предводительством обезображенного зельем Хэмиша в этот момент ломала дверь уже пустой комнаты, в суматохе не слыша призывных воплей своих обездвиженных живым капканом товарищей внизу.
Похватав вещи, беглецы сорвались с места, сопровождаемые радостными воплями высыпавших на улицу детишек и заливистым лаем цепных псов. Касавир перемахнул через приземистую ограду палисадника, следопыт за его спиной неуклюже своротил прогнившие доски низенького забора и под заливистый визг ребятни рухнул в крапиву. Последовавшее за этим падением замысловатое обращение к хлипкой изгороди явно не предназначалась для детских ушей.
Паладин рывком вздернул спутника на ноги, схватив за воротник. Позорное отступление пришлось ускорить, поскольку селяне с постоялого двора уже выбегали на улицу. Спотыкаясь и увязая в густой грязи, Касавир и Бишоп поспешили добраться до спасительной темноты подступающего к самой деревне леса.
Запала жаждущих мести крестьян не хватило надолго, они быстро прекратили преследование, не рискнув соваться следом в ночную чащу. Вскоре их вопли остались далеко позади.
_____________
* Кания - ледяной ад.
продолжение
К полудню мужчины наткнулись на место ночной стоянки отряда гит. Рейнджер, пригнувшись к земле, словно охотничий пес беспокойно метался по лагерю, постоянно меняя направление, выискивая что-то, понятное ему одному. Иногда застывал на месте, касался травы, беспокойно поводил пальцами над следом. Зачем-то осмотрел деревья по периметру, покопался в кострище, сделал обход вокруг стоянки и, наконец, постановил:
- Кейна жива. Можно двигать отсюда.
- Что-то еще? - подозрительно уточнил паладин.
- Ничего существенного...- в раздумье покусав нижнюю губу, Бишоп дополнил, не глядя на собеседника: - Серьезно ранена, ее все еще тянут на носилках, сама стоять может с трудом. Это к лучшему — она замедляет их.
- К лучшему? - переспросил Касавир с тенью непонимания в голосе. Рейнджер многозначительно пожал плечами и развернулся к лесу, снова вступая на след.
Они двигались до позднего вечера. Остатки мяса были давно съедены, после утомительного дня у обоих путников начинало тянуть в животе. Лес, наполненный тягостной тишиной, был пуст, дичи в округе не встречалось, лишь однажды, когда солнце уже начинало клониться к горизонту, рейнджер приметил какое-то движение в чаще, но, подойдя ближе, быстро сменил направление, уверив спутника, что это существо абсолютно не съедобно.
Ближе к закату Бишоп значительно сбавил темп. Вскоре паладин заметил, что идут они уже не на север, а забирают куда-то далеко вправо. Время, проведенное в горах, научило Касавира многому, в том числе — в какой-то мере читать следы; но сейчас нужно было быть слепым или идиотом, чтобы не заметить, что ступают они по чьим угодно отпечаткам, только не по тем, что может оставлять раса гитиянки.
- Бишоп? - окликнул паладин своего проводника. - Почему мы свернули?
- Может быть потому, что я не могу вести по следу в темноте? - не поворачиваясь, сквозь зубы процедил рейнджер. Отпечатки на тропе проступали все отчетливее: две параллельные закругленные половинки, глубоко утопающие в мягкой почве. Тропа все расширялась, следов в грязи становилось больше и больше.
Что-то не так было в этой зоне, в самой земле ощущалась перемена. Легкое покалывание в кончиках пальцев, приятный, согревающий комок в центре груди - паладин осязал теплую и чистую волну, эпицентр которой чувствовался все ближе. Словно приближаешься к родному дому после долгой дороги, чувствуешь тепло материнских объятий, будто, наконец, находишь спокойствие, защищенность и утешение в тихой гавани. Бишоп, казалось, ничего подобного не замечал, продолжая рывками петлять по кромке следов и избегая марать сапоги в разрыхленной копытами грязи.
Касавир поднял голову и взглянул на дорогу вперед: среди ветвей замаячили крохотные желтые огоньки, вдали в спустившемся на лес полумраке приобрели ясные очертания силуэты темных домов. Деревня.
Мысли о чистой кровати, домашней пище и бадье с горячей водой были более чем заманчивы. Но Касавир не мог не признать очевидного факта:
- У нас ни единого медяка, чтобы заплатить за ночлег.
- Предоставь это мне, паладин, - небрежно бросил Бишоп, продолжая идти вперед по козьей тропе.
- Я могу продать что-нибудь из вещей, нам хватит хотя бы на ужин,- предложил Касавир, перебирая в уме, что из жалкого хлама в его рюкзаке он сможет обменять хоть на пару монет. Ящеры не оставили ничего ценного, а закладывать оружие было бы верхом безрассудства.
- Дай мне склянки с лекарствами, я договорюсь с хозяином таверны, если таковая вообще существует в этой дыре. Сам можешь предлагать свое барахло, может что-нибудь удастся выручить.
Касавир, немного сомневаясь в правильности своего поступка, протянул следопыту кожаный мешочек с зельями, на краткий миг ощутив подобие уважения к спутнику. Эти лекарства были нужны ему для излечения перелома, но Бишоп оказался способен пожертвовать возможностью скорого выздоровления, полностью полагаясь на способности паладина. И все ради того, чтобы они оба смогли нормально отдохнуть, оправиться от бешеного ритма последних трех суток.
- Здесь все, что мы забрали у ящериц? - поинтересовался рейнджер, распуская кожаный шнур и заглядывая в мешочек.
- Большая часть этих зелий — простые настойки на травах, ни капли магии. Половину этих смесей вообще следовало бы вылить - кто знает, что намешал туда шаман?
- Учту, - буркнул следопыт, забирая пузырьки с эликсирами.
Мужчины вошли в деревню уже в густых серых сумерках. По всей видимости, мертвецы из топей не слишком тревожили деревню, находящуюся посреди бывшего ареала владений Черного Гариуса. Незримая, растекающаяся по топям стена, поглощающая все живое, раскинулась дальше на северо-запад, оставив неширокий мыс нетронутой территории, на котором и находилась деревня. Жизнь здесь шла своим чередом.
Селение было небольшим, всего шесть дворов. Центральная улица утопала в вязкой грязи, дома - ушатанные развалюхи с темными от болотной сырости стенами. Пастух загонял стадо в ворота, неопрятная обрюзгшая баба снимала с просушки затертое белье; сквозь щели забора, густо заросшего крапивой, на путников во все глаза пялилась местная ребятня.
Касавир обнаружил эпицентр того теплого сияния, что уже давно ощущал всей кожей - крохотная покосившаяся часовенка с прохудившейся черепичной крышей и сломанными ступенями крыльца. Над козырьком прибит видавший и лучшие времена щит с вытесанным в светлом дереве полукругом солнца, коронованным узкими острыми лучами. Церковь казалась такой же прогнившей и обветшалой, как и прочие деревенские постройки, но именно эти почерневшие от плесени стены светились незримой, теплой и ровной силой.
Бишоп на краткий миг замедлил шаг, проходя мимо запущенного строения - будто тоже уловил исходящие от часовни мощные флюиды, столь явные для паладина. Растер пальцами глаза и помотал головой, будто отгоняя навеянное усталостью видение, и зашагал дальше, с подозрительностью косясь на древнее святилище Латендера.
Касавир справедливо посчитал, что внешний вид двух израненных путников не располагает к излишнему доверию. Один, с грязной перевязью, в кольчуге с оборванным рукавом, вся правая половина головы в крови, запекшейся коркой облепившей отросшую бороду. Второй выглядел не лучше: пыль, кровоподтеки, затекший глаз и жесткая трехдневная щетина придавали паладину вид не святого воина, а, скорее, портового пьянчуги.
Бишоп отправился напрямую к постоялому двору, Касавир заглянул к сельскому кузнецу, выручив несколько монет за скобяной хлам и бытовую мелочевку в своем рюкзаке. Паладин особо не торговался, зная истинную ценность отданных предметов - на похлебку хватить должно, а переночевать можно и на сеновале. Конечно, вопрос личной гигиены все еще стоял довольно остро, но в теплую летнюю ночь окатиться чистой колодезной водой — в этом был определенный колорит. В горах у Родника Старого Филина даже такая возможность зачастую не предоставлялась неделями.
Кузнец долго сетовал на шатающихся по лесу мертвецов. Ухватившись за благодатного слушателя, жаловался на деревенского старосту: самодурство старика заботило селянина даже больше, чем периодически забредающая в эти края нежить. Поселок находилось на отшибе, вдали от торговых трактов и транспортных артерий, поэтому здесь, по всей видимости, радовались любым гостям, будь то устрашающе-грязный паладин или оживший скелет. Приятное разнообразие в ежедневной унылой рутине.
Постоялым двором служил дом пивовара. Насколько Касавир понял из разговора с кузнецом, путешественники в этих местах были крайне редки и большую часть времени таверна пустовала. Постоялый двор представлял собой довольно крепкий двухэтажный сруб со множеством хозяйственных пристроек. Внутри лениво тлел камин, пламя играло слабыми отсветами на прохудившихся, местами треснувших досках грязного пола. Среди мебели выделялся широкий обеденный стол на дюжину человек — столешница уже давно затерта, изрезана и покрыта въевшимися пятнами разных оттенков. В дальнем углу, облокотившись о стойку, Бишоп тихо беседовал с дородным лысым хозяином. Крепкая, еще довольно молодая женщина сноровисто таскала вверх по лестнице ведра с водой, из кухни доносились притягательные запахи, заставляющие как нельзя лучше прочувствовать пустоту в желудке.
Касавир медленно кивнул пивовару, приветствуя, и осмотрелся. На первом этаже подразумевался небольшой трактир, больше похожий на обеденный закуток для прислуги. В целом, обстановка была неопрятной и откровенно бедной.
Рейнджер обернулся в сторону паладина и, кивнув хозяину, воскликнул:
- Эй, а вот и мой спутник!
В голосе следопыта ощущалась несвойственная ему обычно открытость:
- Поднимайся наверх - ужин в комнате, сейчас будет и ванна. Постарайся закончить плескаться до моего прихода, я не настроен есть в антураже с голым мужиком.
Убедившись, что Касавир направился к лестнице, Бишоп обернулся к хозяину.
- Итак, мой дорогой Хэмиш, половины флакона для тебя достаточно. Конечно, оптимальное действие зелье имеет в полнолуние, так что в идеале, мой друг, стоит подождать с экспериментами еще неделю, - негромко убеждал следопыт трактирщика вкрадчивым, приглушенным голосом. - Твоя женушка должна остаться довольна — любой мужчина приобретает настоящую... - Бишоп сделал эффектную театральную паузу: - настоящую несокрушимую стойкость.
Паладина насторожили долетающие до него обрывки слов.
- Бишоп? Могу я узнать, что ты...
- Все в порядке, мой святой друг, отправляйся наверх! - разраженно перебил его следопыт, метнув на Касавира гневный взгляд. Хозяин таверны, слегка приоткрыл рот и вытаращил глаза, переведя взгляд с паладина на своего собеседника и тихо прошептал:
- Ох, пресветлый Латендер, я и не знал, сколь высок ваш сан, милостивый сударь... Это большая честь для... этого дома — принимать т-т-такого гостя!
Бишоп подозрительно покосился в его сторону и легко усмехнулся, догадавшись о причине столь неожиданного выражения почтения к своей персоне. Касавир находился слишком далеко, чтобы расслышать сбивчивое бормотание владельца постоялого двора. Нахмурившись, он обратился к рейнджеру:
- Это зелье, что ты держишь в руках — кожа-кора? Ты уверен, что продаешь...
- Уверен, - коротко оборвал его следопыт. - Иди лучше наверх, паладин.
- Бишоп... - раздраженно начал Касавир. Стоя на нижних ступенях лестницы, он долго и пристально смотрел в глаза рейнджеру, тот, скрестив руки на груди, предостерегающе хмурился, ожидая, когда Касавиру надоест это противостояние глаза в глаза. Хозяин таверны продолжал бормотать себе под нос, с затаенным щенячьим восторгом косясь на Бишопа:
- Подумать только, такой почетный гость... Сам святой епископ...
- Посторонитесь, добрый господин, - пискнула за спиной паладина молодая женщина, несущая наверх деревянные ведра. Касавир обернулся на голос, жена пивовара проскользнула мимо него по ступеням.
- Позволь, я помогу, - окликнул ее паладин.
- Не нужно, у подойника и так ручка едва держится, - коротко бросила крестьянка, не оборачиваясь, размеренно поднимаясь по лестнице, - идемте за мной, я покажу комнату.
Касавир, продолжая настороженно коситься на рейнджера, последовал за женщиной. Убедившись, что паладин удалился со сцены, Бишоп обернулся к Хэмишу:
- Итак, кожа-кора. Это зелье действительно делает определенные... части тела крепкими, как... кора могучего дуба. И снова предостерегаю — для лучшего эффекта использовать следует в полнолуние. Всего сорок монет, и по рукам.
Лысого трактирщика, казалось, начали одолевать некоторые раздумья:
- А ваш друг, святой паладин... он был явно чем-то недоволен.
Бишоп угрожающе сощурил глаза:
- Ты думаешь, это зелье не стоит таких денег?
Ограничивающим жестом ладони прерывая готовые сорваться у испуганного хозяина таверны слова извинений, Бишоп склонился к толстяку и смягчившимся тоном негромко, доверительно сообщил:
- У паладина, к большому сожалению, существуют собственные проблемы в этой... приватной области, и поэтому он крайне не заинтересован в продаже сего чудодейственного эликсира.
Хэмиш ошарашенно взглянул на следопыта и понимающе закивал, приоткрыв рот.
- Так вот, - отстранившись, продолжил Бишоп, уже своим обычным голосом, - всего за сорок ...
Гостевая комната в доме была всего одна, но это компенсировалось ее внушительными размерами, внутри места оставалось предостаточно. Вдоль стены в ряд умещались четыре кровати, небольшой стол у окна, пара шкафов, в одном из них даже нарочито выставлялся на обозрение гостей символ крестьянского достатка — четыре потрепанные, за долгие годы изрядно изгрызенные мышами книги.
Просто, незатейливо, не очень чисто - старая мебель и облезлые стены отчаянно нуждались в обновлении: ножками некоторым кроватям служили поленья, а кривобокий стол при ближайшем рассмотрении свидетельствовал, что ранее некие буйные постояльцы умудрились разбить столешницу надвое. Этому дому явно недоставало крепких, умелых мужских рук и, как выяснил Бишоп, некоторых прочих частей тела.
В комнате царил полумрак, несколько лучин и пламя очага давали свет, ровно чтобы добраться до кровати и не свернуть по дороге шею. На стойке возле камина сушилась выстиранная одежда. Перед самой нишей с пылающими поленьями стояла широкая деревянная бадья, отгороженная от остальной комнаты тряпичной ширмой. Над ширмой поднимался пар. Отсветы камина образовывали на ткани своеобразный театр теней, на натянутом полотне чернели контуры головы и плечей отмокающего в воде следопыта.
Касавир, уже закончивший с процедурой омовения, с влажными волосами и чистовыбритый, сидел за шатким столом и с помощью позаимствованного у Хэмиша инструмента ровнял мелкие вмятины на своем доспехе. Пока металл помнит форму, его можно легко прогнуть в прежнее положение, не прибегая к помощи кузнеца. Сначала нужно позаботиться об амуниции, сон — потом.
В паузах между аккуратным глухим постукиванием в комнате раздавался тихий плеск воды, изредка потрескивали в шумящем пламени березовые дрова. Молчание было уютным. В присутствии следопыта временами было комфортно и спокойно. До тех пор, пока он не открывал рта и не начинал говорить. Бишоп — опытный воин, изворотливый, быстрый, непредсказуемый, мгновенно схватывающий ситуацию. Он умеет подстроиться под любые условия, его умения и способности выживания в дикой местности незаменимы. Словом, он превосходный напарник. Пока смотрит в ту же сторону, что и ты, а его интересы взаимно пересекаются с твоими.
Касавир вынужден был признать, что общение с Бишопом существенно облегчилось без присутствия прочих спутников их некогда общей команды, без эксцентричных, полярных по нраву и характерам личностей, многие из которых одним своим существованием вызывали у следопыта глухое раздражение, да и что уж греха таить, не у него одного. Двум мужчинам, связанным общей целью, гораздо проще найти общий язык, который чаще всего и не нуждается в ворохе излишних слов. Нет слов, нет третьей стороны — нет провокаций.
Касавир был откровенен с собой и окружающими - Бишоп никогда ему не нравился. Слишком резкий, слишком эгоцентричный. Убежденный одиночка, мизантроп — нетерпимому к чужим промахам рейнджеру всегда было сложно функционировать в команде. Но сейчас паладину казалось, что лишенный этих постоянных раздражителей напарник изменился в лучшую сторону.
Паладин первым нарушил тишину:
- Сколько ты заплатил за комнату?
Темный силуэт на ткани повернул голову.
- Больше, чем она стоит. Эта грязная халупа воняет мышами.
- В такую глушь, кажется, не заходят даже торговцы, - заметил Касавир, пытаясь оправдать хозяев постоялого двора. - Люди здесь небогаты, ведут простую жизнь вдали от мира.
- Но это ведь не мешает им следить за чистотой! Того и гляди, пол под тобой рухнет от вековой пыли. Свинарник... Я едва уговорил эту тупую бабу натаскать новой воды. Клянусь адами, если бы я выкупался в этой черной жиже сразу после тебя, то чесался бы не хуже тифлинга, и совсем по иным причинам! Наличие в бадье паладина отнюдь не превращает воду в ней в святую!
Касавир хмыкнул, губы непроизвольно затронула легкая улыбка, и все же он возразил:
- Ты должен быть благодарен этой женщине...
- И не подумаю, - фыркнул Бишоп, с плеском заворочался в деревянной купальне и погрузился с головой под воду, предотвращая тем самым продолжение разговора.
Несмотря на отсутствие выраженной озабоченности своим внешним видом, следопыт почти всегда умудрялся соблюдать чистоплотность. Было ли дело в особенностях секреции или каких-либо заклинаниях — от рейнджера никогда не исходил запах пота и немытого человеческого тела. Он мог пахнуть чем угодно: опавшей хвоей и соком смятой травы, прелыми листьями и сухим мхом. Чаще всего — мокрой псиной, когда Карнвир, возвращаясь с ночной охоты, тыкался в лицо спящего хозяина влажной от росы мордой, в ответ получал легкую сонную оплеуху и укладывался рядом, вылизывая с шерсти свежую кровь только что убитой добычи.
Для рейнджера важно оставаться незаметным, становиться частью леса. Бишоп всегда ложился с наветренной стороны костра, подальше от стелющегося дыма. К выбору новой одежды и снаряжения относился более чем придирчиво по тем же причинам: резкие, неестественные, людские запахи значительно облегчают задачу любому хищнику, имеющему чуткий нос, будь то зверь или человек.
Если Касавир с ежедневными ритуалами личной гигиены — неискоренимая привычка прежней жизни — стремился к чистоте, то рейнджер предпочитал просто оставаться не грязным неким ему одному ведомым способом.
- Эта баба таскала воду прямиком из Кании*, - проворчал следопыт, выпрямляясь в полный рост и вылезая из бадьи. Вода расплескалась на пол, в камине зашипели капли поднятых брызг. Рейнджер подхватил тощее полотенце, явно перекроенное из рваной простыни, быстро вытерся. Немного постоял перед камином, обсыхая от жара пламени, затем, так и не подобрав пропитанную водой тряпицу с пола, голый прошел к кровати и тяжело рухнул на одеяло. Хлипкое ложе визгливо заскрипело.
- Как рука? - между делом поинтересовался Касавир, прищурившись, изучая грудную пластину доспеха на предмет вмятин.
- Лучше, - глухо ответил рейнджер, лежа лицом в подушку, и после небольшой паузы приподнял голову и поинтересовался: - Полечишь?
Паладин пробормотал нечто утвердительное себе под нос, прощупывая царапину в металле: работы еще на пару минут, хотя уже хочется поскорее добраться до кровати и отключиться. Следопыт перевернулся на спину и все же соизволил прикрыться одеялом. Разглядывая в тусклом свете лучин покалеченную руку, он постановил:
- По крайней мере, уже не болит при каждом случайном тычке.
Вся конечность в области ниже локтя представляла сплошной желто-фиолетовый синяк. Судя по следам травм на обнаженном теле, правая сторона пострадала несоизмеримо больше левой.
- Можно сказать, повезло: попал под колонну. К несчастью, когда начал рушиться потолок, судьба не одарила меня дверными проемами в окрестностях. Придавило так, что не дернуться, - не глядя на Касавира, говорил следопыт, словно беседуя сам с собой. - Лежишь, как в тисках, как баран на заклании, не вырваться. В луже собственной крови. Просто ждешь смерти.
Паладин отложил инструменты. Некоторое время молча сидел, растирая кончиками пальцев виски и устало прикрыв глаза.
- А вместо смерти приходят ящеры, - продолжал рейнджер с грустной усмешкой. - Снова не повезло.
Поправив на бедрах полотенце, Касавир подошел к следопыту. Тот смотрел в потолок, так и не повернувшись, даже не взглянув на мужчину. Паладин завершил заклинание, на краткий миг осветив комнату призрачно-синим сиянием. Наложение рук — выматывающая процедура, когда с лечением было покончено, Касавир едва дошел до кровати. Глаза слипались.
Перед погружением в черные объятия сна на краю сознания брезжила невнятная мысль, что, возможно, раньше он просто чересчур предвзято относился к следопыту. Не желал иметь с ним ничего общего, не задумывался о причинах его поведения, не стремился понять, не хотел соприкасаться вообще. Сейчас вынужденный контакт приоткрыл другую сторону спутника. Яд, колючки и показная агрессия скрывали под собой человека, который просто хотел не столько говорить, сколько быть услышанным.
Довольно неожиданным и неприятным было пробуждение. Казалось, он только успел сомкнуть веки, как Бишоп начал тормошить его за плечо.
- Подъем, паладин!
- Во имя Тира! Изыди, нечестивая тварь... - недовольно, но беззлобно пробормотал Касавир, переворачиваясь на другой бок, подальше от настырных тычков. И тут же получил увесистую оплеуху.
- Вставай, я сказал!
Касавир выпрямился на кровати, уставился на следопыта и понял, что тот не настроен на шутки. В комнате все еще было темно, свет давал только догорающий камин. Снизу доносились два голоса: визгливые женские вопли и громкая замысловатая ругань.
- Одевайся, сейчас здесь будет вся деревня с вилами! - несколько нервно сообщил Бишоп, стаскивая с сушилки свои еще мокрые подштанники.
- В чем дело? Нападение? - мигом проснулся Касавир и, отшвырнув в сторону одеяло, тоже бросился к своей одежде.
- Да, нападение. Причем на нас с тобой. Надевай сапоги и собирай тряпки, нет времени.
Паладин, просовывая голову в ворот рубахи, на мгновение застыл, затем медленно оправил одежду и пристально посмотрел в глаза следопыту.
- Бишоп. Какого дьявола? Ты ведь знаешь, что происходит.
Все-таки попался на его уловки, будь проклят этот лживый лицемер! Ведь как знал, что тот затевает некие махинации с зельями и не стал разбираться, полностью положился на него! Расслабился, размяк, потерял бдительность. Поверил кому — Бишопу! Самому не смешно? Теперь расхлебывай!
- Послушай меня, паладин! - пошел в контрнаступление следопыт, тыкая пальцем в сторону Касавира, - Я не сказал этому идиоту ни единого слова неправды! Ни единого! Виноват он сам! Не узнав всех подробностей и побочных эффектов...
- Что ты ему продал? - ледяным тоном спросил паладин. Бишоп криво усмехнулся:
- Кожа-кора. Придает стойкость мужчинам — разве не так?
- Подозреваю, в каком контексте ты предложил это использовать...
- Бедная баба, как бы не тронулась умом, увидев, как муж превращается в стойкий дуб.
- Это не смешно! Я немедленно пойду вниз, и ты...
С улицы донеслись вопли и затем как раз то, чего опасался Бишоп:
- Чернокнижники! Пустите кровь магам! Черные колдуны!
- А вот теперь, паладин, вниз ты уже не спустишься — растерзают. В клочья порвут. Заметил, что они используют множественное число, говоря про «колдунов»? - проговорил рейнджер, шнуруя сапог одной рукой. - Теперь не отделаешься, так что натягивай штаны и за мной в окно.
- Бишоп, ты... - начал Касавир, хватаясь за одежду.
- Нечестивая тварь, я знаю! - подсказал следопыт, гнусно усмехнувшись.
Кое-как собрав одежду и подсобив друг другу с доспехами, мужчины бросились к окну, выходящему на лес. Как раз вовремя — у дверей трактира уже собрались обитатели деревни, вооруженные и злые.
Две кровати, подпиравшие дверь, не должны были надолго задержать жаждущих возмездия крестьян. Касавир возился с заевшими рамами, которые не только не мыли, но и, похоже, не открывали со дня постройки дома. На лестнице уже слышался топот ног, окно пришлось разбить, привлекая внимание стерегущих у входа мужчин с топорами и косами.
- Мне бы лук, - простонал сквозь зубы Бишоп, заметив скапливающихся под окном людей. - В сторону, паладин!
Оттолкнув Касавира плечом, рейнджер пробился к подоконнику, шепча заклинание. Разъяренные крестьяне повалились на землю, разом сбитые с ног — их конечности оплетали гибкие стебли некошенной травы. Торжествующе посмотрев на Касавира, следопыт выкинул рюкзак, а затем и оружие в заросший сорняками цветник под окном и, хмуро пробурчав: «Только ногу еще не хватало сломать», прыгнул вниз.
Паладин последовал за ним. Толпа деревенских жителей под предводительством обезображенного зельем Хэмиша в этот момент ломала дверь уже пустой комнаты, в суматохе не слыша призывных воплей своих обездвиженных живым капканом товарищей внизу.
Похватав вещи, беглецы сорвались с места, сопровождаемые радостными воплями высыпавших на улицу детишек и заливистым лаем цепных псов. Касавир перемахнул через приземистую ограду палисадника, следопыт за его спиной неуклюже своротил прогнившие доски низенького забора и под заливистый визг ребятни рухнул в крапиву. Последовавшее за этим падением замысловатое обращение к хлипкой изгороди явно не предназначалась для детских ушей.
Паладин рывком вздернул спутника на ноги, схватив за воротник. Позорное отступление пришлось ускорить, поскольку селяне с постоялого двора уже выбегали на улицу. Спотыкаясь и увязая в густой грязи, Касавир и Бишоп поспешили добраться до спасительной темноты подступающего к самой деревне леса.
Запала жаждущих мести крестьян не хватило надолго, они быстро прекратили преследование, не рискнув соваться следом в ночную чащу. Вскоре их вопли остались далеко позади.
_____________
* Кания - ледяной ад.
продолжение